В пятницу 28-ого октября
В пятницу 28-ого октября, за день до приезда Аделины, всё стало складываться неудачно. Был день аниматора и утроился щедрый банкет. Я старался выпить аккуратно и поспешил вовремя уйти. Шёл до метро с коллегами по работе. И это была первая ошибка.
Среди коллег я слишком поздно заметил даму, которую старался избегать. Столкнулся с ней полгода назад на корпоративе посвящённому 8-ому марта. В тот день у стола толпились только мужики. Я вызвался подойти к новеньким девушкам. Одна была немного сутулой, в джинсах с дырками на коленях и с короткой стрижкой. Другая - высокая, в футболке с изображением солцеворота и надменно сжатыми губами. Подхожу к ним. Сутулая сразу уходит.
- Привет, - говорю, - мы приготовили угощения, постой с нами, выпей пару стаканчиков и позови свою короткостриженую подругу, обязательно.
- Это Настя. Ей нравятся высокие парни.
На этом она не остановилась. Стоило мне пройти мимо неё и, например, закашляться - она поворачивалась, делала надменное лицо и говорила: «Давай, зарази меня ещё.» Стоило начать что-то рассказывать в её присутствии, перебивала и вставляла: «Никита то у нас самой интересной жизнью живёт.»
Я стал чувствовать ненависть. Как будто внутри меня скопилась энергия, способная вырваться и разорвать её в клочки, но внешняя оболочка не позволяет этой энергии найти выход. Я проходил мимо неё и становилось плохо. Я мысленно назвал её Блевотина. От этого не стало лучше.
И вот я иду за ней и её подругами которые хохочут по-девичьи писклявым тоном. Я их негромко передразнил - «ха-ха-ха» себе под нос. Даже сердце в это «ха-ха-ха» не вложил. Произнёс пресно и нейтрально. Не знаю зачем.
Блевотина замедляет шаг, подходит предельно близко и дышит в глаза словами: "Я сейчас морду тебе набью". Я ответил что-то вроде: «Приступай, хоть какой-то контакт у меня будет с женщиной».
Потом они ушли на метро Петроградская, а мы с её подругой и ещё одним коллегой - высоким скандинавом, пошли до Горьковской. Замешательство стало отходить и меня понесло. Я кричал что убью эту женщину, разрежу на куски, выковыряю глаза, выпущу кишки, обмотаю в них её части тела и повешу как гирлянды. У меня накопилось к ней дерьма за долгое время. А ударил я опять по себе. Эта её подруга (нос картошкой, очки в крупной оправе, сутулится, образ Дарьи, но только без стиля) оказалась феминисткой и сказала, что я наговорил себе на несколько сроков. Скандинав был размеренным и демократичным, но тоже меня не поддержал.
Мы разошлись и я чувствовал страх. Суеверный и иррациональный. Я опять оказался сексистом, шовинистом и женоненавистником. Уехал в Рыбацкое, зашёл в О’кей, ходил по вино-водочному и брал в корзину всё что попадётся.
Выпиваю дома и планирую пить пока не отключусь. Ближе к часу ночи звонит Лёша Гедонист. Говорит - они с Пашей на Думской и Паша лезет со всеми драться, спрашивает не рядом ли я, случайно. Я сказал: "Вызывай такси и немедленно вези его ко мне". Ехали они долго, потом пришлось их укладывать. На сон осталось 3 часа.
Когда проснулся, сразу пришлось торопиться. Паша с Лёшей расклеенные и вялые, торопить их не получалось. Сказал: «Оставайтесь дома, потом встретьте меня с Аделиной в центре и передайте ключи.»
Это уже очень плохо.
Блевотина и Феминистка не выходили из головы. Я старался думать о чём-то другом, старался улыбнуться, старался петь под нос весёлую песенку, закрывал глаза и представлял как я играю соло на концерте, сжимал запястье до неприятного ощущения. Ничего не помогало.
Встретился с Аделиной и сразу всё пошло не так как представлялось. Я в подавленном настроении, скучный, с похмелья, глаза бегают и трясутся руки. Она приехала сменить обстановку и отдохнуть.
Хотели зайти в рюмочную на Пушкинской, но она открывается только в 12:00. Зашли в бар «Брынза» и выпили по кружке пива. Потом я предложил бар «Маяк», но она сказала - поехали домой.
Дома по-прежнему Лёша и Паша. И не пройти их и не проехать. Аделина достаёт настойку и у них поднимается настроение. Что-то тёплое, близкое, семейное и отзывчивое превращается в очередную пьянку.
Виниловый проигрыватель, который я спешил купить к её приезду, звучит тускло и неуместно. Пластинка Meddle 1971-ого года ничего не значит. Слушаем короткие реплики, говорим пару слов, затем чокаемся и выпиваем.
Паша ушёл. Лёшу никак не выгнать. Намёков он не понимает. Пьём дальше, шутим, притворяемся молодыми и весёлыми.
Проходит какое-то время и он укладывается на кухне. У меня разглаживаются плечи и наступает спокойствие. Я ложусь на кровать и делаю вид что читаю книгу. Аделина снимает футболку, джинсы и ложится ко мне. Страх перед будущим и неуверенность перед прошлым отступают. Мы обнимаемся и случается то, что люди называют словом «хорошо». Сквозь наваждение слышу: «Если будешь ко мне приставать, я тут же уеду обратно в Минск», потом быстро засыпаю.
Просыпаюсь от того, что Лёша кричит: «Айа!» - визгливо и мультипликационно. Я валяюсь на краю кровати. Он обнимается с Аделиной. По-своему - по истеричному. С нетрезвыми слезами и стонами. Называет её Надей. Просит укусить его.
И им весело. И у них контакт, общение, нежность. И всё по-человечески, близко и завораживающе.
Я ухожу на кухню и наливаю стопку. Кругом осколки, кожура от семечек, липкий стол, окурки и пепел в тарелках.
Лёша выбегает пружинистой походкой. Просит налить ему. Я не могу соединить звуки в слова. Продолжаю смотреть в рюмку. Он начинает:
- Налей мне, а? Ну налей мне а?
- Нет, эту водку я выпью сам.
- Ну налей мне, а? Тебе жалко что ли?
- Иди спать к Аделине, а эту водку я выпью сам.
- Иди сам к Аделине, - сказал Лёша и потянулся к водке.
- Эту водку я выпью сам.
Я смотрел в рюмку, Лёша молча смотрел на меня и на водку. Зашла Аделина и молча села напротив. Молчание.
Аделина долго смотрела на нас, потом выбрала такой ход:
- Разбирайтесь сами между собой! - резко выскочила из-за стола.
- Тебе жалко что ли? - Лёша тянулся к водке.
- Эту водку я выпью сам.
- Я сейчас домой пойду.
- Уходи, а эту водку я выпью сам.
- Мы же друзья с тобой?
- Мы не друзья.
Лёша сидел несколько секунд, потом я услышал как он встал и оделся. Это должно было продолжаться долго, но время перестало ощущаться.
- Закроешь за мной дверь?
Я молчал и смотрел в рюмку.
- Закроешь за мной дверь, а?
- Закрою через некоторое время.
Я услышал хлопок. Прошло ещё какое-то время и я выпил. Потом услышал, что Аделина ворочается и тяжело дышит. Это было слышно из другой комнаты, через всю квартиру.
Когда бутылка закончилась я поднялся, дошёл до спальни, открыл дверь и обнял Аделину. Это вышло неловко и ненужно. Она лежала на животе, спина была напряжена. Аделина делала вид что спит и не хотела моего присутствия. Я сказал «Всё будет хорошо» и стало ещё более неловко. Я закрыл дверь.
Аделина не может заснуть в спальне. Я не могу заснуть на кухне. Тишина и темнота.
Утром по-прежнему тишина. Она накопила силу и стала жуткой. Сквозняк. Всё серого цвета - пасмурно. Иногда ветер задувает в стеклопакеты и получается тихий вой. На столе два билета на концерт Psychic TV. Аделина меня избегает.
Думаю - завершу жизнь, когда она уедет. Надо устроить всё так, будто это несчастный случай. Например - надеть наушники, встать на железную дорогу и ждать поезд. А ещё чувство вины за то - что я наговорил в пятницу. И безвыходная, сжатая и бесслёзная боль. Не закричать, не убежать.
И так полдня.
Вова появился из ниоткуда - на три минуты забрать миди-клавиатуру. У него пиво Koff и недорогое вино. Аделина оживает и улыбается ему. Я стараюсь сыграть так, будто всё хорошо. Отшучиваюсь, делаю улыбку, говорю пошлости.
Вова пил пиво, Аделина вино. Очень быстро он стал задавать вопросы сексуального характера. С шуточной и обыденной интонацией, как это водится: «А у вас с Никитой что-то было уже? А ты когда приезжала в Питер, думала о том, что у тебя может быть секс? А у тебя есть сексуальный партнёр?»
Аделина отвечала легко и открыто, но в то же время ей удавалось сохранять апломб. Выглядело это искренне, но с дистанцией.
Рассказала про преподавателя архитектуры. Познакомилась с ним в «Тиндере» и встречается ради секса. Не чувствует любви. Только секс.
В какой-то момент Вова расстегнул рубашку, сложил её аккуратно на краю дивана - как на приёме у врача. Говорит: «Секс - это просто. У тебя есть половой партнёр, ты его не любишь, ты приехала в Питер, хочешь новых приключений. Так попробуй секс втроём.» Снимает футболку и также аккуратно складывает её на диван. Потом по-армейски снимает штаны и зовёт в спальню. Аделина остаётся на кухне, а я иду за ним.
Мы лежим на кровати и смотрим в потолок. У Вовы в руках вино, на мне футболка.
- Сними футболку, дурак. Аделина сейчас войдёт раздетая, а ты в футболке лежишь.
Аделина входит одетая и садится напротив нас:
- Я хочу посмотреть как вы начнёте.
- Нет, нет, нет! Так не годится, - Вова улыбается и делает глоток.
- Давай я буду рассказывать тебе о том, как мы трахаемся с Аделиной, - предложил я чтобы подыграть безумию.
- Всё бы тебе только пиздеть, а не делать.
Я начал:
- Аделина смотрит на нас, отрицательно качает головой и делает снисходительную улыбку. Как бы смеётся над нашей беспомощностью. Отворачивается к стене, руки крест на крест, снимает футболку. Тянется пальцами к замочкам на лифчике. Расстёгивает.
- Таааак
- Мы видим загорелую спину, работу лопаток, округлые позвонки. Она поворачивает голову из-за спины и улыбается нам. Глаза прищурены. Прямо в глубь тебя, Вова, смотрит.
- Ну
- Слышно как щёлкает бляшка на ремне, Аделина наклоняется чтобы снять джинсы и играет бёдрами. Округлая попа в стрингах, приятные ямочки с обратной стороны колен. Снова смотрит на нас, затем разворачивается. Мы смотрим на её тело и нас начинает знобить. Она улыбается. Упирается коленом и начинает ползти к нам.
- Тааак, дальше.
- Ты берёшь Аделину за грудь, как бы в шутку. А я начинаю медленно царапать её по спине. Ты поднимаешь её голову за подбородок и целуешь её. Я перебираюсь к ногам и стягиваю с неё трусики.
- Вот оно как? Продолжай.
- Когда-то я написал Аделине во "Вконтакте", что девушка без волосиков на лобке, это как колонна без капители. Я снимаю с Аделины трусики и вижу что она последовала совету.
Аделина сидела напротив с безмятежным видом. Потом действительно снисходительно улыбнулась:
- Ты ошибаешься. Капители нет.
Она встала и потянулось к вину. Вова убрал вино в изголовье кровати:
- Нееет. Бутылка останется у нас.
Вова отвернулся, я забрал бутылку из изголовья и протянул Аделине. Опомнился он не сразу. Значит успел опьянеть.
- Ээээй, вино должно быть у нас!
- Давайте я лучше покажу музыку которую написал на днях
Подошёл к компьютеру и включил музыку. Вова делал замечания, Аделина не реагировала.
Когда музыка закончились, Вова встал с кровати, включит клип Depeche Mode - Useless, затем взял Аделину за плечи. Она слабо сопротивлялась. Я схватил Вову за руку:
- Ты что делаешь?
- Майс, успокойся, я всё делаю правильно!
Вова обошёл её сзади и толкнул на кровать. Аделина неловко упала. Вова уселся Аделине на спину и начал делать массаж.
- О, как приятно, - пропела Аделина.
Грубость всегда встречается теплее, чем нерешительность. Я оставался в стороне. Сделал пару фото - Вова в трусах и делает массаж. Аделина улыбается.
Надо было идти на концерт. Я начал собирать бутылки в мусорный пакет. Вова взял одну из бутылок за горлышко и выставил вперёд как шпагу:
- Защищайся!
Аделина проделала то же самое и началось фехтование. Вовина бутылка выдержала четыре удара, потом разбилась и порезала ему руку.
- Я выиграла.
Вова облизал рану, потом подошёл к Аделине и провёл рукой по её щекам и лбу. Остались красные полосы.
- Вот так должны выглядеть те, кто идёт на Psychic TV.
Мы вышли из дома. У Пятёрочки курил мужик в меховой шапке и не отрываясь смотрел на Аделину. Мы купили влажные салфетки и несколько бутылок пива. Зазвонил мобильный телефон. Лёша.
- Никита, сейчас "Вконтакте" написал парень. Он просит меня, чтобы я выебал его в жопу и я думаю что это точно как-то связанно с тобой.
- Это никак не связанно со мной.
- А, ну тогда ладно, не знаю почему я так подумал.
Мы стояли у кассы и я влажной салфеткой вытирал Аделине лицо от Вовиной крови. Глаза прикрыты мило и загадочно. Длинные тёмные ресницы, неловкая улыбка. Становилось спокойнее и проще от этого маленького контакта. Если бы Вова не стоял на кассе, вряд ли бы это удалось.
Едем в метро. Я у поручня, Аделина рядом, через Аделину - Вова. Он протянул ей наушник, она приняла его. Я попытался обнять её за плечи.
- Тебе что, мало того, что вы устроили дома? - начала она.
- Почему ты ко мне на вы?
Аделина стала выкручиваться из под моей руки. Вагон тронулся.
Не имею я на Аделину никакого права. Я не мог сказать Вове шепотом: "Уходи отсюда, дай мне побыть с женщиной" Это вульгарная, жлобская возня. Попытка поделить между собой добычу.
Вова вышел из вагона в направлении следующей вечеринки. Аделина поджала губы и отвернулась от меня. Будто по какому-то скрытому приказу. Как будто всё подстроено.
Я начал рассказывать то, что произошло на работе - про Блевотину и её подругу Феминистку. Думал откровенный, честный рассказ сократит дистанцию между нами. Аделина молчала.
Долго стояли в очереди на входе в клуб, потом в очереди к бару, потом начался концерт.
Ну что сказать? Как раз последний альбом у PsychicTV - Alienist мне понравился больше всего. Психоделический рок и длинные атмосферные треки. В лучших традициях Echoes или Dazed and Confused. Я заранее знал что концерт мне понравится.
Аделина даже не думала стоять рядом со мной - сразу ушла в толпу. Я старался отвлечься на прыгающую впереди меня девчонку. Даже развернулся корпусом так, чтобы она задевала мою руку.
Когда началась Greyhounds of future страдание достигло пафоса. Я отвлёкся от происходившего на сцене - вокруг меня были счастливые молодые люди. Они целовались, трогали друг друга. Я видел пальцы на талии, пальцы на шее, закрытые глаза, губы тянувшиеся друг к другу. Всё в голубых тонах. (Nothing matters but the end of matter). Было что-то особенное в том, что все они в движении и в радости, все они в здоровье и в стиле, а я смотрю на них и не могу пошевелиться. Они стали замечать моё присутствие и как будто устраивали это шоу для меня. (Memories tell us one thing, every thing must go). У меня перехватило дыхание и пересохло во рту. Я закрыл глаза и чувствовал, как под веками подрагивают глазные яблоки. Сжал зубы чтобы не тряслась челюсть. (Names are given in order to control).
Я замер у бара и почему-то казалось что охрана выведет меня из клуба. Концерт завершился. Мы с Аделиной молча стояли в очереди на выход. Потом так же молча шли к метро. Молча ехали по эскалатору и молча зашли в вагон. Когда я попробовал что-то сказать, она попросила чтобы я молчал.
Пробую обнять Аделину и она снова отодвигается от меня. Из-за этого желание становится навязчивой идеей. Простое действие опухает до размеров страдания. Вижу как напротив нас сидят парень и девушка, девушка перекинула ноги на своего парня, почти сидит у него на коленях. Их лица направлены друг на друга.
Пересаживаемся на станции Площадь восстания и Аделина садится напротив меня. На противоположное от меня сидение. Прямая осанка. Нога на ногу.
Меня начинает трясти. Становится больно физически. Я чувствую как органы перекручиваются и уничтожают друг друга. Я же ответственен за то - чтобы Аделине было хорошо. Она мой гость, она приехала отдохнуть, сменить обстановку, получить новый опыт. Приехала ради смеха, движения и вдохновения. Но приехала ко мне - неправильному и бракованному человеку. Работяге с чувством долга, который хочет жить для других, который не может иначе. Но который всё разёбывает, низводит до прикола, не вписывается в межличностные механизмы. Неуклюжий и с бесполезным стояком по утрам. С алкоголизмом и неправильными извращённо-христианскими взглядами на жизнь.
Ладно. Я ответственен за то, чтобы Аделине было хорошо. Поэтому достаю телефон и набираю Сашу:
- Саня, приходи, пожалуйста ко мне.
- А чё у тебя с голосом?
- Да я тут с дамой и она меня мучает.
- Ну у тебя все песни об одном и том же, - он засмеялся - Ладно, зайду.
Когда мы вышли из метро Аделина шла впереди от меня на три шага. Я шёл за ней. Как будто она ведёт меня к моему дому. Это продолжалось один квартал, потом я остановился и смотрел ей в след. Она остановилась. Разворачиваться не стала, посмотрела на меня из-за плеча. Так мы и стояли. Потом я сделал шаг навстречу. Мы пошли дальше.
В ночном магазине взял коньяк, пиво, спросил, какие Аделина любит сигареты, и купил ей пачку. Дома рухнул на диван и смотрел расфокусированным взглядом на круги перед глазами. Выглядел я говёно. Аделина вытряхнула макароны из кастрюли на сковороду, затем разбила туда пару яиц, потом заговорила:
- Что ты от меня хочешь?
- Хорошего отношения.
- Поэтому ходишь за мной как маньяк и просишь, чтобы тебя обняли?
- Поэтому хожу за тобой как маньяк и прошу, чтобы меня обняли.
- Ты ёбнутый! Если хочешь нормального общения - так, блядь, общайся со мной. Как я должна себя вести, когда ты со своим другом раздеваешься при мне и зовёшь трахаться?
- Когда удобно - ты наслаждаешься массажем, а когда выгодно - обвиняешь меня в домогательстве.
- Я знаю тебя два дня. А твоего друга - 30 минут. Как я должна себя вести? Если хочешь со мной общаться - общайся.
Я вытащил из пачки сигарету и закурил. На мгновение стало лучше. Казалось, я разрешу в голове этот ребус, пойму свои ошибки, сглажу края и у нас выйдет общение. Трогательное и интересное общение.
- Ландо, - я выпустил дым в сторону балкона, - ладно. Я, наверное, не прав. Я не хотел тебе зла, не хотел тебя обидеть. Я вообще не планировал, что так всё выйдет.
В этот момент позвонили в дверь. Я встал с дивана и в сердце резко кольнуло, сделал пару шагов и опёрся о стол. Аделина уже успела подойти к двери.
Саша пришёл в хорошем расположении духа. Свежий и улыбчивый как после бани. Он общался с Аделиной также как она - искренне, с уважением, но соблюдал дистанцию. И Аделина его приняла. Потом было пятно от которого мне следовало отказаться.
Я выдохнул мыльный дым и вместе с ним ушла тяжесть. Захотелось дышать чаще, впускать в себя жизнь и относиться к ней проще. На Аделину пятно как будто не подействовало, только через 10 минут она ушла в спальню, укрылась и заснула. Мы выпили свои граммы и переместились к ней.
Аделина была полностью закутана. Сложно поверить, что ещё прошлой ночью мы лежали с ней в обнимку. Белый, упорный холм из одеяла. Саша сел играть в GTA V. Я заснул рядом с ней.
Когда открыл глаза, в комнату уже проникал пасмурный, угольный свет. Холодно и страшно. Аделины не оказалось. Рядом лежал Саша. Я спросил:
- Где Аделина?
- Уехала, ёбтоу, в Минск!
- Блядь.
Я поднялся и дошёл до кухни. Она спала на диване. Я лёг к ней и это снова было ошибкой. Знал, что она встанет и уйдёт на другую кровать, но однажды, начав игру, остановиться сложно. Я пытался ей что-то доказать: я добрый, я стараюсь для тебя, покупаю еду и алкоголь. Ты злая, ты отвергаешь меня и причиняешь боль. Так как поступаешь ты - поступил бы каждый. Ты злая и мир злой. Сейчас ты уедешь от меня и столкнёшься с этим миром.
Аделина встала и ушла на другую кровать. Я уже знал, что не засну.
Казалось - здесь истории пора закончится, но Саша решил подкинуть дровишек в печь безумия.
Чтобы отвлечься от похмелья я рассказывал про то, как позвал к себе домой буддистку. И про то как знакомый шансонье заперся с ней в ванной и стал облизывать ей ногу. В этот момент Саша взял стопу Аделины, положил к себе на колено, стянул носок, скорчил рожу и несколько раз прикоснулся языком к кончикам её пальцев.
Кто-то думает - от осознания абсурда жить становится легче. Я выпил рюмку коньяка. Пора идти до автобуса.
Мы снова сидели в метро и молчали. Я был рад, что скоро это закончится.
- Что будешь делать, когда сядешь в автобус?
- Ничего, - (молчание), - а ты что?
- Посмотрю порно и лягу спать.
В дорогу купил бигмак, картошку-фри и сок. У Введенского сада остановилось два автобуса. Один направлялся в Киев, другой в Минск. Воспитание не позволяло нам обоим попрощаться на нехорошей ноте. Аделина обняла меня. Продолжительно и тепло.
- Приезжай ещё.
Она снисходительно улыбнулась:
- Обязательно.
Я перешёл Загородный проспект и спустился в метро.
Вместо облегчения наступили усталость и безразличие. Пытался читать книгу по пути домой, но смотрел сквозь текст. Похмелье подсказывало что произойдёт что-то страшное.
Дома я понял, что ничего не могу делать. Сижу за компьютером и слышу как приходят сообщения. Это пишет коллега по работе (Скандинав):
Никита. В пятницу было пробито дно и вообще ад. Это не крик души, а вполне себе самостоятельное крушение. После пятницы я не могу уже понять, где ты жертва, а где виновник, тонкая граница размылась совсем.
На кухне грязно, а в холодильнике пусто. Это уже не мой дом, а дом успешных ребят, которые смогли хорошо провести время с женщиной. Я наступил на осколок стекла и оставлял за собой красные разводы. Потом зазвонил телефон. Лёша.
- Привет. Как ты сейчас?
- Никак. Херово.
- Тебе следует быть сдержаннее. Когда ты рядом с женщиной, сразу видно, что ты от неё хочешь.
- А когда рядом ты всегда витает загадка?
- Ну в какой-то мере-да.
Голос у него был тихий, но довольный. Таким голосом читали молитвы перед сытным столом.
- Ты в моём же доме устраиваешь вертеп. С женщиной, которая приехала ко мне…
- Не порть мне настрой перед поездкой, а?
- Лелеешь свою мечту после того, как растоптал мою мечту.
- Если хочется выговориться - выговорись. Тебе это пойдёт на пользу.
- Ладно. Рад что вы с Надей не поссорились. Удачи тебе в Москве.
Я смотрел в стол и не мог понять смысл.
Смогу ли я когда-нибудь исправиться?
Дети из плохих семей редко вырастают без травм. И тот - кто сидел долгое время в тюрьме, не сможет жить на свободе счастливо. И он снова попадёт в тюрьму.
Изменись, займись личностным ростом, начни с себя, всё в твоих руках.
Теперь смотрю на новостную ленту, и там много улыбающихся лиц. А я вижу, что проебал своё лицо. Личностная катастрофа видна в каждой фотографии. Во взгляде и осанке. Ладно.
Не помогла мне работа в Смешариках, публикации, выступление с Ночными Грузчиками. Я купил японский Fender Stratocaster, аналоговый синтезатор, виниловый проигрыватель, но счастливым не стал. Работа и целедостижение не помогают. Значит не смогу я быть счастливым даже если буду с женщиной.
Ощущение неполноценности - это моя любовь к Именам, фанатизм, бесконечная работа, обидчивость, злопамятность, ненависть к самоуверенным людям, вежливость, неспособность выгнать друзей, пьянство и желание понравиться.
А самые интересные идеи возникали, когда человек был ограничен в средствах. Не было барабанщика использовал драм-машинку. Не было драм-машинки синтезировал бочку и малый барабан. Ограничения ведут к творческой выразительности, и это хороший повод ценить то, что у тебя есть.
Сидел и записывал рассуждения. Как-то так стало появляться это письмо. Когда начал думать про ощущение неполноценности и самоограничения - стало полегче. Потом спокойно заснул.
Среди коллег я слишком поздно заметил даму, которую старался избегать. Столкнулся с ней полгода назад на корпоративе посвящённому 8-ому марта. В тот день у стола толпились только мужики. Я вызвался подойти к новеньким девушкам. Одна была немного сутулой, в джинсах с дырками на коленях и с короткой стрижкой. Другая - высокая, в футболке с изображением солцеворота и надменно сжатыми губами. Подхожу к ним. Сутулая сразу уходит.
- Привет, - говорю, - мы приготовили угощения, постой с нами, выпей пару стаканчиков и позови свою короткостриженую подругу, обязательно.
- Это Настя. Ей нравятся высокие парни.
На этом она не остановилась. Стоило мне пройти мимо неё и, например, закашляться - она поворачивалась, делала надменное лицо и говорила: «Давай, зарази меня ещё.» Стоило начать что-то рассказывать в её присутствии, перебивала и вставляла: «Никита то у нас самой интересной жизнью живёт.»
Я стал чувствовать ненависть. Как будто внутри меня скопилась энергия, способная вырваться и разорвать её в клочки, но внешняя оболочка не позволяет этой энергии найти выход. Я проходил мимо неё и становилось плохо. Я мысленно назвал её Блевотина. От этого не стало лучше.
И вот я иду за ней и её подругами которые хохочут по-девичьи писклявым тоном. Я их негромко передразнил - «ха-ха-ха» себе под нос. Даже сердце в это «ха-ха-ха» не вложил. Произнёс пресно и нейтрально. Не знаю зачем.
Блевотина замедляет шаг, подходит предельно близко и дышит в глаза словами: "Я сейчас морду тебе набью". Я ответил что-то вроде: «Приступай, хоть какой-то контакт у меня будет с женщиной».
Потом они ушли на метро Петроградская, а мы с её подругой и ещё одним коллегой - высоким скандинавом, пошли до Горьковской. Замешательство стало отходить и меня понесло. Я кричал что убью эту женщину, разрежу на куски, выковыряю глаза, выпущу кишки, обмотаю в них её части тела и повешу как гирлянды. У меня накопилось к ней дерьма за долгое время. А ударил я опять по себе. Эта её подруга (нос картошкой, очки в крупной оправе, сутулится, образ Дарьи, но только без стиля) оказалась феминисткой и сказала, что я наговорил себе на несколько сроков. Скандинав был размеренным и демократичным, но тоже меня не поддержал.
Мы разошлись и я чувствовал страх. Суеверный и иррациональный. Я опять оказался сексистом, шовинистом и женоненавистником. Уехал в Рыбацкое, зашёл в О’кей, ходил по вино-водочному и брал в корзину всё что попадётся.
Выпиваю дома и планирую пить пока не отключусь. Ближе к часу ночи звонит Лёша Гедонист. Говорит - они с Пашей на Думской и Паша лезет со всеми драться, спрашивает не рядом ли я, случайно. Я сказал: "Вызывай такси и немедленно вези его ко мне". Ехали они долго, потом пришлось их укладывать. На сон осталось 3 часа.
Когда проснулся, сразу пришлось торопиться. Паша с Лёшей расклеенные и вялые, торопить их не получалось. Сказал: «Оставайтесь дома, потом встретьте меня с Аделиной в центре и передайте ключи.»
Это уже очень плохо.
Блевотина и Феминистка не выходили из головы. Я старался думать о чём-то другом, старался улыбнуться, старался петь под нос весёлую песенку, закрывал глаза и представлял как я играю соло на концерте, сжимал запястье до неприятного ощущения. Ничего не помогало.
Встретился с Аделиной и сразу всё пошло не так как представлялось. Я в подавленном настроении, скучный, с похмелья, глаза бегают и трясутся руки. Она приехала сменить обстановку и отдохнуть.
Хотели зайти в рюмочную на Пушкинской, но она открывается только в 12:00. Зашли в бар «Брынза» и выпили по кружке пива. Потом я предложил бар «Маяк», но она сказала - поехали домой.
Дома по-прежнему Лёша и Паша. И не пройти их и не проехать. Аделина достаёт настойку и у них поднимается настроение. Что-то тёплое, близкое, семейное и отзывчивое превращается в очередную пьянку.
Виниловый проигрыватель, который я спешил купить к её приезду, звучит тускло и неуместно. Пластинка Meddle 1971-ого года ничего не значит. Слушаем короткие реплики, говорим пару слов, затем чокаемся и выпиваем.
Паша ушёл. Лёшу никак не выгнать. Намёков он не понимает. Пьём дальше, шутим, притворяемся молодыми и весёлыми.
Проходит какое-то время и он укладывается на кухне. У меня разглаживаются плечи и наступает спокойствие. Я ложусь на кровать и делаю вид что читаю книгу. Аделина снимает футболку, джинсы и ложится ко мне. Страх перед будущим и неуверенность перед прошлым отступают. Мы обнимаемся и случается то, что люди называют словом «хорошо». Сквозь наваждение слышу: «Если будешь ко мне приставать, я тут же уеду обратно в Минск», потом быстро засыпаю.
Просыпаюсь от того, что Лёша кричит: «Айа!» - визгливо и мультипликационно. Я валяюсь на краю кровати. Он обнимается с Аделиной. По-своему - по истеричному. С нетрезвыми слезами и стонами. Называет её Надей. Просит укусить его.
И им весело. И у них контакт, общение, нежность. И всё по-человечески, близко и завораживающе.
Я ухожу на кухню и наливаю стопку. Кругом осколки, кожура от семечек, липкий стол, окурки и пепел в тарелках.
Лёша выбегает пружинистой походкой. Просит налить ему. Я не могу соединить звуки в слова. Продолжаю смотреть в рюмку. Он начинает:
- Налей мне, а? Ну налей мне а?
- Нет, эту водку я выпью сам.
- Ну налей мне, а? Тебе жалко что ли?
- Иди спать к Аделине, а эту водку я выпью сам.
- Иди сам к Аделине, - сказал Лёша и потянулся к водке.
- Эту водку я выпью сам.
Я смотрел в рюмку, Лёша молча смотрел на меня и на водку. Зашла Аделина и молча села напротив. Молчание.
Аделина долго смотрела на нас, потом выбрала такой ход:
- Разбирайтесь сами между собой! - резко выскочила из-за стола.
- Тебе жалко что ли? - Лёша тянулся к водке.
- Эту водку я выпью сам.
- Я сейчас домой пойду.
- Уходи, а эту водку я выпью сам.
- Мы же друзья с тобой?
- Мы не друзья.
Лёша сидел несколько секунд, потом я услышал как он встал и оделся. Это должно было продолжаться долго, но время перестало ощущаться.
- Закроешь за мной дверь?
Я молчал и смотрел в рюмку.
- Закроешь за мной дверь, а?
- Закрою через некоторое время.
Я услышал хлопок. Прошло ещё какое-то время и я выпил. Потом услышал, что Аделина ворочается и тяжело дышит. Это было слышно из другой комнаты, через всю квартиру.
Когда бутылка закончилась я поднялся, дошёл до спальни, открыл дверь и обнял Аделину. Это вышло неловко и ненужно. Она лежала на животе, спина была напряжена. Аделина делала вид что спит и не хотела моего присутствия. Я сказал «Всё будет хорошо» и стало ещё более неловко. Я закрыл дверь.
Аделина не может заснуть в спальне. Я не могу заснуть на кухне. Тишина и темнота.
Утром по-прежнему тишина. Она накопила силу и стала жуткой. Сквозняк. Всё серого цвета - пасмурно. Иногда ветер задувает в стеклопакеты и получается тихий вой. На столе два билета на концерт Psychic TV. Аделина меня избегает.
Думаю - завершу жизнь, когда она уедет. Надо устроить всё так, будто это несчастный случай. Например - надеть наушники, встать на железную дорогу и ждать поезд. А ещё чувство вины за то - что я наговорил в пятницу. И безвыходная, сжатая и бесслёзная боль. Не закричать, не убежать.
И так полдня.
Вова появился из ниоткуда - на три минуты забрать миди-клавиатуру. У него пиво Koff и недорогое вино. Аделина оживает и улыбается ему. Я стараюсь сыграть так, будто всё хорошо. Отшучиваюсь, делаю улыбку, говорю пошлости.
Вова пил пиво, Аделина вино. Очень быстро он стал задавать вопросы сексуального характера. С шуточной и обыденной интонацией, как это водится: «А у вас с Никитой что-то было уже? А ты когда приезжала в Питер, думала о том, что у тебя может быть секс? А у тебя есть сексуальный партнёр?»
Аделина отвечала легко и открыто, но в то же время ей удавалось сохранять апломб. Выглядело это искренне, но с дистанцией.
Рассказала про преподавателя архитектуры. Познакомилась с ним в «Тиндере» и встречается ради секса. Не чувствует любви. Только секс.
В какой-то момент Вова расстегнул рубашку, сложил её аккуратно на краю дивана - как на приёме у врача. Говорит: «Секс - это просто. У тебя есть половой партнёр, ты его не любишь, ты приехала в Питер, хочешь новых приключений. Так попробуй секс втроём.» Снимает футболку и также аккуратно складывает её на диван. Потом по-армейски снимает штаны и зовёт в спальню. Аделина остаётся на кухне, а я иду за ним.
Мы лежим на кровати и смотрим в потолок. У Вовы в руках вино, на мне футболка.
- Сними футболку, дурак. Аделина сейчас войдёт раздетая, а ты в футболке лежишь.
Аделина входит одетая и садится напротив нас:
- Я хочу посмотреть как вы начнёте.
- Нет, нет, нет! Так не годится, - Вова улыбается и делает глоток.
- Давай я буду рассказывать тебе о том, как мы трахаемся с Аделиной, - предложил я чтобы подыграть безумию.
- Всё бы тебе только пиздеть, а не делать.
Я начал:
- Аделина смотрит на нас, отрицательно качает головой и делает снисходительную улыбку. Как бы смеётся над нашей беспомощностью. Отворачивается к стене, руки крест на крест, снимает футболку. Тянется пальцами к замочкам на лифчике. Расстёгивает.
- Таааак
- Мы видим загорелую спину, работу лопаток, округлые позвонки. Она поворачивает голову из-за спины и улыбается нам. Глаза прищурены. Прямо в глубь тебя, Вова, смотрит.
- Ну
- Слышно как щёлкает бляшка на ремне, Аделина наклоняется чтобы снять джинсы и играет бёдрами. Округлая попа в стрингах, приятные ямочки с обратной стороны колен. Снова смотрит на нас, затем разворачивается. Мы смотрим на её тело и нас начинает знобить. Она улыбается. Упирается коленом и начинает ползти к нам.
- Тааак, дальше.
- Ты берёшь Аделину за грудь, как бы в шутку. А я начинаю медленно царапать её по спине. Ты поднимаешь её голову за подбородок и целуешь её. Я перебираюсь к ногам и стягиваю с неё трусики.
- Вот оно как? Продолжай.
- Когда-то я написал Аделине во "Вконтакте", что девушка без волосиков на лобке, это как колонна без капители. Я снимаю с Аделины трусики и вижу что она последовала совету.
Аделина сидела напротив с безмятежным видом. Потом действительно снисходительно улыбнулась:
- Ты ошибаешься. Капители нет.
Она встала и потянулось к вину. Вова убрал вино в изголовье кровати:
- Нееет. Бутылка останется у нас.
Вова отвернулся, я забрал бутылку из изголовья и протянул Аделине. Опомнился он не сразу. Значит успел опьянеть.
- Ээээй, вино должно быть у нас!
- Давайте я лучше покажу музыку которую написал на днях
Подошёл к компьютеру и включил музыку. Вова делал замечания, Аделина не реагировала.
Когда музыка закончились, Вова встал с кровати, включит клип Depeche Mode - Useless, затем взял Аделину за плечи. Она слабо сопротивлялась. Я схватил Вову за руку:
- Ты что делаешь?
- Майс, успокойся, я всё делаю правильно!
Вова обошёл её сзади и толкнул на кровать. Аделина неловко упала. Вова уселся Аделине на спину и начал делать массаж.
- О, как приятно, - пропела Аделина.
Грубость всегда встречается теплее, чем нерешительность. Я оставался в стороне. Сделал пару фото - Вова в трусах и делает массаж. Аделина улыбается.
Надо было идти на концерт. Я начал собирать бутылки в мусорный пакет. Вова взял одну из бутылок за горлышко и выставил вперёд как шпагу:
- Защищайся!
Аделина проделала то же самое и началось фехтование. Вовина бутылка выдержала четыре удара, потом разбилась и порезала ему руку.
- Я выиграла.
Вова облизал рану, потом подошёл к Аделине и провёл рукой по её щекам и лбу. Остались красные полосы.
- Вот так должны выглядеть те, кто идёт на Psychic TV.
Мы вышли из дома. У Пятёрочки курил мужик в меховой шапке и не отрываясь смотрел на Аделину. Мы купили влажные салфетки и несколько бутылок пива. Зазвонил мобильный телефон. Лёша.
- Никита, сейчас "Вконтакте" написал парень. Он просит меня, чтобы я выебал его в жопу и я думаю что это точно как-то связанно с тобой.
- Это никак не связанно со мной.
- А, ну тогда ладно, не знаю почему я так подумал.
Мы стояли у кассы и я влажной салфеткой вытирал Аделине лицо от Вовиной крови. Глаза прикрыты мило и загадочно. Длинные тёмные ресницы, неловкая улыбка. Становилось спокойнее и проще от этого маленького контакта. Если бы Вова не стоял на кассе, вряд ли бы это удалось.
Едем в метро. Я у поручня, Аделина рядом, через Аделину - Вова. Он протянул ей наушник, она приняла его. Я попытался обнять её за плечи.
- Тебе что, мало того, что вы устроили дома? - начала она.
- Почему ты ко мне на вы?
Аделина стала выкручиваться из под моей руки. Вагон тронулся.
Не имею я на Аделину никакого права. Я не мог сказать Вове шепотом: "Уходи отсюда, дай мне побыть с женщиной" Это вульгарная, жлобская возня. Попытка поделить между собой добычу.
Вова вышел из вагона в направлении следующей вечеринки. Аделина поджала губы и отвернулась от меня. Будто по какому-то скрытому приказу. Как будто всё подстроено.
Я начал рассказывать то, что произошло на работе - про Блевотину и её подругу Феминистку. Думал откровенный, честный рассказ сократит дистанцию между нами. Аделина молчала.
Долго стояли в очереди на входе в клуб, потом в очереди к бару, потом начался концерт.
Ну что сказать? Как раз последний альбом у PsychicTV - Alienist мне понравился больше всего. Психоделический рок и длинные атмосферные треки. В лучших традициях Echoes или Dazed and Confused. Я заранее знал что концерт мне понравится.
Аделина даже не думала стоять рядом со мной - сразу ушла в толпу. Я старался отвлечься на прыгающую впереди меня девчонку. Даже развернулся корпусом так, чтобы она задевала мою руку.
Когда началась Greyhounds of future страдание достигло пафоса. Я отвлёкся от происходившего на сцене - вокруг меня были счастливые молодые люди. Они целовались, трогали друг друга. Я видел пальцы на талии, пальцы на шее, закрытые глаза, губы тянувшиеся друг к другу. Всё в голубых тонах. (Nothing matters but the end of matter). Было что-то особенное в том, что все они в движении и в радости, все они в здоровье и в стиле, а я смотрю на них и не могу пошевелиться. Они стали замечать моё присутствие и как будто устраивали это шоу для меня. (Memories tell us one thing, every thing must go). У меня перехватило дыхание и пересохло во рту. Я закрыл глаза и чувствовал, как под веками подрагивают глазные яблоки. Сжал зубы чтобы не тряслась челюсть. (Names are given in order to control).
Я замер у бара и почему-то казалось что охрана выведет меня из клуба. Концерт завершился. Мы с Аделиной молча стояли в очереди на выход. Потом так же молча шли к метро. Молча ехали по эскалатору и молча зашли в вагон. Когда я попробовал что-то сказать, она попросила чтобы я молчал.
Пробую обнять Аделину и она снова отодвигается от меня. Из-за этого желание становится навязчивой идеей. Простое действие опухает до размеров страдания. Вижу как напротив нас сидят парень и девушка, девушка перекинула ноги на своего парня, почти сидит у него на коленях. Их лица направлены друг на друга.
Пересаживаемся на станции Площадь восстания и Аделина садится напротив меня. На противоположное от меня сидение. Прямая осанка. Нога на ногу.
Меня начинает трясти. Становится больно физически. Я чувствую как органы перекручиваются и уничтожают друг друга. Я же ответственен за то - чтобы Аделине было хорошо. Она мой гость, она приехала отдохнуть, сменить обстановку, получить новый опыт. Приехала ради смеха, движения и вдохновения. Но приехала ко мне - неправильному и бракованному человеку. Работяге с чувством долга, который хочет жить для других, который не может иначе. Но который всё разёбывает, низводит до прикола, не вписывается в межличностные механизмы. Неуклюжий и с бесполезным стояком по утрам. С алкоголизмом и неправильными извращённо-христианскими взглядами на жизнь.
Ладно. Я ответственен за то, чтобы Аделине было хорошо. Поэтому достаю телефон и набираю Сашу:
- Саня, приходи, пожалуйста ко мне.
- А чё у тебя с голосом?
- Да я тут с дамой и она меня мучает.
- Ну у тебя все песни об одном и том же, - он засмеялся - Ладно, зайду.
Когда мы вышли из метро Аделина шла впереди от меня на три шага. Я шёл за ней. Как будто она ведёт меня к моему дому. Это продолжалось один квартал, потом я остановился и смотрел ей в след. Она остановилась. Разворачиваться не стала, посмотрела на меня из-за плеча. Так мы и стояли. Потом я сделал шаг навстречу. Мы пошли дальше.
В ночном магазине взял коньяк, пиво, спросил, какие Аделина любит сигареты, и купил ей пачку. Дома рухнул на диван и смотрел расфокусированным взглядом на круги перед глазами. Выглядел я говёно. Аделина вытряхнула макароны из кастрюли на сковороду, затем разбила туда пару яиц, потом заговорила:
- Что ты от меня хочешь?
- Хорошего отношения.
- Поэтому ходишь за мной как маньяк и просишь, чтобы тебя обняли?
- Поэтому хожу за тобой как маньяк и прошу, чтобы меня обняли.
- Ты ёбнутый! Если хочешь нормального общения - так, блядь, общайся со мной. Как я должна себя вести, когда ты со своим другом раздеваешься при мне и зовёшь трахаться?
- Когда удобно - ты наслаждаешься массажем, а когда выгодно - обвиняешь меня в домогательстве.
- Я знаю тебя два дня. А твоего друга - 30 минут. Как я должна себя вести? Если хочешь со мной общаться - общайся.
Я вытащил из пачки сигарету и закурил. На мгновение стало лучше. Казалось, я разрешу в голове этот ребус, пойму свои ошибки, сглажу края и у нас выйдет общение. Трогательное и интересное общение.
- Ландо, - я выпустил дым в сторону балкона, - ладно. Я, наверное, не прав. Я не хотел тебе зла, не хотел тебя обидеть. Я вообще не планировал, что так всё выйдет.
В этот момент позвонили в дверь. Я встал с дивана и в сердце резко кольнуло, сделал пару шагов и опёрся о стол. Аделина уже успела подойти к двери.
Саша пришёл в хорошем расположении духа. Свежий и улыбчивый как после бани. Он общался с Аделиной также как она - искренне, с уважением, но соблюдал дистанцию. И Аделина его приняла. Потом было пятно от которого мне следовало отказаться.
Я выдохнул мыльный дым и вместе с ним ушла тяжесть. Захотелось дышать чаще, впускать в себя жизнь и относиться к ней проще. На Аделину пятно как будто не подействовало, только через 10 минут она ушла в спальню, укрылась и заснула. Мы выпили свои граммы и переместились к ней.
Аделина была полностью закутана. Сложно поверить, что ещё прошлой ночью мы лежали с ней в обнимку. Белый, упорный холм из одеяла. Саша сел играть в GTA V. Я заснул рядом с ней.
Когда открыл глаза, в комнату уже проникал пасмурный, угольный свет. Холодно и страшно. Аделины не оказалось. Рядом лежал Саша. Я спросил:
- Где Аделина?
- Уехала, ёбтоу, в Минск!
- Блядь.
Я поднялся и дошёл до кухни. Она спала на диване. Я лёг к ней и это снова было ошибкой. Знал, что она встанет и уйдёт на другую кровать, но однажды, начав игру, остановиться сложно. Я пытался ей что-то доказать: я добрый, я стараюсь для тебя, покупаю еду и алкоголь. Ты злая, ты отвергаешь меня и причиняешь боль. Так как поступаешь ты - поступил бы каждый. Ты злая и мир злой. Сейчас ты уедешь от меня и столкнёшься с этим миром.
Аделина встала и ушла на другую кровать. Я уже знал, что не засну.
Казалось - здесь истории пора закончится, но Саша решил подкинуть дровишек в печь безумия.
Чтобы отвлечься от похмелья я рассказывал про то, как позвал к себе домой буддистку. И про то как знакомый шансонье заперся с ней в ванной и стал облизывать ей ногу. В этот момент Саша взял стопу Аделины, положил к себе на колено, стянул носок, скорчил рожу и несколько раз прикоснулся языком к кончикам её пальцев.
Кто-то думает - от осознания абсурда жить становится легче. Я выпил рюмку коньяка. Пора идти до автобуса.
Мы снова сидели в метро и молчали. Я был рад, что скоро это закончится.
- Что будешь делать, когда сядешь в автобус?
- Ничего, - (молчание), - а ты что?
- Посмотрю порно и лягу спать.
В дорогу купил бигмак, картошку-фри и сок. У Введенского сада остановилось два автобуса. Один направлялся в Киев, другой в Минск. Воспитание не позволяло нам обоим попрощаться на нехорошей ноте. Аделина обняла меня. Продолжительно и тепло.
- Приезжай ещё.
Она снисходительно улыбнулась:
- Обязательно.
Я перешёл Загородный проспект и спустился в метро.
Вместо облегчения наступили усталость и безразличие. Пытался читать книгу по пути домой, но смотрел сквозь текст. Похмелье подсказывало что произойдёт что-то страшное.
Дома я понял, что ничего не могу делать. Сижу за компьютером и слышу как приходят сообщения. Это пишет коллега по работе (Скандинав):
Никита. В пятницу было пробито дно и вообще ад. Это не крик души, а вполне себе самостоятельное крушение. После пятницы я не могу уже понять, где ты жертва, а где виновник, тонкая граница размылась совсем.
На кухне грязно, а в холодильнике пусто. Это уже не мой дом, а дом успешных ребят, которые смогли хорошо провести время с женщиной. Я наступил на осколок стекла и оставлял за собой красные разводы. Потом зазвонил телефон. Лёша.
- Привет. Как ты сейчас?
- Никак. Херово.
- Тебе следует быть сдержаннее. Когда ты рядом с женщиной, сразу видно, что ты от неё хочешь.
- А когда рядом ты всегда витает загадка?
- Ну в какой-то мере-да.
Голос у него был тихий, но довольный. Таким голосом читали молитвы перед сытным столом.
- Ты в моём же доме устраиваешь вертеп. С женщиной, которая приехала ко мне…
- Не порть мне настрой перед поездкой, а?
- Лелеешь свою мечту после того, как растоптал мою мечту.
- Если хочется выговориться - выговорись. Тебе это пойдёт на пользу.
- Ладно. Рад что вы с Надей не поссорились. Удачи тебе в Москве.
Я смотрел в стол и не мог понять смысл.
Смогу ли я когда-нибудь исправиться?
Дети из плохих семей редко вырастают без травм. И тот - кто сидел долгое время в тюрьме, не сможет жить на свободе счастливо. И он снова попадёт в тюрьму.
Изменись, займись личностным ростом, начни с себя, всё в твоих руках.
Теперь смотрю на новостную ленту, и там много улыбающихся лиц. А я вижу, что проебал своё лицо. Личностная катастрофа видна в каждой фотографии. Во взгляде и осанке. Ладно.
Не помогла мне работа в Смешариках, публикации, выступление с Ночными Грузчиками. Я купил японский Fender Stratocaster, аналоговый синтезатор, виниловый проигрыватель, но счастливым не стал. Работа и целедостижение не помогают. Значит не смогу я быть счастливым даже если буду с женщиной.
Ощущение неполноценности - это моя любовь к Именам, фанатизм, бесконечная работа, обидчивость, злопамятность, ненависть к самоуверенным людям, вежливость, неспособность выгнать друзей, пьянство и желание понравиться.
А самые интересные идеи возникали, когда человек был ограничен в средствах. Не было барабанщика использовал драм-машинку. Не было драм-машинки синтезировал бочку и малый барабан. Ограничения ведут к творческой выразительности, и это хороший повод ценить то, что у тебя есть.
Сидел и записывал рассуждения. Как-то так стало появляться это письмо. Когда начал думать про ощущение неполноценности и самоограничения - стало полегче. Потом спокойно заснул.