От спецкора стенгазеты "Светлый путь".
Как это странно, что мы с легкостью меняем цветущий живой простор русского поля на серую мертвую твердь городского асфальта, что быстро забываем как скачут солнечные искорки в разбегающихся кругах колодезьной воды, что предпочитаем покупать в супермаркетах то что можно добывать самим, да еще свежее и полезнее, что без сожаления жертвуем целым миром ради довольно скромного (чего уж там) набора благ, который, к тому же, еще и навязывается нам с массой ограничений и условий. При этом мы так любим порассуждать о свободе. Какая может быть свобода, если ради вожделенного комфорта и благополучия мы готовы терпеть все, если без соблюдения жестких правил и договоренностей мир тут же погрузится в пучину всевозможных катастроф?! Впрочем, каждый сам решает где и как ему быть. Может это и правильно. Хорошо, что есть еще те, кто врос намертво в землю, кого не сдвинуть с нее. Им нелегко. Знаю. О них я может быть расскажу очень скоро, если будет настроение.
Давно не видно на прежних колхозных дорогах председательских "Волг", не трясутся на ухабах деловитые "газики" с агрономами, разбитой обочиной ушли в прошлое гусеничные монстры ДТ-75. На смену старому приходит иное.... Или не приходит... Мир меняется, кое-что в себя превнося, кое-что переиначивая, а от кое-чего и отказываясь. Многое ли осталось от тех самых колхозов в калужско-тульской глубинке? В нашей деревне, пожалуй, немного. Ну, разве что дороги. Вернее их сеть. К бывшей ферме, к бывшему току, к бывшему полевому стану, в другие деревни. Теперь эта сеть драная и дырявая как отслуживший своё невод. Да и дороги те узнаешь разве что по насыпи или сохранившимся кое-где бетонным плитам. А часто и этого нет. Лишь колея в густой траве. Зайца или лису проще встретить в ней чем председателя и его "Волгу".
А вот инспектора лесного хозяйства на "УАЗике" вполне можно. Видел его. И не раз! Суровый дядька! Государев человек! Бдит неусыпно, чтобы кто-нибудь из леса какую гнилуху не утащил. Если бы не этот инспектор, некоторые дороги и вовсе бы исчезли, растаяли бы как кильватерный след на воде. Чье-то внимательное око из космоса читает инспекторские следы на необъятных просторах и выдает указания в навигаторы: "Дорога есть!". А те берут под козырек : "Маршрут построен!" и направляют в эти дебри зазевавшихся ротозеев на всяких там "Daewoo Matiz" или "Pegueot 1007".
Сны.
До самой деревни эти горе-путешественники еще доезжают, благо асфальт есть. Уложили к каким-то там выборам. Недавно. Правда, до сельмага его только и хватило. А дальше все! Швах! Одни инспекторские следы среди одуванчиков и давно превратившиеся в болотца рытвины от старых, еще колхозных, "Беларусей". Залетные гости конечно бывают расстроены, но не очень. Ведь как живописны цветущие яблони в наших садах! Не уступают им в фотогеничности просторный пруд с банькой на берегу и покосившиеся бревенчатые амбары. Но им-то хотелось большего. Покорить прерии. Ворваться в бушующий океан одуванчиков. Ощутить свою сверхмобильность. Найти приключения! Сократить расстояние и сэконмить поллитра бензина, в конце концов! Но приходится ретироваться. С инспектором конкурировать невозможно.
Все, что осталось...
А все от того что нет у нас в деревне отеля с "All inclusive", вот беда! Не на продавленном же деревенском топчане особо очарованным странникам ночевать! Ведь если задержишься - ночевки не избежать. Экотуризм увлекателен. Время летит незаметно. Так втянешься бывает, что совершенно теряешься! И это простительно. Определенная эстетика присутствует - не поспоришь! Поэтому пользуйтесь, дорогие мои, рассматривайте натурные снимки человека, не брезгующего, так сказать, приложить свое тело к жесткому ложу, способного в пешем порядке, надев высоченные сапоги, бороздить просторы полей и лесов.
Я обернулся на дороге, уходящей в прошлое. Когда-то по ней можно было добраться до двух-трех деревень, которых уже нет и следа. Теперь это путь в никуда.
Зерно, случается, не достигнув почвы, затешется куда-нибудь в щель и лежит там годами до тех пор, пока на ухабе не тряхонёт его хорошенько или не выметут его новой метлой на землю. А потом, ощутив определенную силу, и, подчиняясь извечным законам, оно выстрелит вверх зеленым ростком. Так и мы! Думаем, что оставив за бортом жизни все отжившее и на наш взгляд устаревшее, никогда больше к нему не вернемся. Ан, нет! Не только бездумных гостей и страдающих топографическим кретинизмом авто-мотолюбителей заносит в нашу деревню. Бывает и по-другому. Уехали давным-давно чьи-то там родители, а тогда еще молодые люди, из своей деревни на комсомольскую стройку ли, за длинным рублем ли, или просто в поисках лучшей доли. Порвали со своей малой родиной без всякого сожаления казалось бы навсегда, думая при этом что алкашам и убогим во дворах не перевестись, что никуда не денется их прежний мир от того что кто-то там бросил его, что никогда не поздно будет вернуться. А потом жили они долго и счастливо вдали ни о чем не жалея. Пока не тряхонуло, или не проснулась в ком-то из отпрысков необъяснимая тоска, зовущая к истокам.
По бокам этой дороги, именно в этом месте, была деревня.
И тогда на инспекторский след встает какой-нибудь "Ford" или "Toyota", двигается неуверенно, но упорно, стараясь достигнуть тех мест, что были когда-то деревнями или выселками. Московские, тульские, калужские номера. Эти из тех, что недалеко убежали. Но попадаются и краснодарские, питерские, брянские, украинские. Как будто бы сговорились. Только пустое все это! И алкашей надолго не хватило, и убогие перевелись. А без них опустели деревни. Как сходит талая вода с полей, так сошли с брошенной земли избы, амбары, ограды. Что-то само рухнуло, а что-то и растащили, сожгли. Пусто. Тянется по лесной чащобе инспекторский след. Не то дорога, не то просека. Странно только что лес вокруг разновозрастный с проплешинами и густым, настоявшемся на веками унавоживавшейся земле, травостоем.
В сонной лесной глухомани спряталась прежняя жизнь. Фантомами встают посреди дебрей полусгнившие срубы и непонятно как сохранившиеся яблони, которые все также не устают цвести по весне. А где-то там, в больших и не очень городах, людям не перестает сниться одуванчиковое поле, кони и золотые шары в палисаднике под окном.
Давно не видно на прежних колхозных дорогах председательских "Волг", не трясутся на ухабах деловитые "газики" с агрономами, разбитой обочиной ушли в прошлое гусеничные монстры ДТ-75. На смену старому приходит иное.... Или не приходит... Мир меняется, кое-что в себя превнося, кое-что переиначивая, а от кое-чего и отказываясь. Многое ли осталось от тех самых колхозов в калужско-тульской глубинке? В нашей деревне, пожалуй, немного. Ну, разве что дороги. Вернее их сеть. К бывшей ферме, к бывшему току, к бывшему полевому стану, в другие деревни. Теперь эта сеть драная и дырявая как отслуживший своё невод. Да и дороги те узнаешь разве что по насыпи или сохранившимся кое-где бетонным плитам. А часто и этого нет. Лишь колея в густой траве. Зайца или лису проще встретить в ней чем председателя и его "Волгу".
А вот инспектора лесного хозяйства на "УАЗике" вполне можно. Видел его. И не раз! Суровый дядька! Государев человек! Бдит неусыпно, чтобы кто-нибудь из леса какую гнилуху не утащил. Если бы не этот инспектор, некоторые дороги и вовсе бы исчезли, растаяли бы как кильватерный след на воде. Чье-то внимательное око из космоса читает инспекторские следы на необъятных просторах и выдает указания в навигаторы: "Дорога есть!". А те берут под козырек : "Маршрут построен!" и направляют в эти дебри зазевавшихся ротозеев на всяких там "Daewoo Matiz" или "Pegueot 1007".
Сны.
До самой деревни эти горе-путешественники еще доезжают, благо асфальт есть. Уложили к каким-то там выборам. Недавно. Правда, до сельмага его только и хватило. А дальше все! Швах! Одни инспекторские следы среди одуванчиков и давно превратившиеся в болотца рытвины от старых, еще колхозных, "Беларусей". Залетные гости конечно бывают расстроены, но не очень. Ведь как живописны цветущие яблони в наших садах! Не уступают им в фотогеничности просторный пруд с банькой на берегу и покосившиеся бревенчатые амбары. Но им-то хотелось большего. Покорить прерии. Ворваться в бушующий океан одуванчиков. Ощутить свою сверхмобильность. Найти приключения! Сократить расстояние и сэконмить поллитра бензина, в конце концов! Но приходится ретироваться. С инспектором конкурировать невозможно.
Все, что осталось...
А все от того что нет у нас в деревне отеля с "All inclusive", вот беда! Не на продавленном же деревенском топчане особо очарованным странникам ночевать! Ведь если задержишься - ночевки не избежать. Экотуризм увлекателен. Время летит незаметно. Так втянешься бывает, что совершенно теряешься! И это простительно. Определенная эстетика присутствует - не поспоришь! Поэтому пользуйтесь, дорогие мои, рассматривайте натурные снимки человека, не брезгующего, так сказать, приложить свое тело к жесткому ложу, способного в пешем порядке, надев высоченные сапоги, бороздить просторы полей и лесов.
Я обернулся на дороге, уходящей в прошлое. Когда-то по ней можно было добраться до двух-трех деревень, которых уже нет и следа. Теперь это путь в никуда.
Зерно, случается, не достигнув почвы, затешется куда-нибудь в щель и лежит там годами до тех пор, пока на ухабе не тряхонёт его хорошенько или не выметут его новой метлой на землю. А потом, ощутив определенную силу, и, подчиняясь извечным законам, оно выстрелит вверх зеленым ростком. Так и мы! Думаем, что оставив за бортом жизни все отжившее и на наш взгляд устаревшее, никогда больше к нему не вернемся. Ан, нет! Не только бездумных гостей и страдающих топографическим кретинизмом авто-мотолюбителей заносит в нашу деревню. Бывает и по-другому. Уехали давным-давно чьи-то там родители, а тогда еще молодые люди, из своей деревни на комсомольскую стройку ли, за длинным рублем ли, или просто в поисках лучшей доли. Порвали со своей малой родиной без всякого сожаления казалось бы навсегда, думая при этом что алкашам и убогим во дворах не перевестись, что никуда не денется их прежний мир от того что кто-то там бросил его, что никогда не поздно будет вернуться. А потом жили они долго и счастливо вдали ни о чем не жалея. Пока не тряхонуло, или не проснулась в ком-то из отпрысков необъяснимая тоска, зовущая к истокам.
По бокам этой дороги, именно в этом месте, была деревня.
И тогда на инспекторский след встает какой-нибудь "Ford" или "Toyota", двигается неуверенно, но упорно, стараясь достигнуть тех мест, что были когда-то деревнями или выселками. Московские, тульские, калужские номера. Эти из тех, что недалеко убежали. Но попадаются и краснодарские, питерские, брянские, украинские. Как будто бы сговорились. Только пустое все это! И алкашей надолго не хватило, и убогие перевелись. А без них опустели деревни. Как сходит талая вода с полей, так сошли с брошенной земли избы, амбары, ограды. Что-то само рухнуло, а что-то и растащили, сожгли. Пусто. Тянется по лесной чащобе инспекторский след. Не то дорога, не то просека. Странно только что лес вокруг разновозрастный с проплешинами и густым, настоявшемся на веками унавоживавшейся земле, травостоем.
В сонной лесной глухомани спряталась прежняя жизнь. Фантомами встают посреди дебрей полусгнившие срубы и непонятно как сохранившиеся яблони, которые все также не устают цвести по весне. А где-то там, в больших и не очень городах, людям не перестает сниться одуванчиковое поле, кони и золотые шары в палисаднике под окном.