Эшелонные списки: социальный автопортрет страны
Памяти Николая Поболя
В Российском государственном военном архиве хранится документация конвойных войск НКВД - ценнейший источник по российской истории. Сколько тысяч эшелонов прошло через них, сколько миллионов душ - зэков и спецпоселенцев, своих или чужих, военнопленных, - они отэтапировали...
Дела в фонде конвойных войск систематизированы по полкáм, так что найти здесь конкретного человека - все равно что иголку в стогу. Но Николаю Поболю и его легкой руке чудом удалось в 1998 году обнаружить документы, относящиеся к этапированию именно мандельштамовского эшелона (РГВА. Ф. 18444. Список 2. Д. 203. Л. 75-122. Тут следует с благодарностью отметить и консультации А. Гурьянова)..
На истлевающей, какая попадется, бумаге, иногда папиросной, - эшелонные списки. Нестройные колонки слов и цифр - иногда только имена, но нередко еще и профессии, возраст, статьи, сроки…
Поистине вся огромная советская страна сошлась и отразилась в этих будничных для НКВД документах. Вглядимся в них попристальнее.
Практически все из списка Бутырской тюрьмы были осуждены или за контрреволюционную или антисоветскую деятельность, или за агитацию, или по подозрению в шпионаже, или как СОЭ - «социально-опасный элемент».
Поражает социальная широта списка: кого тут только нет! В основном это рабочие и колхозники - каменщик, электромонтер, плотник, землемер, инженер, торговый работник, техник-конструктор, экономист, бухгалтер, иногда мелкие хозяйственники, и подозрительно много учителей.
Тут весь советский народ, от лица и от имени которого якобы существует и говорит советская власть.
Бросается в глаза и то, как непропорционально много людей с прибалтийскими, финскими, немецкими и, само собой, еврейскими фамилиями. Много и русских, но родившихся за пределами СССР, в той же Прибалтике: наша постоянная шпиономания.
Главный, наверное, вывод после прочтения эшелонного списка: осужденная партийная, советская, военная и чекистская номенклатура - лишь капля в океане репрессированного народа. Самый большой начальник из ехавших с Мандельштамом - это Тришкин, беспартийный секретарь захудалого Высокиничского райисполкома.
Идея уничтожения непосильным трудом - не сталинская и не гитлеровская. Она ничья, как и все, что носится в воздухе.
В сущности, лагерь - та же «вышка», только растянутая во времени. На общих работах на Колыме долго было не протянуть никому, и если бы не 5 марта 1953 года («…И, клубясь, издох питон»), то мало кто вообще бы вернулся.
Этот день - 5 марта - вполне заслуживает того, чтобы стать всенародным праздником и нерабочим днем.
Ищем попутчиков
Этот список долго готовился и публиковался полностью дважды: в 2008 году, в дальневосточном альманахе «Рубеж», и в 2010 году, в книге «Слово и „Дело“ Осипа Мандельштама» Признаться, мы рассчитывали на то, что его прочтут и на него отзовутся родственники тех, кто увидел и узнал бы «своих» в этих нескончаемых строчках. Но не отозвался, увы, никто.
Конечно, мы переоценивали силу и проникаемость печатного слова - этого «стареющего сына» глиняных табличек и папирусов. Как только небольшой фрагмент списка - всего несколько десятков еврейских фамилий, выбранных из перечня тех лишь, кого, как и Мандельштама, делегировали в эшелон Бутырки, - оказался в интернете, на сайте сетевого журнала «Заметки по еврейской истории», немедленно были получены первые отклики, ощутимо расширяющие или уточняющие наши знания.
Первым тогда отозвался Элеазер Рабинович из Нью-Джерси, сын Меера Рабиновича, 1893 г. р., механика, 2 августа 1938 года - в тот же день, что и Мандельштам, - осужденного за контрреволюционную деятельность: «Я совершенно потрясен увидеть имя отца в одном списке и одном поезде с Мандельштамом. Отец, конечно, понятия не имел, с кем он ехал, и никогда не рассказывал о Мандельштаме».
Меер Лейзерович Рабинович, родился в Минске в 1893 году. В 1923 году женился на Брохе Медалье, дочери главного московского хасидского раввина Шмарьяху-Иегуда-Лейба Медалье (1872-1938). Был рабочим высокой квалификации, специализировался на ремонте зубоврачебного оборудования. Глубоко религиозный человек, состоял одно время в Совете Московской хоральной синагоги, главным раввином которой был его тесть. Тестя арестовали 4 января 1938 года и уже 26 апреля, на второй день после Пейсаха, расстреляли.
Меера же арестовали 9 июня 1938 года и приговорили к 8 годам ИТЛ. Провел он их на Колыме. Освободился летом 1946 года и поселился в Петушках, в зоне 100 км от Москвы. 14 февраля 1949 года его арестовывают вновь, приговаривают к вечной ссылке и отправляют на поселение в глухую деревню в Красноярском крае, откуда он сумел перевестись в райцентр Большая Мурта. Осенью 1954 года, после смерти Сталина, ему разрешили вернуться из «вечной ссылки», но в Москве вплоть до 1955 года не прописывали, хотя и за нарушениями режима не следили. В феврале 1959 года Меер Рабинович умер от простого гриппа.
Вторым «нашедшимся» человеком из еврейского списка мандельштамовского эшелона оказался Эммануил Соломонович Гольдварг, родившийся 1 апреля 1917 года в селе Яковка Березовского района Одесской области. Перед арестом проживал на станции Пушкино Московской области. Работал в Москве техником радиоузла в Центральном доме культуры железнодорожников. Вспомнивший его Л. Флятт виделся с ним в Москве и запомнил, что его лагерный стаж составлял примерно 16-17 лет, что заставляет предположить, что он, как и М. Рабинович, был одним из повторников. В начале 1990-х гг. он репатриировался в Израиль, жил в Тель-Авиве, где и умер 31 декабря 2006 года, не дотянув всего 3 месяца до 90-летия.
Третьим «нашедшимся» был Авив Аросев, так и не доехавший до «Второй Речки». 29 сентября на станции Урульча он был выгружен и сдан в качестве тяжело больного. Авив Яковлевич Аросев - издательский работник, автор ряда книг о планировании в издательском деле, выпущенных Госсоцэкономиздатом в 1931-1935 гг. Сел он скорее всего из-за родного брата - Александра Яковлевича Аросева (1890-1938), чистопородного большевика, чекиста и дипломата, арестованного 3 июля 1937 и расстрелянного 10 февраля 1938 года. До ареста Александр Аросев был начальником Всесоюзного общества культурных связей с заграницей и лично переводил Сталину во время беседы с Роменом Ролланом в 1935 году. Молотов был другом его революционной молодости, что не помешало тонкошеему не просто подписать расстрельный список с его фамилией, но и молвить: «Попал под обстрел в 30-е годы»!
Кстати, все тот же сетевой журнал «Заметки по еврейской истории» помог уточнить или пополнить не только список попутчиков, но и список солагерников поэта.
Публикация в «Заметках» воспоминаний химика и сиониста Моисея Герчикова, в апреле 1939 года проследовавшему через пересылку из Беломорска на Колыму, вывела на еще одну еврейскую «ниточку». В лагере ему рассказывали, что прошлогодний декабрьский сыпняк унес жизни не только близкого ему и по духу, и по профессии Сергея (Израиля) Лазаревича Цинберга (1872-1938), но и поэта Осипа Мандельштама.
Цинберг - историк еврейской литературы, библиограф и публицист, добрый знакомый Горнфельда. Химик по образованию, он возглавлял еще и химическую лабораторию Кировского завода. Его арестовали в Ленинграде 8 апреля 1938 года и приговорили к 8 годам ИТЛ.
Прибыл он на пересылку 15 октября 1938 года, то есть на три дня позже Мандельштама. А умер 28 декабря того же года - всего на один день позже, чем Мандельштам. При этом сообщалась деталь, на удивление совпадающая с тем, что рассказывал о мандельштамовской смерти Ю.И. Моисеенко: «По рассказу очевидца, группу заключенных, в которой был Ц., погнали в баню, после чего долго держали на улице, не выдавая одежды, в результате многие заболели и умерли».
Подразумеваемым тут очевидцем был, по всей вероятности, другой гебраист, находившийся в том же лагере, - историк и социолог Гилель Самуилович Александров (1890-1972). Он был осужден и прибыл на Вторую Речку еще осенью 1937 года, попал в отсев и был оставлен для работы в регистратуре. Перед смертью Цинберг просил его позаботиться о своем архиве (точнее, о той его части, что не погибла в НКВД), как и о том, чтобы имя его не было забыто. Вернувшись в Ленинград в 1959 году, Александров не преминул это сделать и занялся исследованием архива Цинберга, переданного семьей на хранение в ленинградский филиал Института востоковедения АН СССР (фонд 86). Как знать, может, отыщется архив и самого Гилеля Александрова?..
Публикуя в третий раз мандельштамовский эшелонный список - на этот раз в блогосфере, мы надеемся на читательские отклики и на новые ниточки, вселяющие надежды на пополнение или уточнении того, что мы уже знаем.