22.10.2016
Появилась идея описывать каждый свой сексуальный опыт, чтобы найти больше ощущений и смысла. Имена, естественно, заменил.
Не удавалось мне потрахаться как все нормальные люди - пьяным, в ванной, на вписке. Чтобы у двери копошились друзья, чтобы на утро было не по себе. Постоянно слышал такие истории и злился на судьбу за то - что она меня ими обделила.
Познакомились мы на дне рождения у знакомого барда. Все тусовались компаниями. Она выделялась тем, что стояла одна. Вид у неё был потерянный, лицо неожиданно постаревшего ребёнка. Зато носила откровенное платье. Посмотрел на неё и подумал - она точно пришла для того, чтобы кого-нибудь найти.
Я взял гитару, стал петь Folsom Prison Blues (а что же ещё?) и вижу как Лёша Гедонист и Никита Врач затеяли с ней знакомство. Потом мы вышли покурить и я с ней немного поболтал. Говорить ей как будто не очень нравилось, на вопросы отвечала пресно и односложно, что-то узнать было тяжким трудом. В такие моменты я становлюсь неискренним и по-глупому улыбаюсь как будто получаю впечатление. От притворства быстро устаёшь - поэтому хотелось вернуться к друзьям и поучаствовать в чём-то настоящем. Хотя бы в выпивке.
Никита, Лёша и Серёга оказались у меня. Лёша долго разговаривал по скайпу с Надей. Это всех давно утомило. Он приобретает аккуратный и возвышенный вид, в руках смартфон, потом уходит (пьяный и в подштанниках) на лестничную клетку и пропадает там на полтора часа. Возвращается по-прежнему с растерянным, но возвышенным видом. «Ты можешь понять как я её люблю, а? Господи, как же я люблю её! Каждой клеточкой своего организма! Каждой частичкой себя!» Глаза у него замасленные, рот чуть-чуть приоткрыт и голова медленно покачивается из стороны в сторону.
Меня это стало раздражать и он принял оборону: «Тебе насрать на людей! Мы специально познакомились с девочкой для тебя, а ты её проебал! Ушёл пить дальше! Она к тебе знаки внимания проявляла, на которые ты срать хотел!»
На следующий день эта девочка добавила меня в друзья. Вспомнил слова Лёши и стало неловко. Я написал сообщение в котором пообещал вписать её на концерт.
Алина молча сидела в гримёрке - нога на ноге, локоть упирается в колено, подбородок упирается в ладонь. Я пытался придумать вопрос, задавал его, а потом слышал самый короткий ответ из возможных. Так и сидели с шести до одиннадцати. Я уходил к сцене, болтал с музыкантами, а когда возвращался - она сидела в той же позе.
Пропустим выступление. Сложно что-то интересное о нём рассказать - кроме того, что перед сценой разделся админ скримо паблика.
Собрали инструменты и снова стоим в гримёрке. Нас было много и пришлось вызывать два такси. Я позвал Алину в гости и она, на удивление, согласилась.
Дома пожарили гречку, были ещё какие-то бутерброды. Пили водку и пиво, Серёжа играл на гитаре. Всем нравилась песня «Деньги» группы Ноль и «Не могу кончить» группы Выход. Алина смеялась над шутками Никиты и Серёжи. В остальном молчала. Я взял книгу стихов Уэльбека и читал в случайном порядке. Лёшу они раздражали. Он достал свой белый смартфон и отправился на лестничную клетку. Вслед ему кричали: «Оставайся с нами!». Я спрятал его ботинки. Он ушёл в носках.
Вернулся в подавленном настроении и налил себе рюмку. Все возмутились: «А как же коллектив?!»
Лёша топнул ногой и издал писк, затем выпил рюмку и ушёл обратно на лестничную клетку. По-прежнему в носках.
Серёжа не отпускает гитару, иногда танцует как фрик. Рома (он тоже пришёл) всегда сидит на диване и спокойно улыбается - его так научил отец буддист. Рома, в отличии от Лёши, настоящий гедонист - ни одного конфликта с его стороны, никакого грубого слова. Вова покурил гашиш, уединился в спальне и включил Coil. Никита разговаривал с Машей - своей девушкой.
Ну, думаю, Лёша выбыл из игры, слишком много говорит про Надю. Рома упомянул Марину - значит тоже выбыл. Никита пришёл с Машей - выбывает. Вова почти спит.
Серёжа выглядит хорошо, Алина оживает когда он начинает говорить - её лицо становится наивнее и клык, выбившийся из ряда зубов, точит поверх губы. Получается лицо дракончика из детской книжки. Но только на мгновение.
Я взял гитару и начал играть Александра Харчикова, а затем «Кандальный рок» на мотив «Creep». Лёша уже сидел с улыбкой: «Какой душевный сегодня вечер.»
Алина тоже улыбалась.
Было уже 6 часов и я начал расправлять постель. У балкона в убитой позе лежал Серёжа. Алина сидела посередине. Её туловище было обращено в мою сторону и колени прислонялись к моей ноге - хороший знак. Лёша стоял на месте и не знал что делать. Я отдал ему спальник и предложил лечь на пол в другую комнату. Потом свет погас.
Я смотрел в серо-синий потолок. Моё плечо касалось живота Алины, кисть руки касалась колена. Я услышал как Лёша залез в спальник - звук с глухим эхо. Потом тишина. Развернулся корпусом к Алине и обнял её - механически, почти ничего не чувствуя. Прошло 7 секунд и она неловко обняла меня в ответ. Я слышал как сопит Серёжа. Потом так же механически (будто зарабатываю баллы в компьютерной игре) я подвинул её лицо за подбородок к себе. Её рот был тёплый и медленный. Затем залез под кофту, провёл ладонью вверх по спине, добрался до лопаток и стал сжимать кожу между ними. Её голова скользнула вверх и её губа задела мой нос. Неожиданно для самого себя я перебрался рукой от спины к груди и сжал её. Рот Алины стал теплее. Какое-то время всё продолжалось так же. Потом я опустил руку ниже - под юбку и колготки. Серёжа по-прежнему сопел. Стало неловко. Я встал с постели, протянул Алине руку и повёл её в ванную. Включил свет и закрыл дверь.
Почему-то казалось - что мы запрёмся, потрогаем друг друга, сделаем друг другу приятно и выйдем. Это глупо, но так казалось. И мы по-прежнему не сказали друг другу ни слова. За целый вечер не сказали. И так же молча стали раздеваться.
Она наклонилась чтобы снять трусики. На животе проявились складки. Потом я увидел покорный взгляд.
Когда мы залезли в ванну и я включил тёплую воду, в дверях появился силуэт. Красная рубашка. Лёша.
- Никита, впусти меня поссать, а?
(пауза, замешательство) - Не впущу.
- Ясно, ага.
Я положил пробку поперёк слива. Вода будет плескаться по дну ванны. Я опустился в ванну и сложил ноги в позу лотоса. Алина сидела справа от меня, её ноги были раздвинуты и чуть-чуть согнуты в коленях. Я увидел белое пятно тянувшееся по воде напротив неё. Алина тяжело наступила сбоку от меня. Раздался глухой звук и срезонировал на всю ванную. Потом она опустилась на мой член и опёрлась руками в стенку ванны за своей спиной. Лицо стало свежим и чистым. С закрытыми глазами и открытым ртом.
Чувствовал я себя спокойно и безразлично. Приятно, но без какого-нибудь откровения. Она стала сбавлять темп и я прижал её бёдра вниз к себе. Почувствовал как член упирается в пределы её влагалища. Она изогнула спину и еле слышно простонала. Значит я нашёл приём к которому можно возвращаться - сильный момент. Я прижал её крепче и впился в губы. Вокруг плескалась и журчала вода.
Надо было сменить позу. Может быть это и не было необходимо, но ведь не хочется быть скучным: я приподнял Алину, встал за её спину и лёг вдоль ванны. Она села спиной ко мне и приступила. Идея была в том, что я раздвину ей ягодицы и буду смотреть на анус. Я неравнодушен к анальному сексу и хотя бы посмотреть на анус всегда приятно. Он оказался маленьким розовым узелком. Чем-то очень личным и простым. Мне стало неловко. Я поднял Алину.
Вернулись к первой позе. Так нам обоим было удобнее. Когда я прижимал бёдра Алины вниз к себе, она изгибалась дугой и её грудь принимала свой лучший ракурс. Она двигалась покорно и старательно. Мы по-прежнему молчали.
Я склонил голову Алины и она взяла в рот. Почувствовал твёрдость зубов, потом аккуратные, застенчивые движения. Никакой страсти или артистизма. Я снял душ, открыл воду и стал поливать Алине волосы. Влажные волосы - это всегда отчётливо и выразительно. Ещё я думал, что это её одёрнет или оживит. Она отстранилась и помотала головой.
Тогда я взял её за плечи и уложил вдоль ванны. Поднял её ноги и вставил. Её спина проскальзывала по эмали с глухим звуком. Из-под шеи и плеч небольшими волнами двигалась тёплая вода.
Я не чувствовал её ритма, её ощущения, её глубинного своеобразия. Делал то, что приходило в голову. Никакого волнения в груди. Я чувствовал только то - что хорошо проделываю работу. Старался смотреть ей в лицо и её лицо выражало погружение. Потом она застонала и отстранила меня. Мечтательная и растерянная улыбка. Я понял - что она кончила.
После небольшой передышки мы вернулись в нашу удобную позу. Появлялось ощущение траты времени и казалось, что Алина утомилась.
Когда она слезла, я наклонил её спину. Алина встала на колени и опёрлась локтями в дно ванны. Вставить в такой позе оказалось сложно. Наверное это называется физиологическими особенностями. Мы снова вернулись в первую позицию и я снова несколько раз повторил сильный момент.
Если начинаешь повторяться - значит нужно заканчивать. Алина тоже это почувствовала и взяла мой член в кулак. Направление движения и амплитуда были неудачными, я убрал её руку и решил справиться сам. Целовал её в губы и дрочил. Когда ускорился и укусил её в губу я кончил. Она мило заулыбалась. Её газа засмеялись.
Я смыл с себя комки и ополоснул Алину. Мы оделись и вернулись в кухню. Серёжа по-прежнему сопел и даже не сменил позу. Алина легла по середине, а я спиной к ней - если утром нас увидят лежащими в обнимку, это будет казаться вульгарным.
Проснулся лёжа на животе. Похмелье сносное. Из соседней комнаты доносится разборчивый шепот: «Майс потрахался, Майс потрахался, потрахался, потрахался, потрахался». Алина лежала рядом.
Три дня я ходил с уверенностью в своих действиях. С ощущением бытового спокойствия. С примитивным ощущением значимости.
Не удавалось мне потрахаться как все нормальные люди - пьяным, в ванной, на вписке. Чтобы у двери копошились друзья, чтобы на утро было не по себе. Постоянно слышал такие истории и злился на судьбу за то - что она меня ими обделила.
Познакомились мы на дне рождения у знакомого барда. Все тусовались компаниями. Она выделялась тем, что стояла одна. Вид у неё был потерянный, лицо неожиданно постаревшего ребёнка. Зато носила откровенное платье. Посмотрел на неё и подумал - она точно пришла для того, чтобы кого-нибудь найти.
Я взял гитару, стал петь Folsom Prison Blues (а что же ещё?) и вижу как Лёша Гедонист и Никита Врач затеяли с ней знакомство. Потом мы вышли покурить и я с ней немного поболтал. Говорить ей как будто не очень нравилось, на вопросы отвечала пресно и односложно, что-то узнать было тяжким трудом. В такие моменты я становлюсь неискренним и по-глупому улыбаюсь как будто получаю впечатление. От притворства быстро устаёшь - поэтому хотелось вернуться к друзьям и поучаствовать в чём-то настоящем. Хотя бы в выпивке.
Никита, Лёша и Серёга оказались у меня. Лёша долго разговаривал по скайпу с Надей. Это всех давно утомило. Он приобретает аккуратный и возвышенный вид, в руках смартфон, потом уходит (пьяный и в подштанниках) на лестничную клетку и пропадает там на полтора часа. Возвращается по-прежнему с растерянным, но возвышенным видом. «Ты можешь понять как я её люблю, а? Господи, как же я люблю её! Каждой клеточкой своего организма! Каждой частичкой себя!» Глаза у него замасленные, рот чуть-чуть приоткрыт и голова медленно покачивается из стороны в сторону.
Меня это стало раздражать и он принял оборону: «Тебе насрать на людей! Мы специально познакомились с девочкой для тебя, а ты её проебал! Ушёл пить дальше! Она к тебе знаки внимания проявляла, на которые ты срать хотел!»
На следующий день эта девочка добавила меня в друзья. Вспомнил слова Лёши и стало неловко. Я написал сообщение в котором пообещал вписать её на концерт.
Алина молча сидела в гримёрке - нога на ноге, локоть упирается в колено, подбородок упирается в ладонь. Я пытался придумать вопрос, задавал его, а потом слышал самый короткий ответ из возможных. Так и сидели с шести до одиннадцати. Я уходил к сцене, болтал с музыкантами, а когда возвращался - она сидела в той же позе.
Пропустим выступление. Сложно что-то интересное о нём рассказать - кроме того, что перед сценой разделся админ скримо паблика.
Собрали инструменты и снова стоим в гримёрке. Нас было много и пришлось вызывать два такси. Я позвал Алину в гости и она, на удивление, согласилась.
Дома пожарили гречку, были ещё какие-то бутерброды. Пили водку и пиво, Серёжа играл на гитаре. Всем нравилась песня «Деньги» группы Ноль и «Не могу кончить» группы Выход. Алина смеялась над шутками Никиты и Серёжи. В остальном молчала. Я взял книгу стихов Уэльбека и читал в случайном порядке. Лёшу они раздражали. Он достал свой белый смартфон и отправился на лестничную клетку. Вслед ему кричали: «Оставайся с нами!». Я спрятал его ботинки. Он ушёл в носках.
Вернулся в подавленном настроении и налил себе рюмку. Все возмутились: «А как же коллектив?!»
Лёша топнул ногой и издал писк, затем выпил рюмку и ушёл обратно на лестничную клетку. По-прежнему в носках.
Серёжа не отпускает гитару, иногда танцует как фрик. Рома (он тоже пришёл) всегда сидит на диване и спокойно улыбается - его так научил отец буддист. Рома, в отличии от Лёши, настоящий гедонист - ни одного конфликта с его стороны, никакого грубого слова. Вова покурил гашиш, уединился в спальне и включил Coil. Никита разговаривал с Машей - своей девушкой.
Ну, думаю, Лёша выбыл из игры, слишком много говорит про Надю. Рома упомянул Марину - значит тоже выбыл. Никита пришёл с Машей - выбывает. Вова почти спит.
Серёжа выглядит хорошо, Алина оживает когда он начинает говорить - её лицо становится наивнее и клык, выбившийся из ряда зубов, точит поверх губы. Получается лицо дракончика из детской книжки. Но только на мгновение.
Я взял гитару и начал играть Александра Харчикова, а затем «Кандальный рок» на мотив «Creep». Лёша уже сидел с улыбкой: «Какой душевный сегодня вечер.»
Алина тоже улыбалась.
Было уже 6 часов и я начал расправлять постель. У балкона в убитой позе лежал Серёжа. Алина сидела посередине. Её туловище было обращено в мою сторону и колени прислонялись к моей ноге - хороший знак. Лёша стоял на месте и не знал что делать. Я отдал ему спальник и предложил лечь на пол в другую комнату. Потом свет погас.
Я смотрел в серо-синий потолок. Моё плечо касалось живота Алины, кисть руки касалась колена. Я услышал как Лёша залез в спальник - звук с глухим эхо. Потом тишина. Развернулся корпусом к Алине и обнял её - механически, почти ничего не чувствуя. Прошло 7 секунд и она неловко обняла меня в ответ. Я слышал как сопит Серёжа. Потом так же механически (будто зарабатываю баллы в компьютерной игре) я подвинул её лицо за подбородок к себе. Её рот был тёплый и медленный. Затем залез под кофту, провёл ладонью вверх по спине, добрался до лопаток и стал сжимать кожу между ними. Её голова скользнула вверх и её губа задела мой нос. Неожиданно для самого себя я перебрался рукой от спины к груди и сжал её. Рот Алины стал теплее. Какое-то время всё продолжалось так же. Потом я опустил руку ниже - под юбку и колготки. Серёжа по-прежнему сопел. Стало неловко. Я встал с постели, протянул Алине руку и повёл её в ванную. Включил свет и закрыл дверь.
Почему-то казалось - что мы запрёмся, потрогаем друг друга, сделаем друг другу приятно и выйдем. Это глупо, но так казалось. И мы по-прежнему не сказали друг другу ни слова. За целый вечер не сказали. И так же молча стали раздеваться.
Она наклонилась чтобы снять трусики. На животе проявились складки. Потом я увидел покорный взгляд.
Когда мы залезли в ванну и я включил тёплую воду, в дверях появился силуэт. Красная рубашка. Лёша.
- Никита, впусти меня поссать, а?
(пауза, замешательство) - Не впущу.
- Ясно, ага.
Я положил пробку поперёк слива. Вода будет плескаться по дну ванны. Я опустился в ванну и сложил ноги в позу лотоса. Алина сидела справа от меня, её ноги были раздвинуты и чуть-чуть согнуты в коленях. Я увидел белое пятно тянувшееся по воде напротив неё. Алина тяжело наступила сбоку от меня. Раздался глухой звук и срезонировал на всю ванную. Потом она опустилась на мой член и опёрлась руками в стенку ванны за своей спиной. Лицо стало свежим и чистым. С закрытыми глазами и открытым ртом.
Чувствовал я себя спокойно и безразлично. Приятно, но без какого-нибудь откровения. Она стала сбавлять темп и я прижал её бёдра вниз к себе. Почувствовал как член упирается в пределы её влагалища. Она изогнула спину и еле слышно простонала. Значит я нашёл приём к которому можно возвращаться - сильный момент. Я прижал её крепче и впился в губы. Вокруг плескалась и журчала вода.
Надо было сменить позу. Может быть это и не было необходимо, но ведь не хочется быть скучным: я приподнял Алину, встал за её спину и лёг вдоль ванны. Она села спиной ко мне и приступила. Идея была в том, что я раздвину ей ягодицы и буду смотреть на анус. Я неравнодушен к анальному сексу и хотя бы посмотреть на анус всегда приятно. Он оказался маленьким розовым узелком. Чем-то очень личным и простым. Мне стало неловко. Я поднял Алину.
Вернулись к первой позе. Так нам обоим было удобнее. Когда я прижимал бёдра Алины вниз к себе, она изгибалась дугой и её грудь принимала свой лучший ракурс. Она двигалась покорно и старательно. Мы по-прежнему молчали.
Я склонил голову Алины и она взяла в рот. Почувствовал твёрдость зубов, потом аккуратные, застенчивые движения. Никакой страсти или артистизма. Я снял душ, открыл воду и стал поливать Алине волосы. Влажные волосы - это всегда отчётливо и выразительно. Ещё я думал, что это её одёрнет или оживит. Она отстранилась и помотала головой.
Тогда я взял её за плечи и уложил вдоль ванны. Поднял её ноги и вставил. Её спина проскальзывала по эмали с глухим звуком. Из-под шеи и плеч небольшими волнами двигалась тёплая вода.
Я не чувствовал её ритма, её ощущения, её глубинного своеобразия. Делал то, что приходило в голову. Никакого волнения в груди. Я чувствовал только то - что хорошо проделываю работу. Старался смотреть ей в лицо и её лицо выражало погружение. Потом она застонала и отстранила меня. Мечтательная и растерянная улыбка. Я понял - что она кончила.
После небольшой передышки мы вернулись в нашу удобную позу. Появлялось ощущение траты времени и казалось, что Алина утомилась.
Когда она слезла, я наклонил её спину. Алина встала на колени и опёрлась локтями в дно ванны. Вставить в такой позе оказалось сложно. Наверное это называется физиологическими особенностями. Мы снова вернулись в первую позицию и я снова несколько раз повторил сильный момент.
Если начинаешь повторяться - значит нужно заканчивать. Алина тоже это почувствовала и взяла мой член в кулак. Направление движения и амплитуда были неудачными, я убрал её руку и решил справиться сам. Целовал её в губы и дрочил. Когда ускорился и укусил её в губу я кончил. Она мило заулыбалась. Её газа засмеялись.
Я смыл с себя комки и ополоснул Алину. Мы оделись и вернулись в кухню. Серёжа по-прежнему сопел и даже не сменил позу. Алина легла по середине, а я спиной к ней - если утром нас увидят лежащими в обнимку, это будет казаться вульгарным.
Проснулся лёжа на животе. Похмелье сносное. Из соседней комнаты доносится разборчивый шепот: «Майс потрахался, Майс потрахался, потрахался, потрахался, потрахался». Алина лежала рядом.
Три дня я ходил с уверенностью в своих действиях. С ощущением бытового спокойствия. С примитивным ощущением значимости.