Шутки юмора, или неожиданный Чехов
Originally posted by amparo_a at Шутки юмора, или неожиданный Чехов
Представьте небольшой рассказ со следующим сюжетом: к известному критику приходит мальчик-вундеркинд в очках и уговаривает выслушать его драму, или поэму, неважно что. Драма - или поэма - слабая, скучная, и критик постепенно звереет. Почему-то он не может коротко сказать мальчику: на сегодня чтение закончено, спасибо, до свидания. Вместо этого он берет и убивает юного автора ударом по голове.
Вам смешно? Как, совсем не смешно?
Тогда давайте заменим юного отрока на "бледного юношу со взором горящим". Приходит к критику пылкий юноша-романтик и начинает шпарить по толстой тетради авангардные стихи... и тут критик его убивает.
Опять не смешно? Да, в самом деле, что-то не то.
Но стоит заменить пол самоуверенного автора, как вся история моментально преображается, и перед нами один из лучших юмористических рассказов великого гуманиста А.П.Чехова - "Драма".
К критику Павлу Васильевичу приходит начинающая писательница Мурашкина, "большая полная дама с красным, мясистым лицом и в очках", желая узнать его мнение о своей драме; утомленный долгим чтением, он не выдерживает и "Дико осматриваясь, Павел Васильевич приподнялся, вскрикнул грудным, неестественным голосом, схватил со стола тяжелое пресс-папье и, не помня себя, со всего размаха ударил им по голове Мурашкиной... -- Вяжите меня, я убил ее! -- сказал он через минуту вбежавшей прислуге. Присяжные оправдали его."
Иными словами, людей убивать нельзя, но толстых надоедливых дам-графоманок - можно и даже оправданно. Смерть - это плохо, но смерть женщины вполне может послужить поводом для шутки юмора.
Сейчас, конечно, посыпятся возражения, что перед нами тончайший юмор, что Чехов имел в виду графоманов вообще, а не женщин-писательниц, что мне не дано понять и прочий мусор. А я скажу другое: будучи обычным мизогином - но и гением при этом - Антон Павлович в коротеньком тексте дал классическую схему оправдания любого насилия над женщиной.
Прежде всего, жертва, в данном случае Мурашкина, сама виновата в сложившейся ситуации: она пришла не вовремя, слишком навязчива, слишком эмоциональна, то есть все произошедшее есть следствие ее инициативы.
Во-вторых, жертва не имеет товарного вида, что вообще недопустимо. Она толста, мясиста, слишком прилично одета, немолода и т.д. Короче, ее вид не услаждает взор хозяина вселенной.
В-третьих, жертва пытается вести себя как субъект, в данном случае - как автор, творец, к чему она в принципе не приспособлена природой.
И, наконец, главное: жертва причиняет убийце невыносимые моральные страдания. Она вынуждает его притворяться заинтересованным, лгать, насиловать себя, и можно ли судить человека за то, что он не вынес мучений?
Он сам, в сущности, не более чем жертва собственной мягкотелости и деликатности.
Немудрено, что читатель, независимо от пола, внутренне солидаризируется с убийцей. Гуманизм на марше, так сказать.
Если кто-то не читал рассказ, он здесь: http://www.ilibrary.ru/text/1181/p.1/index.html
Приятного чтения.
Представьте небольшой рассказ со следующим сюжетом: к известному критику приходит мальчик-вундеркинд в очках и уговаривает выслушать его драму, или поэму, неважно что. Драма - или поэма - слабая, скучная, и критик постепенно звереет. Почему-то он не может коротко сказать мальчику: на сегодня чтение закончено, спасибо, до свидания. Вместо этого он берет и убивает юного автора ударом по голове.
Вам смешно? Как, совсем не смешно?
Тогда давайте заменим юного отрока на "бледного юношу со взором горящим". Приходит к критику пылкий юноша-романтик и начинает шпарить по толстой тетради авангардные стихи... и тут критик его убивает.
Опять не смешно? Да, в самом деле, что-то не то.
Но стоит заменить пол самоуверенного автора, как вся история моментально преображается, и перед нами один из лучших юмористических рассказов великого гуманиста А.П.Чехова - "Драма".
К критику Павлу Васильевичу приходит начинающая писательница Мурашкина, "большая полная дама с красным, мясистым лицом и в очках", желая узнать его мнение о своей драме; утомленный долгим чтением, он не выдерживает и "Дико осматриваясь, Павел Васильевич приподнялся, вскрикнул грудным, неестественным голосом, схватил со стола тяжелое пресс-папье и, не помня себя, со всего размаха ударил им по голове Мурашкиной... -- Вяжите меня, я убил ее! -- сказал он через минуту вбежавшей прислуге. Присяжные оправдали его."
Иными словами, людей убивать нельзя, но толстых надоедливых дам-графоманок - можно и даже оправданно. Смерть - это плохо, но смерть женщины вполне может послужить поводом для шутки юмора.
Сейчас, конечно, посыпятся возражения, что перед нами тончайший юмор, что Чехов имел в виду графоманов вообще, а не женщин-писательниц, что мне не дано понять и прочий мусор. А я скажу другое: будучи обычным мизогином - но и гением при этом - Антон Павлович в коротеньком тексте дал классическую схему оправдания любого насилия над женщиной.
Прежде всего, жертва, в данном случае Мурашкина, сама виновата в сложившейся ситуации: она пришла не вовремя, слишком навязчива, слишком эмоциональна, то есть все произошедшее есть следствие ее инициативы.
Во-вторых, жертва не имеет товарного вида, что вообще недопустимо. Она толста, мясиста, слишком прилично одета, немолода и т.д. Короче, ее вид не услаждает взор хозяина вселенной.
В-третьих, жертва пытается вести себя как субъект, в данном случае - как автор, творец, к чему она в принципе не приспособлена природой.
И, наконец, главное: жертва причиняет убийце невыносимые моральные страдания. Она вынуждает его притворяться заинтересованным, лгать, насиловать себя, и можно ли судить человека за то, что он не вынес мучений?
Он сам, в сущности, не более чем жертва собственной мягкотелости и деликатности.
Немудрено, что читатель, независимо от пола, внутренне солидаризируется с убийцей. Гуманизм на марше, так сказать.
Если кто-то не читал рассказ, он здесь: http://www.ilibrary.ru/text/1181/p.1/index.html
Приятного чтения.