pantone347
in
76_82
Настольная живопись
Однажды ко мне пришло вдохновение, а когда оно приходит, ничто в мире не в силах удержать руку художника.
Я училась в 10-м классе, мое место было за первой партой. Но за первым столом под носом у преподавателя своими делами не очень-то позанимаешься. Когда такое желание возникало, мы с Наташей пересаживались за предпоследний стол и качественно общались со Щегловой и Гудиковой, которые сидели последними. В тот раз шел урок истории, учительницу звали Ада Павловна. Это все детали, к рисованию отношения не имеющие, а теперь суть вопроса.
Вчетвером за 45 минут мы создали эпическое полотно под названием "Побег русских пленных из концлагеря". Творили на столе у Гудиковой и Щегловой, причем, мы с Наташей рисовали, видя картину вверх ногами, что ни в коей мере не мешало полету творческой мысли. Процесс мы наперебой комментировали, вводили новые сюжетные линии, оснащали деталями. Пленные были завшивленные, насекомые прыгали у них по шевелюрам и норовили перескочить на немецких овчарок, которые преследовали несчастных. Собаки боялись заразиться педикулезом и держались на безопасном расстоянии. Немцы пустились в погоню на мотоциклах и грузовике. Прямо из кузова грузовика они стреляли в бегущих людей, попадали не только в пленных, но и в собак. Собачьи и человеческие трупы валялись по всему столу. Один пленный был босиком, потому что не нашлось обуви 48 размера, он бежал по камням, не чувствуя боли(так велика была его воля к победе), и за ним тянулся багровый след(как за той балериной, которую хотели посрамить на гнустном капиталистическом Западе, воткнули в сцену гвоздь, но прима дотанцевала партию, и когда она упала без чувств за кулисами, её пуанты были полны крови).
Другой пленный спасался вместе со своей любимой(девочки-художницы в возрасте 16 лет, куда уж тут без любовной линии). Девушка совсем обессилела, она упала на колени, уронив руки в кандалах и поклялась, что умрет не раньше, чем задушит хоть одного фашиста. Её возлюбленный, не в силах бросить невесту собакам на растерзание, кричал, что донесет ее на своем горбу и тащил ее за волосы, приговаривая:"Вставай, вставай, не смей сдаваться!" А блохи танцевали на их головах свой дьявольский танец.
Кто-то вступил в неравный бой с овчаркой и пытался перегрызть ей горло. Собака скулила и звала на помощь.
Процесс создания сей масштабной картины так понравился всем участникам, что мы могли бы в следующий раз изобразить сражение под Аустерлицем, на уроках литературы как раз шло изучение "Войны и мира". Но не судьба.
Ада Павловна, конечно же, заметила результаты нашего труда(нельзя было не заметить столь шедевральную иллюстрацию на весь стол справа налево и свеху донизу), но рисунок красовался на столе Щегловой и Гудиковой, которые до того дня не были замечены в настольной живописи и вообще были благонадежными девочками, подозрение на них пасть не могло. Учителю просто не пришло в голову, что я и Наташа умеем рисовать вверх ногами.
Ада Павловна с пристрастием осмотрела стол, за которым сидели мы, и её охватил священный трепет: на нашем столе была нарисована голая женщина, и была она там изображена не одна, а с мужем, судя по его смелым действиям. Женщину рисовали мы с Наташей несколько дней назад, кстати без прорисовки деталей, это был просто образ Прекрасной Незнакомки Александра Блока. Но кто-то уже после нас решил, что "Нехорошо быть человеку одному(Бытие 2:18)" и осчастливил даму, создав ей мужа.
Наша учительница очень болезненно восприняла такую картину, пожалуй, она беспокоилась о моральном облике учащихся, которые по неведению могли неправильно все истолковать, там же не было подписано, что это муж. Нам было приказано немедленно привести стол в подобающий вид. Мы предложили добавить к рисунку обручальные кольца отправились за тряпками и порошком стиральным. А Ада Павловна тем временем занялась подробным изучением полотна "Побег из концлагеря", пленные и фашисты были одеты(один пленный, правда, был с голым торсом, но он был мужчина - ему можно), немецкие овчарки тоже были благопристойно покрыты шерстью. Картина нареканий не вызвала и осталась на всеобщее обозрение к великому нашему ликованию. Для людей искусства очень важно, чтобы их творение нашло своего почитателя.
Я училась в 10-м классе, мое место было за первой партой. Но за первым столом под носом у преподавателя своими делами не очень-то позанимаешься. Когда такое желание возникало, мы с Наташей пересаживались за предпоследний стол и качественно общались со Щегловой и Гудиковой, которые сидели последними. В тот раз шел урок истории, учительницу звали Ада Павловна. Это все детали, к рисованию отношения не имеющие, а теперь суть вопроса.
Вчетвером за 45 минут мы создали эпическое полотно под названием "Побег русских пленных из концлагеря". Творили на столе у Гудиковой и Щегловой, причем, мы с Наташей рисовали, видя картину вверх ногами, что ни в коей мере не мешало полету творческой мысли. Процесс мы наперебой комментировали, вводили новые сюжетные линии, оснащали деталями. Пленные были завшивленные, насекомые прыгали у них по шевелюрам и норовили перескочить на немецких овчарок, которые преследовали несчастных. Собаки боялись заразиться педикулезом и держались на безопасном расстоянии. Немцы пустились в погоню на мотоциклах и грузовике. Прямо из кузова грузовика они стреляли в бегущих людей, попадали не только в пленных, но и в собак. Собачьи и человеческие трупы валялись по всему столу. Один пленный был босиком, потому что не нашлось обуви 48 размера, он бежал по камням, не чувствуя боли(так велика была его воля к победе), и за ним тянулся багровый след(как за той балериной, которую хотели посрамить на гнустном капиталистическом Западе, воткнули в сцену гвоздь, но прима дотанцевала партию, и когда она упала без чувств за кулисами, её пуанты были полны крови).
Другой пленный спасался вместе со своей любимой(девочки-художницы в возрасте 16 лет, куда уж тут без любовной линии). Девушка совсем обессилела, она упала на колени, уронив руки в кандалах и поклялась, что умрет не раньше, чем задушит хоть одного фашиста. Её возлюбленный, не в силах бросить невесту собакам на растерзание, кричал, что донесет ее на своем горбу и тащил ее за волосы, приговаривая:"Вставай, вставай, не смей сдаваться!" А блохи танцевали на их головах свой дьявольский танец.
Кто-то вступил в неравный бой с овчаркой и пытался перегрызть ей горло. Собака скулила и звала на помощь.
Процесс создания сей масштабной картины так понравился всем участникам, что мы могли бы в следующий раз изобразить сражение под Аустерлицем, на уроках литературы как раз шло изучение "Войны и мира". Но не судьба.
Ада Павловна, конечно же, заметила результаты нашего труда(нельзя было не заметить столь шедевральную иллюстрацию на весь стол справа налево и свеху донизу), но рисунок красовался на столе Щегловой и Гудиковой, которые до того дня не были замечены в настольной живописи и вообще были благонадежными девочками, подозрение на них пасть не могло. Учителю просто не пришло в голову, что я и Наташа умеем рисовать вверх ногами.
Ада Павловна с пристрастием осмотрела стол, за которым сидели мы, и её охватил священный трепет: на нашем столе была нарисована голая женщина, и была она там изображена не одна, а с мужем, судя по его смелым действиям. Женщину рисовали мы с Наташей несколько дней назад, кстати без прорисовки деталей, это был просто образ Прекрасной Незнакомки Александра Блока. Но кто-то уже после нас решил, что "Нехорошо быть человеку одному(Бытие 2:18)" и осчастливил даму, создав ей мужа.
Наша учительница очень болезненно восприняла такую картину, пожалуй, она беспокоилась о моральном облике учащихся, которые по неведению могли неправильно все истолковать, там же не было подписано, что это муж. Нам было приказано немедленно привести стол в подобающий вид. Мы предложили добавить к рисунку обручальные кольца отправились за тряпками и порошком стиральным. А Ада Павловна тем временем занялась подробным изучением полотна "Побег из концлагеря", пленные и фашисты были одеты(один пленный, правда, был с голым торсом, но он был мужчина - ему можно), немецкие овчарки тоже были благопристойно покрыты шерстью. Картина нареканий не вызвала и осталась на всеобщее обозрение к великому нашему ликованию. Для людей искусства очень важно, чтобы их творение нашло своего почитателя.