На полях. О роскоши роландовой.
В чём-то продолжение предыдущего.
Мало с чем сравнимое ощущение при перечитывании Стивена нашего Кинга, "Тёмной башни". Когда уже знаешь, чем... ээээ... завершилось.
Во всяком случае, в первых частях текст перенасыщен всевозможными "если бы да кабы".
Буду читать дальше, так стану следить, прекратят "если" появляться через абзац или нет. Мол, имярек хотел сказать и не сказал, могло бы получиться так, а вышло эдак... иногда не через абзац, иногда в каждом абзаце на протяжении страниц, однако - и это важно! - развитию повествования всё это не препятствует. Герои идут, думают, изменяются резво и оперативно.
А когда та оперативность по сюжету заканчивается, то на сцену выезжает Детта Уокер.
После того, как знаешь, чем... завершилось... то уже понятно, что всё якобы неслучившееся стряслось на самом деле, только в других циклах. Уже ясно, что сурок по имени Роланд бегает в колесе, генеря электричество для мироздания, не по одной и той же траектории, но с вихлянием и с подпрыгиваниями (это, как его... ka). ЕМНИП, то ли у братьев Стругацких, то ли у их вдовы есть рассказ на ту же тему.
В других произведениях Стивена Кинга провозглашено совершенное торжество предопределения (например, "Бессоница"), однако "Тёмная башня" показывает торжествующее предопределение не просто дорогой из пункта А в пункт Б, но дорогой широкой - можно идти по одной обочине, можно по другой, можно что-то там гадать по разметке, можно закупаться в придорожных ларьках и проч..
Конечным итогом в любом случае станет пункт Б, однако Стивен Кинг указывает на виртуальное пространство, пространство возможного, которым может обрасти "единственно верный путь". И обрасти намеренно. Роскошь роландова может статься следствием неосознанных воспоминаний самого стрелка о предыдущих оборотах колеса, - и растущих из них решений в текущем обороте - а может оказаться продуктом усилий автора, но в любом случае она задумана и создана.
Склонен полагать, что такой подход - роскошь роландова, намеренное дополнение предопределения - неизбежен. Ведь предопределение штука малоприятная, а если человек растёт в культуре, где оно козырно (как "у них там", еретиков протестантских), то... надо обустраиваться. Ну, если не выйти из тюремной камеры, - пусть очень длинной, но тюремной - то почему бы не обставить её поудобнее?
Советская "линия партии" по сравнению со столь любовно обустроенным "единственно верным" тут выглядит узкой, извилистой и постоянно пропадающей из виду тропинкой, где надо всё время смотреть себе под ноги, чтобы не оступиться, и вдобавок надо жечь себе нервы как ложными тревогами, - "я оступился или нет?" - так и непрекращающимся бравурным воспроизведением пункта Б (в нашем случае коммунистической утопии) во всех некогда придуманных подробностях и по всему горизонту.
Почему до роскоши роландовой не додумались у нас? В искусстве, в политике, в жизни?..
[ПОЗДНЕЕ: на всякий случай поясню, что имею в виду централизованное и массированное использование и применение как набора технологий, рецептов, алгоритмов. С самой-то виртуализацией всё в порядке и даже более чем, дальше об этом будет]
Мой, а значит правильный ответ: потому, что не верили в такое будущее, которое наступит всё равно и несмотря ни на что. Любое будущее понималось - и правильно - продуктом осознанных усилий, предпринимаемых нами или против нас здесь и сейчас.
За будущее надо было драться, а пункт Б по всему горизонту в таких условиях мог статься в худшем случае декорацией, в лучшем рекламой, и не более того.
Да что там, у советских фантастов отыщется вагон и маленькая тележка произведений с пушистыми северными зверьками вместо торжества коммунизма: пусть не у нас, пусть в других мирах или в каких-то отсталых местностях нашего. Резвились зверьки.
Что же до объяснений такого положения дел у нас, так стартовой точкой я бы счёл великую русскую литературу, где виртуальная компонента настолько превзошла реальную, что дорога превратилась в площадь... может быть, несколько вытянутую, но площадь. "Никто никуда не идёт", только прогуливаются и о жизни разговаривают. Задушевно. Роскошь роландова правила у нас безраздельно и неоспоримо в отсутствие предопределения.
Столь же неоспоримой выгодой от русской литературы стала эффективная социализация: следствие того, что одни и те же рассуждения "о жизни" (и рассуждения об этих рассуждениях от официально одобренных критиков) разные люди читали за тысячи километров друг от друга на протяжении десятков лет. Много чудесного случилось благодаря этому.
Ценой этих чудес стал отказ в обществе от понимания того, что человек может меняться быстро... что человек может не по площади странноватым шагом гулять, но бежать куда-то, к чему-то стремиться, изменяясь в процессе быстрее Раскольникова и намного быстрее Обломова или Онегина.
Проверочный вопрос: сколько "невозвращенцев" планировали своё бегство, за какой срок и с какой степенью уверенности? Не то, чтобы я ожидаю проверяемый ответ, но сам вопрос неплохо бы задать...
Да, а "линия партии", перекрученная мерцающая тропинка, в таком представлении оказывается выжидательным топтанием возле текущей передней границы площади; топтанием, имеющим весьма косвенное отношение к действительному изменению её, площади, формы.
Заодно отмечу вне всяких идеологических битв: из рассмотрения выше вовсе не кажется странным, что грандиозным счастьем для большинства населения страны стал отказ от канонического изображения пункта Б. Отказ от декораций и от рекламы, которые доставали. "Никто никуда не идёт" наконец-то озвучили. И никуда не пошли со всеми вытекающими - если и пожалели, то поздно.
Когда в наше время Михаил Горбачёв или кто-то из его камарильи повествует, как они едва ли не с детства мечтали ниспровергнуть коммунистическую тиранию... они не то, чтобы намеренно лгут, - скорее сами не признают правды.
Что они, что читатели или зрители их интервью отформатированы представлением, будто человек не может переобуться в прыжке, будто состоявшаяся личность с устойчивой социальной позицией не может пересмотреть свои воззрения за единицы дней, месяцев или даже лет.
Вдобавок люди думают, что этот пересмотр, случись он всё же, сведётся к выбору между разными направлениями непрекращающегося движения. Потому они ждут объявления и обоснования нового пункта Б. Люди не готовы к отказу от самого движения, от любых пунктов.
На обоих стереотипах можно знатно заработать. Доказано практикой.
А всё потому, что торжествует представление: мол, если пересмотр, если покаяние с собственным перерождением и трупами вокруг, то это должна быть эпопея на полвека, не меньше, с плачем перед иконами и диспутами супротив духов ранешних вождей. Чтобы долгий, протяжённый умысел, лелеемый в мечтах и шлифуемый в деталях.
Да, и чтобы пересмотренное таким макаром будущее было ещё светлее нынешнего. Иначе неудобно перед русскими классиками, а их в школе в голову вбивали независимо от особенностей государства в данный исторический период.
Дополнительным следствием такого положения дел стала уязвимость местного контингента перед западной фабрикой образов, построенной именно что на рассказах о резкой смене состояний персонажей... в подтверждение тому я призову и аудитории видеосалонов конца восьмидесятых, и мегабайты рецензий на "Аватар".
Я не знаю, что делать с таким положением дел.
Заимствовать "у них там" сколь угодно оброскошенное поклонение предопределению? Отвратно и позорно. Кроме того, они успели первыми и таковыми останутся.
Преклоняться перед изысками собственных предков и выдавать очередную "русскую классику" с подробным объяснением того, как надо себя вести вообще и безо всяких приключений героев? Неконкурентоспособно и отягощено предыдущим провалом на стереотипах долговременного перерождения и обязательности движения.
Я уж не говорю о том, что Михалсергеич радостно помашет из могилы любой мрази, идущей по его стопам и использующей те же провалы, что использовал он сам.
Надо думать. Может быть, подспорьем мысли моей станет фраза эпизодического персонажа из к/ф "Александр Невский", из самого начала. Там какой-то пахарь её выдаёт после того, как монгольский порученец отъехал:
"Тяжёлый народ, сильный. Трудненько будет бить их".
Я вот когда "Тёмную башню" Стивена Кинга читаю, так восторгаюсь и часто эту фразу повторяю. Тяжёлый народ штатовцы, сильный. Как бы вы над ними ни ржали.
Спасибо за внимание.