К вопросу о минующей чаше.
Константин А. Крылов обнародовал у себя в комментариях очередной трюизм, звучащий так:
"Постыднейшее, что может быть - это быть жертвой. Кто имеет на этот счёт иллюзии - ей и становится."
Я охотно верю, что вам, уважаемые читатели, разъяснения тут не требуются, но я всё же их допишу. Вдруг кто увидит.
"Жертва" - это такая позиция, роль в любом достаточно многочисленном человеческом сообществе.
Роль эта происходит из того, что унижать других - это потребность человека, унаследованная им от времён доразумных и усиленная во времена разумные.
Происходит она из того, что человеку - или, скажем, шимпанзе - плохо одному и плохо среди себе подобных, пусть и по разным причинам. Решение этого противоречия - быть одновременно рядом и вне, то есть над.
Самый дешёвый способ удовлетворения этой потребности в человеческой стае - определить к параше кого-то одного, кого пинают все. Эта позиция и есть позиция "жертвы".
Если потребность унижать других некоторое сообщество
а) не выносит вовне, на "чужих", или
б) не сублимирует в нечто более общественно-полезное,
то позиция "жертвы" там обязательно будет. По любой причине. Как ни оттачивай понятия. Даже если все кругом паладины и дартаньяны и соблюдают понятия до последней тонкости, на достаточно длинном промежутке времени кто-то всё равно оскользнётся, и его ждёт параша.
А "стыд" и "позор" - это, во-первых, переживание "жертвой" своей позиции и, во-вторых, переживание всеми остальными своего отношения к "жертве". "Фуууу, смотреть вот на ЭТО не могу, пну и дальше пойду".
"Позорный столб", да - социальная машина для обеспечения жизнедеятельности средневековых городов, где простолюдины спали по десять человек в комнате. Туда же публичные казни с переподвывертами как способ быдлу приятно провести выходной день.
Если хотите, то "жертва" - это воплощение, кристаллизация "позора" как переживания, а "позор" - неизбежный признак "жертвы", её вонь. "Позорнее" "жертвы" ничего не может быть, это точка отсчёта, эталон, абсолютная мера. Всё остальное - меньше.
Естественно, этот механизм, основанный на нутряной, дочеловеческой потребности, нуждается в рационализации.
"И понеслась, и понеслась" - "жертва" оказывается виновата в том, что не приняла учение блаженного Асисяя, одолевшего мерзостного Шмасисяя; не хочет демократии и прогресса; предала традиционные ценности; умеет читать; не умеет читать; чихает в носовой платок; сморкается без носового платка... По любой причине, повторю. Всё, что человек способен вообразить, может стать такой причиной. Это не рациональность, это рационализация.
Когда люди, разбиравшиеся в этом деле, утверждали Евангелие, там по сюжету обязательно возникает вопрос "а Иисус-то хороший, и он жертва - так значит, жертва хорошо? Значит, есть вещи более постыдные, чем быть жертвой? Значит, лучше быть жертвой, чем?.." - и прочая мутотень с глорификацией жертв, которой русские нажрались по уши что при советских, что при антисоветских.
Люди ответили - ещё тогда, больше тысячи лет тому как. "Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия". Ну не хотел главный герой быть жертвой, не хотел запрыгивать на крест. Специально прописан интердикт, нельзя так думать. Кстати, Мел наш Гибсон это понял: его Джизус вовсе не прётся от высшей цели, когда с него мясо плётками снимают.
Так что. Когда мне кто-то говорит, что "лучше быть жертвой, чем [нужное вписать]", то мой ответ - будьте. Только отстрадайте и умрите поскорее, не застите. Я лично пинать Вас не буду, но охотники найдутся, уверен. Помогут отбыть.
Если же кто-то убеждает меня в том, что надо стать жертвой для ---; что герои "жертвовали собой" и т. п., то это либо человек обманутый, либо враг. Оба могут не тратить времени на меня, такого красивого и упорного.
Спасибо за внимание.
А кроме того, я считаю, что Аракчеев должен быть свободен.