Трудности перевода: приключение по имени Рикардо
В тот день я вернулась из деревни и, не заезжая домой, отправилась прямо на работу. Меня ждал билет на "Бесконечный сад" выдающегося Начо Дуато. Это было 20 июля, один из немногих дней душным, дымным летом 2010, когда в Москве прошёл дождь. Настоящий ливень. В театр Моссовета я вошла мокрым цыплёнком. Билет был куда-то высоко (а там, кто не знает, отовсюду хорошо видно!), но тут чей-то голос рядом сказал: сегодня народу совсем немного, вот вчера... Я скосила глаза в партер и увидела совершенно пустой, по фестивальным меркам, зал! Второй день спектакля? Плохая примета. Если бы вчера выяснилось, что спектакль гениальный, сегодня бы все особы, приближённые к театральному олимпу, задействовали свои связи и уже толпились в партере. На входе в партер стареющие тётки-билетёрши коммунистической закалки телом преграждали доступ желающим улучшить свои зрительские позиции. Ещё не вполне очнувшись от простой сельской жизни, ничтоже сумняшеся где-то перелезла, через что-то перешагнула и села в центре пустого партера. А рядом... Начо Дуато собственной персоной. Неделю назад я специально приезжала из деревни на премьеру его московской постановки "Na Floresta"; там показали и его самого. И вот сидит этот Начо в двух шагах и жестами показывает своему мадридскому оператору, куда поставить камеру, а вокруг никого. Минут десять любовалась я на этих пластичных испанцев, а затем ещё два часа маялась над их в самом деле "бесконечным садом". В зале было душно, на сцене скучно. Зритель вежливо похлопал, и его сдуло из зала. Начо даже не успел дойти до сцены, чтобы появиться на поклонах. Оглядевшись по сторонам, я увидела одного только испанца, сворачивающего свою камеру, свидетельницу позора. Подхожу к нему: "Parlez-vous francais?" Испанец-то, как всякий испанец, по-французски, конечно, говорил, а вот я сроду не говорила, только читала да книжки переводила. А тут забыла про это и - откуда что берётся - пустилась расписывать испанцу про два балета его шефа, волшебную "Na Floresta" и холодный, интеллектуальный и одновременно физиологичный "Бесконечный сад". Говорю не то что бы гладко, подбираю слова потихоньку, попутно любуюсь архетипически испанской внешностью нечаянного собеседника. У нас таких красавцев ни в кино, ни в театре, ни на обложке журнала днём с огнём, а у них вот запросто по улицам ходят, не по сцене даже. И вдруг этот красавец, очень вежливо, очень интеллигентно, спрашивает меня - по-французски, конечно: "Извините, у Вас есть пять минут? Можно я включу камеру?" Тут ко мне вернулась память, и я вспомнила, что не говорю по-французски. Испанец вытаращил свои чёрные глаза, попытался было поспорить, но, видя мой неподдельный ужас, отпустил меня с миром. А я, ретировавшись из зала, увидела давнюю знакомую и направилась к ней здороваться. Через пару минут испанец с камерой наперевес подлетел к нам, извинился и на глазах изумлённой публики потащил меня в оранжерею. Усадил, установил камеру, включил её и... voila, продолжаем разговор. ...Конечно, говорить по-французски, забыв о том, что ты не говоришь по-французски, было легче; к тому же, я ненавижу повторяться. Наблеяла им там что-то. Успела подумать, что на моём месте должна бы была быть подружка - эксперт в танце и преподавательница французского, а я бы - так и быть - подменила её на отдыхе в Хорватии. А ещё о том, что русский оператор меня бы уже давно отматерил и построил, а этот (Рикардо называется) сидит интеллигентно в сторонке, улыбается и ещё подбадривает: всё, мол, в порядке, не волнуйся... Ещё и руку поцеловал на прощанье.
Так я узнала, что говорю по-французски.
Так я узнала, что говорю по-французски.