Сократить срок жизни этого режима - благородная цель для любого
Интервью с питерским несогласным
Александр Скобов - петербургский диссидент, правозащитник, в советское время отсидел несколько лет за свои убеждения
- Александр, Вы можете сравнить эпоху застоя в СССР и времена Путина-Медведева?
Конечно, политические системы разные. В советскую эпоху не допускалось вообще никакой легальной оппозиционной деятельности. Критика существующего строя считалась уголовным преступлением. Попытки распространять не пропущенную цензурой информацию влекли многолетние сроки заключения. Путинская «имитационная демократия» внешне более благообразна и разнообразна. Конечно, другие формы собственности и механизмы распределения. И в то же время есть много общего.
Общее прежде всего в атмосфере, в морально психологическом климате. Люди ощущают свою полную отстраненность от общественных дел, причем их это устраивает. Они стремятся решать свои личные проблемы и ориентированы на примитивные потребительские ценности. Преобладают конформизм, скепсис, даже цинизм. Сходна и объективная основа такой атмосферы обоих «застоев». Это разочарование в когда-то вдохновлявших идеалах, усталость после долгих и болезненных потрясений. Это можно назвать синдромом похмелья. И в том, и в другом случае жизнь действительно стала более спокойной и благополучной в смысле материального достатка по сравнению с предыдущим периодом. И в том и в другом случае достигнутое скромное благополучие держалось в значительной степени на нефтяной халяве. Но как бы там ни было, а люди действительно получили более широкие возможности заняться своими личными проблемами. Вот и занялись. Только вот за этим внешним благолепием шел процесс разложения. Известно, к чему он привел в советскую эпоху. Думаю, таков же будет и конец путинской системы.
- Мы знаем, что Вы поддерживаете Стратегию-31, и участвовали в последней акции в Москве, Ваши впечатления?
О своих впечатлениях я подробно рассказывал на Гранях. Могу лишь подытожить. Эдуарду Лимонову на Триумфальной площади удалась очень важная вещь: соединить моральный протест либерально-правозащитной интеллигенции и политический радикализм нонконформистской части молодежи. И те, и другие ощутили борьбу за Триумфальную как свое кровное. В рядах же защитников власти чувствуется неуверенность и отсутствует рвение. Это еще не победа, но шаг к ней.
- В Вашем родном Петербурге акции в рамках С-31 только начались, чего не хватает, что можно исправить?
Не хватает чувства элементарной солидарности между различными оппозиционными течениями. Каждый смотрит на другого с недоверием и ревностью, думая: а не делаю ли я пиар своему потенциальному конкуренту на будущих свободных выборах, когда они все-таки будут? Ну так завоюйте сначала эти свободные выборы. И с точки зрения этой цели сегодня усиление любого из оппозиционных течений выгодно всем. Так что ревность здесь неуместна. Ее-то и надо в себе преодолевать.
- А вообще, насколько возможны ли в Питере массовые публичные акции, не связанные с конкретными проблемами граждан? Могут ли питерцы выйти на улицы с политическими требованиями, навроде свободы собраний?
Когда складывается революционная ситуация, людей может вывести на улицу все что угодно, о чем сами они не будут догадываться еще за день до этого. В период относительно спокойного развития требование свободы собраний само по себе может вывести на улицу лишь наиболее политизированное меньшинство. Но даже сегодня это требование потенциально может вывести гораздо больше людей чем выводит. Как минимум - несколько тысяч человек. Так что ресурсы мобилизации вечно протестного контингента далеко не исчерпаны. Но чтобы вывести на улицы десятки и сотни тысяч, тут, конечно, к двум уже упомянутым мной компонентам должен добавиться третий: социальный протест.
- Нужен ли широкий союз российской оппозиции по типу «Народного фронта»? Что этому мешает?
Я высказывался за такой союз, вообще-то, со второй половины 90-х годов, когда мне стало ясно, что формируется авторитарно-олигархический режим. Возможно, мне не первому это стало ясно, но во всяком случае, раньше многих. А в 2005 году я даже большую работу опубликовал под таким названием: «Левый поворот (возможен ли у нас Народный фронт?)». Причем, я понимаю такой союз именно по типу Народных фронтов XX века, ядром которых была коалиция либерально-демократических (или буржуазно-демократических) и антибуржуазных, левосоциалистических сил. В странах периферийного типа развития (а сегодняшняя Россия по многим параметрам к этому типу близка) освободительное, демократическое звучание приобретают и идеи национализма, который часто связывают исключительно с социальным консерватизмом. Так что наш Народный фронт должен быть одновременно и национально-патриотическим.
Мешают формированию такого союза прежде всего взаимные исторические обиды приверженцев разных идеологий. История нашей страны была особенно трагична. В России пробовали строить и социализм, и капитализм, причем и в том, и в другом случае натворили массу мерзостей. Вот теперь и выясняют, под чьими знаменами натворили больше. Я намеренно не хочу сопоставлять масштабы. У меня, конечно, есть собственная пристрастность. Но пока мы не научимся подниматься над ней, нас и дальше будет «разводить» омерзительный авторитарно-олигархический режим.
- Эдуард Лимонов - автор концепции «Другой России», Маршей Несогласных, теперь Стратегии-31, самых успешных оппозиционных проектов последних лет, как Вы считаете, готова оппозиция вообще, и либеральная в частности признать его лидером? Возможно ли это в принципе?
В нынешней ситуации ни либеральная оппозиция, ни оппозиция в целом не готовы. Но и ни у какого другого оппозиционного отряда нет фигуры, которая могла бы претендовать на безусловное лидерство во всей оппозиции. Видимо, это отражает какие-то объективные особенности нынешнего состояния общества. Мне кажется, сейчас надо, чтобы оппозицию представляли несколько ярких личностей из нескольких ее направлений, чтобы они сработались друг с другом и чтобы они особенно не заморачивались вопросом выявления самого перспективного и его «раскрутки». Когда назреет момент, сила событий сама выявит того, кого станут считать своим лидером не только ветераны сопротивления, но и миллионы обычных, «мирных» граждан. Революционные моменты тем и характерны, что происходят совершенно неожиданные сдвиги в массовом сознании, которые невозможно спрогнозировать. Люди вдруг обнаруживают, что готовы признать своим лидером того, кого они раньше совершенно не представляли себе в этом качестве. Если этим лидером окажется Эдуард Лимонов, значит такова воля истории.
- Путинский режим - это «конец истории» на ближайшие годы, или все же «колосс на глиняных ногах»?
Нынешний режим мне сильно напоминает коррумпированную диктатуру Маркоса на Филиппинах. Кстати, слово «семья» в политологическом значении пришло именно оттуда. Опыт XX века показывает, что режимы такого типа больше 20-30 лет не живут. Но для России это совершенно непозволительная роскошь. Это колоссальная потеря исторического времени, когда и так надо наверстывать очень многое. Сократить по возможности срок жизни этого режима - благородная цель для любого, кто не равнодушен к судьбе своей страны, как бы он себя ни называл: демократом, патриотом, коммунистом или еще кем-то.
- Все большее количество граждан обвиняют по 282-й статье УК РФ («экстремизм»), каково ваше отношение к этой проблеме?
«Антиэкстремистское» законодательство составлено таким образом, что может применяться против кого угодно, в зависимости от желания властей. Особенно в стране с укорененными традициями произвольного, расширительного и избирательного применения закона, преследований по идеологическим мотивам. И имеющийся опыт показывает, что уже применяется и еще как. Сторонники 282-й статьи утверждают, что она защищает общество от тех, кто подстрекает к насилию на почве национальной ненависти. Но были случаи, когда эту статью предъявляли правозащитникам. Выступавшим против войны в Чечне. Или еще изумительная формулировка из недавнего судебного постановления: создавал негативное эмоциональное отношение к такой-то социальной группе. Любой приверженец теории Маркса о классовых противоречиях и классовой борьбе «разжигает социальную вражду». Да под это любую критику бюрократии можно подвести - она тоже социальная группа. Я, например, с детства очень не люблю социальную группу, условно именуемую «антисемиты». И при случае свое отношение к ней выражаю. Только как приверженец принципа равенства я не считаю себя равнее их. Если сегодня их судят за то, что они выражают свою нелюбовь к евреям, завтра можно будет судить меня за то, что я выражаю свою нелюбовь к ним.
Я убежден. Что на слово можно отвечать только словом. Затыкая рот своему идейному врагу силой ты теряешь и возможность, и способность, да и моральное право опровергать его идеи. Антиэкстремистское законодательство в его нынешнем виде должно быть отменено. Когда Столыпин отказывался отменить «чрезвычайные законы» времен Александра III, он говорил, что нельзя лишать часового устаревшего ружья, пока для него не готово более современное. Вот и приехали с этим «устаревшим ружьем» туда, куда приехали. Нового так до 1917 года и не сделали.
- Мы видим массовые выступления граждан против «Единой России» в провинции, как Вы считаете, перемены в стране сегодня возможны только после определенных потрясений в столице или всё же возможно, что волна перемен придёт из регионов?
Я не раз слышал от очень разных людей, часто очень далеких от политики, что если Россия и возродится сейчас, то из провинции. Там все более живое, настоящее, не настолько разложившееся, как в столичных мегаполисах. То есть, что-то такое ощущается. Что ж, может так и будет.
- Что бы вы как оппозиционер со стажем пожелали начинающему несогласному?
Способности не впадать в уныние от неизбежных неудач и разочарований. Стойкости, когда накатывает чувство одиночества и ненужности равнодушному, конформистскому обществу. А еще - просто человеческого счастья.
Беседовал Александр Аверин
Источник: Нацбол.ру