Герберт Хан. О гении Европы. Россия. Русский язык в четырех музыкальных фразах.
( источник)
Герберт Хан. О гении Европы. Россия. Русский язык в четырех музыкальных фразах. Вступление к разговору о языке
Пожалуй, лучше всего и точнее всего русский язык охарактеризован в проникновенных словах одного из его великих мастеров Ивана Сергеевича Тургенева. Он пишет: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?»
Пусть эти слова Тургенева звучат в нас лейтмотивом, пока мы будем стараться в дальнейшем дать набросок хотя бы некоторых характерных черт этого великого и богатого языка.
Но сначала познакомимся на четырех примерах из русской поэзии со звучанием и с ритмом русского языка. Переводы на немецкий язык предшествуют соответствующим фрагментам или стихам. Они, конечно же, являются не более чем весьма несовершенным мостиком для первоначального понимания. Следующие четыре отрывка переведены автором.
Прежде всего, перед нами отрывок стихотворения Александра Сергеевича Пушкина. Оно названо им «Зимний вечер». В первой части оно представляет собой нечто вроде «престо фуриозо кон моменти д’алена».
Dunkle Wolkenfetzen peitschend,
Rast im Schnee der Wirbelwind,
Brullt bald wie ein wildes Tier auf,
Weint bald klagend wie ein Kind.
Wirft sich auf das alte Strohdach-
Heulend zerrt er jetzt daran,
Klopft dann an die Fensterscheiben
Wie ein spater Wandrer an.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как спутник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
В другом стихотворении описаны чувства Пушкина при виде дикой горной реки Арагвы. Этот шедевр, написанный из глубины души и от полноты сердца, можно бы назвать adagio malinconico.
Auf Georgiens Bergen
Auf Georgiens Bergen liegt die dunkle Nacht;
Aragwas Rauschen hat mein Blut bezwungen.
Mir ist so weh und leicht; mein Leid ist voller Licht:
Mein Leid ist ganz von dir durchdrungen,
Von dir, allein von dir…Es kann kein fremder Hauch
Mir diese heilge Trauer truben,
Und wieder gluht das Yerz und drangt zur Liebe hin,
Weil es vergeh’n musst’ ohne Lieben.
На холмах Грузии
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой…Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит - оттого,
Что не любить оно не может.
Следующий стишок Василия А. Жуковского (восемнадцатый - девятнадцатый век) вошел во все русские книжки для детей, и его можно было бы назвать (uno scherzo per i bambini) - шуточной мелодией для детей.
Katerlein und Ziegenbock
Schnurrbartig ein Kater
Im Garten schweift,
Ein gehorntes Bockchen
Gleich hinter ihm streift;
Mit dem Pfotchen der Kater
Sein Maulchen schminkt,
Seinen Graubart schuttelnd
Der Ziegenbock springt.
Котик и козлик
Там котик усатый
По садику бродит,
А козлик рогатый
За котиком ходит;
И лапочкой котик
Помадит свой ротик;
А козлик седою
Трясет бородою.
В четвертом стихотворение мы можем почувствовать andante solenne. Оно написано Михаилом Лермонтовым - еще одним великим представителем русской лирики (первая половина девятнадцатого века). Лермонтов несколько раз обращался к теме «молитвы», но наиболее проникновенно и по-человечески непосредственно в следующих строфах, музыкальное очарование которых можно целиком воспринять, конечно, лишь на языке оригинала.
Gebet
Wenn stumm am schweren Schicksalstag
Der Kummer vor mir steht,
Erwacht mir tief im Herzensschlag
Ein winderbar Gebet.
Es atmet junge Ledenskraft
Aus reinem Wortesgrund
Und eine Himmelswissenschaft
Wird meiner Seele kund.
Die Brust wird aller Burden frei
Der graue Zwefel weicht -
Ich glaub’ aufs neu, ich wein aufs neu,
Mir ist so leicht, so leicht.
Молитва
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко -
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Метки: Европа, Россия, антропософия, национальная психология
Герберт Хан. О гении Европы. Россия. Русский язык в четырех музыкальных фразах. Вступление к разговору о языке
Пожалуй, лучше всего и точнее всего русский язык охарактеризован в проникновенных словах одного из его великих мастеров Ивана Сергеевича Тургенева. Он пишет: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?»
Пусть эти слова Тургенева звучат в нас лейтмотивом, пока мы будем стараться в дальнейшем дать набросок хотя бы некоторых характерных черт этого великого и богатого языка.
Но сначала познакомимся на четырех примерах из русской поэзии со звучанием и с ритмом русского языка. Переводы на немецкий язык предшествуют соответствующим фрагментам или стихам. Они, конечно же, являются не более чем весьма несовершенным мостиком для первоначального понимания. Следующие четыре отрывка переведены автором.
Прежде всего, перед нами отрывок стихотворения Александра Сергеевича Пушкина. Оно названо им «Зимний вечер». В первой части оно представляет собой нечто вроде «престо фуриозо кон моменти д’алена».
Dunkle Wolkenfetzen peitschend,
Rast im Schnee der Wirbelwind,
Brullt bald wie ein wildes Tier auf,
Weint bald klagend wie ein Kind.
Wirft sich auf das alte Strohdach-
Heulend zerrt er jetzt daran,
Klopft dann an die Fensterscheiben
Wie ein spater Wandrer an.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как спутник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
В другом стихотворении описаны чувства Пушкина при виде дикой горной реки Арагвы. Этот шедевр, написанный из глубины души и от полноты сердца, можно бы назвать adagio malinconico.
Auf Georgiens Bergen
Auf Georgiens Bergen liegt die dunkle Nacht;
Aragwas Rauschen hat mein Blut bezwungen.
Mir ist so weh und leicht; mein Leid ist voller Licht:
Mein Leid ist ganz von dir durchdrungen,
Von dir, allein von dir…Es kann kein fremder Hauch
Mir diese heilge Trauer truben,
Und wieder gluht das Yerz und drangt zur Liebe hin,
Weil es vergeh’n musst’ ohne Lieben.
На холмах Грузии
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой…Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит - оттого,
Что не любить оно не может.
Следующий стишок Василия А. Жуковского (восемнадцатый - девятнадцатый век) вошел во все русские книжки для детей, и его можно было бы назвать (uno scherzo per i bambini) - шуточной мелодией для детей.
Katerlein und Ziegenbock
Schnurrbartig ein Kater
Im Garten schweift,
Ein gehorntes Bockchen
Gleich hinter ihm streift;
Mit dem Pfotchen der Kater
Sein Maulchen schminkt,
Seinen Graubart schuttelnd
Der Ziegenbock springt.
Котик и козлик
Там котик усатый
По садику бродит,
А козлик рогатый
За котиком ходит;
И лапочкой котик
Помадит свой ротик;
А козлик седою
Трясет бородою.
В четвертом стихотворение мы можем почувствовать andante solenne. Оно написано Михаилом Лермонтовым - еще одним великим представителем русской лирики (первая половина девятнадцатого века). Лермонтов несколько раз обращался к теме «молитвы», но наиболее проникновенно и по-человечески непосредственно в следующих строфах, музыкальное очарование которых можно целиком воспринять, конечно, лишь на языке оригинала.
Gebet
Wenn stumm am schweren Schicksalstag
Der Kummer vor mir steht,
Erwacht mir tief im Herzensschlag
Ein winderbar Gebet.
Es atmet junge Ledenskraft
Aus reinem Wortesgrund
Und eine Himmelswissenschaft
Wird meiner Seele kund.
Die Brust wird aller Burden frei
Der graue Zwefel weicht -
Ich glaub’ aufs neu, ich wein aufs neu,
Mir ist so leicht, so leicht.
Молитва
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко -
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Метки: Европа, Россия, антропософия, национальная психология