О сути веры и о том, что с ней делать.

[17ur]

Если что, то это не вызов на дискуссию. Это размышление. Указание на проблему, утверждение, что нынешнее решение утеряло соответствие действительности, предложение своего решения. Ничего личного. Прошу прощения за множество курсива. Впрочем, у вас, верующих, курсивом вообще всё.


Посвящается констеблю Раймонту.
Трупы отвратительны. Это аксиома. Они отвратительны по той же причине, по которой отвратительны калеки. Задолго до человека, до обезьяны, до млекопитающих падальщики (да и реально пацанские хищники) не упускали случая закусить тем, кто оставался возле трупа сородича. Ибо проще. Десятки, а то и сотни миллионов лет отрицательного отбора сделали своё дело. Не рассуждая, нормальный человек не хочет быть рядом с мертвецом («отвращение»). Рядом с калекой человек (хотя бы и такой же калека) находиться тоже не хочет... калека медлен и вял, не убежит, а значит, хищник окажется здесь... но тут прошивка послабее, ибо и воспроизводимая угроза тоже была слабее.

Дорогие писатели-фантасты, как выглядела бы цивилизация на планете, где умирающий просто растворялся бы в воздухе, без видео-, аудио- и одороэффектов? Дарю идею. Неощущаемые эффекты можете оставить, а изобретение устройства, которое их фиксирует, дарю в сюжет.

Осмыслять - точнее, взвешивать - своё отвращение к мертвецам (и особенно к калекам), при этом не поддаваясь такому отвращению, не только можно, но и нужно; это один из признаков человека как существа общественного, а не стайного - прошивка там или не прошивка. Однако глупо отрицать наличие у себя такой безусловной реакции, глупо не понимать того, что окружающие знают о наличии у Вас этой реакции, и совсем уж наивно верить, что окружающие не станут использовать её Вам в ущерб.

Это раз.

Я бессмертен. Это тоже аксиома, хотя и несколько менее очевидная, чем предыдущая. Жить - труднее, чем не жить; надо напрягаться, преобразовывать энергию, тратить её, восстанавливать, накапливать… Если я живу, значит, что-то меня постоянно подталкивает на все эти траты. Это «что-то» - та же жизнь, но уже не в субстанциональном аспекте (живое тело), а в функциональном аспекте (живу). И переживать, ощущать это подталкивание можно только как уверенность в собственном бессмертии - в том, что я не могу умереть, что я продолжу существовать в каждый следующий момент, то есть существовать вечно и в любом случае. Даже когда я умру.

Я слышал, что настоящих самоубийц, которые не угрожают самоубийством, а не хотят жить, то есть теряют эту уверенность - их остановить и спасти очень трудно.

Такое положение дел - это даже не сотни миллионов лет, это с того времени, когда одно сложное химическое соединение пошло воспроизводить себя, а другое нет. Это пиксел пиксела.

И это два.

Умирают все и вся. Это уже не аксиома, а так, наблюдение, в том числе и моё. Всё гниёт, изнашивается, разрушается и стареет - а то, что пока растёт и цветёт, будет гнить и разрушаться, как показывает наблюдение. Ничто не вечно, кроме меня (см. выше).

Это три.

Сложу слагаемые. Итого, я буду существовать всегда, всё кругом меня умрёт и так станет мне отвратительно.

Если человек об этом не задумывается, то лишь потому, что оно и так ясно каждому с начала времён. Это настолько хорошо видно, что смотреть на такое пристально - всё равно, что смотреть на солнце или ещё на какое-нибудь абсолютно чёрное тело: бесполезно, а то и больно. Повторю, это даже не рассуждения, это прошивка.

Однако из того, что о некоторых вещах мне не хочется думать, не следует, что от этих вещей мне не хочется избавиться. Наоборот. Я не хочу просуществовать вечность в переставшем мире, в котором мне не хочется жить, и который я не могу покинуть. Я готов пойти на какие-то усилия, - в пределе какие угодно, ибо цена вопроса именно что предельна - чтобы такого избежать.

Я готов за это заплатить.

А если я готов за что-то заплатить, то сразу же найдётся тот, кто готов принять эту плату. Тот, кто будет работать, чтобы вытеснить любое из этих трёх утверждений из полученной выше суммы.

Технически такое вполне возможно, у меня есть вторая сигнальная, и обмануть меня несложно, уж в этом-то вопросе я сам обманываться рад. А если я обманусь быстрее Вас (читай: обрету веру), то уже сам прибегу Вас окучивать.

Как видите, никаких нематериальных сущностей, тем более разумных, в объяснении нет. Прошивка, работу которой можно не замечать; работу которой можно (и нужно, по моему мнению) осознавать и взвешивать; прошивка, работу которой можно обратить против Вас в моих интересах.

«Подайте убогому копеечку»; и подадут, откупаясь, отвращаясь от убожества. На самом деле они делают то же, что делала некрупная, но аппетитная ящерица, отползая от попавшего под раздачу сородича в глубинах юрского периода.

Это очень прибыльно: убеждать людей, что, в общем-то, после смерти будет всё более или менее путём. Отношение человека к своему посмертному существованию и есть суть всякой веры. Так что вера - очень ходовой товар; и неважно, в каком ларьке Вы её покупаете.

Дальнейшее тривиально. Эти ваши религии суть информационное, программное и методическое обеспечение ипотечного кредитования на бессмертие.

Пока всякие вкусности могут отстегнуть только реальные пацаны, то Вы толкаете им Вальхаллу с похоронами в шестисотом мерседесе, а остальным по остаточному принципу Хельхейм. Или Аид, который похож.

А уже потом, когда товарность сельского хозяйства и связность территории увеличиваются (божьим произволением, а как же), то можно уже и в микрокредиты. Это и есть смысл «благой вести», когда выясняется, что избежать посмертной гнили может каждый. Хотя равновесия ради сравнительно спокойный Аид заменили на жуткий трэш христианской преисподней.

Там же, где с урожайностью благодаря климату издавна сталось получше, там и дела шли гуманнее. Там не ад, там по сансаре круги наворачивать; всё едино, для запугивания сойдёт.

Теперь о хорошем. Даже если я понимаю известные заведения лишь как заматеревшие «пирамиды», веками живущие с естественного и глубинного человеческого страха, то это не причина отрицать, что на собранное в эти «пирамиды» было сделано очень много хорошего и правильного. Прожрано было далеко не всё. Даже пресловутая «благотворительность», которая, в сущности, сводится к рекламе тех самых микрокредитов, - мол, мы от калек не отворачиваемся - спасла огромное количество жизней. То же можно сказать о спонсировании науки, искусства, архитектуры, медицины, политики и прочего.

И о совсем уж прекрасном (не для атеистического меня). Отказаться от такого подхода к удовлетворению естественной потребности человека - очень непростая и нелёгкая задача.

Убеждать человека, что он не бессмертен - значит, подталкивать его к самоубийству (см. выше), и такое неприемлемо; по крайней мере, для своих.

Ломать в человеке отвращение к трупам и калекам… не учить его взвешивать и преодолевать это отвращение, то есть осознавать его в каждом конкретном случае и, возможно, отказываться следовать естественному позыву, а отучать человека даже испытывать это отвращение… это, извините, влечение к трупам, некрофилия. Это антисанитарно что в прямом, что во многих переносных смыслах. Это попросту опасно. Хотя и не удивлюсь, если с нынешним буйством извращений идентичностей в «западных» обществах дойдёт и до такого. Они же забыли, что мощи сперва надо высушивать, а только потом объявлять персонажа нетленным, собирая за поцелуи.

Остаётся одно. Показывать и доказывать бессмертие вещей материальных или сущностей, основанных на вещах материальных. Когда «думать о вечном» означает думать не о том, во что веришь, а о том, что понимаешь, а в пределе - и о вещах, которые ты можешь потрогать сейчас, и которые можно будет потрогать через миллион лет.

Если верующий выскажет мне, что его вера вечна, а миллион лет тут тьфу… помните, что бес Карамазову баял?.. то я приму упрёк. Освободить общество от жрецов означает дать ему понимание того, что мир меняется, однако при этом изменившаяся за миллион лет до неузнаваемости вещь остаётся прежней потому, что миллион лет назад она была такой. Иллюстрация: подданный Московского царства по умолчанию является гражданином Российской Федерации, если он действием или бездействием не отказался от этого статуса. Даже если Российская Федерация, мягко говоря, не похожа на Московское царство, как не были похожи на него что Империя в разные времена, что Союз.

Вопрос о мере изменений и об их скорости… он же вопрос о том, что считать смертью… это сложный вопрос. Может быть, главный вопрос.

И я к нему вернусь.

Спасибо за внимание. Да, а Раймонт - это главный герой «Тау Ноль».

ПостСкриптум. Потупив глаза, милым и вежливым тоном скажу: я не стану просить Вас прочесть символ веры, не заглядывая в Яндекс; я не стану просить Вас назвать нынешний год от сотворения мира… но можете ли Вы мне ответить, что, по-Вашему, случится раньше - исчезновение России или исчезновение истинной веры? И что хуже для Вас? Не стесняйтесь, я никому не скажу. Только «главное, что бог должен быть в сердце» не надо, такое отвратительно что верующим, что атеистам вроде меня.

ПостСубСкриптум, добавлено сегодня. «Тогда вопрос, зачем с иконами летали над Москвой», говорит Владимир Владимирович Путин. Тогда встречный вопрос: они на самолётах летали или так, чудом? У Вас есть доступ к разновсяким секретам, Ваше Превосходительство, просветите. Чтобы уж смерды понимали, тот прорвавшийся Pz.Kpfw. III неизвестный Ванька со связкой гранат угомонил или архангел МихаилТМ с огненным дрыном? Вопрос, хоть и встречный, но очень важный в нынешние времена: врут нам паразиты ради бабоса на храмы, а мы можем что-нибудь - или Джизус Крайст на самом деле всё решает?