о снеге
В комнате шумит телевизор. Невыносимо шумит. Этот очередной ни к чему не ведущий разговор начался несколько часов назад. Тогда еще шел какой-то фильм для полуночников. Я вслушиваюсь в слова, но мне было бы гораздо приятнее не слышать их. «Шшшшш...» - телевизор нарочно сводит меня с ума.
- Выключи телевизор, я не понимаю тебя.
- Хватит прятаться за своим эго, - Макс не услышал меня. Он слишком занят повествованием. - Это не ты. Довольно уже вытаскивать эти маски из чемодана, я устал от демонстрации твоих одежд. Лучше складывай их обратно.
Я бы не поняла его, даже если телевизор наконец-то упал бы с восьмого этажа. Но я вряд ли смогу его поднять.
- Ты разве не понимаешь, что мне не место в твоей жизни? Я же как часть вселенской тьмы, - он сказал это с долей иронии. Сам он действительно одет во все черное, только на футболке «Джек Дэниэлс» белеет знакомая, уже одним своим видом опьяняющая, надпись. Телевизор все так же шумит, доводя меня до безумства. Утюг. Вон стоит утюг. Интересно, а если бросить...
- А я? Часть вселенского света?
- Нет.
- А чего я часть?
- Какого-нибудь… Псевдогуманизма.
Мне стало обидно.
- Я не хочу быть частью псевдо-чего-то.
- Почему? Миром правят псевдопонятия, - он закурил.
- Шшшшшшш-шшшш, - этот мерзавец - наш третий собеседник.
Я думаю о том, что последует после. Должен быть рассвет, возможно, будет примирение или секс, пару часов совместного сна, солнце сквозь шторы, кофе из пакетика, бутерброды в командировку. Но издалека приближается телевизионная пытка. Начинаю ненавидеть все телевизоры на планете. Оказалось, за несколько минут Макс стал очень зол на меня. А я даже не знаю, за что.
- Ты определила для себя коридор, по которому ты идешь, а я существую вне его. Мне отвратительны эти твои жизненные ориентиры. Ты создала внутренний мир, который якобы никто не сможет понять, но при этом хочешь сделать его всеобщим достоянием. Уходи. Я не стану вытаскивать тебя из этого сладкого дерьма. Ты для меня - обуза.
Я понятия не имею, что отвечать на этот бред. Но он все-таки добился своего. На глазах задрожали слезы. Больше не могу терпеть. Я завтра же уйду отсюда.
Большими шагами я удаляюсь из комнаты. (В ванной можно умыться и отдохнуть от шипения чертового хронофага). Макс преграждает мне путь.
- Сонц, остановись, постой. Знаешь, в следующей жизни я в этом месте обязательно пошучу. Ты рассмеешься, и обнимешь меня. Вот так, - он внезапно сгибается и обвивает руками мое туловище. Его щека на моем животе.
Мы друг для друга - прошлогодний снег. Застряли в волосах, примерзли к ресницам, остались на одежде. Телевизионное проклятье продолжает неистовую аудио-атаку из своего угла. Мы, наверное, уже срослись с ним отчасти.
Фильм давно закончился. От шипения снега в комнате то светлей, то темней - неприятно. А нам просто лень выключить телевизор. Хотя... Без него нам ведь станет совсем темно.