the endless river
Двадцать лет - срок, который больше подходит мушкетерским романам, чем музыке. Многие группы и исполнители просто-напросто столько не живут, а Pink Floyd двадцать лет спустя решили выпустить еще один альбом. Когда узнал об этом несколько месяцев назад, поймал себя на каком-то заранее снисходительном тоне: мол, пускай напомнят о себе и заработают еще немного денег на старой своей славе. Вполне объяснимо, потому что примеров альбомов "посмертных" и "светлой памяти" было немало. Тем более, было объявлено, что на диск пойдет студийный материал как бы второго сорта, недозаписанный и не вошедший. При всем уважении и любви, что можно ожидать в таком случае, максимум - старания двух оставшихся участников создать эхо самих себя.
Но сегодня я понимаю, что ошибся.
С первых же минут становится ясно, что затеяли они все это вовсе не ради денег. И даже, как ни странно, не ради одной только памяти Ричарда Райта. Ни на одно мгновение не вспоминаешь, что его клавишные записаны в прошлом веке, а гитары и ударные - в нынешнем, что талант музыкантов и звукоинженеров сплавил их воедино, и что звучат они все вместе - сейчас. Ждешь длинных, медленных, печальных и слезовыжимательных проигрышей, второго по счету получасового Shine On, но нет, ни следа горя, ни слова о невосполнимой утрате. И в то же время, это не "Рик живее всех живых", нет. У них получилось не просто соединить время, но поднять музыку над ним и преобразить ее в нечто большее. Двадцать лет назад Division Bell был невероятно красивым и при этом неторопливым и задумчивым, немного приглушенным. Сегодняшние мелодии не потеряли красоты и узнаваемого звучания, но неожиданно стали энергичными, яркими, даже драйвовыми. А слов почти нет, только в одной песне поет Дейв, да в другой говорит Стивен Хоукинг. Привет, Стив.
Двадцать лет назад я раз за разом вслушивался в затихающие удары колокола и голоса в финале High Hopes, и думал - это все, точка, absolutely curtains. Потом был концерт на Live 8, где случилось невозможное: к троице на четыре песни присоединился неистовый и скандальный Роджер. И смотрелся он счастливым мальчишкой, налажал во вступлении к Money так, словно выступал в школьном актовом зале впервые в жизни, да и остальные от него не отставали, завершающую Comfortably Numb Рик доигрывал стоя, а Дейв выдал чуть ли не лучшее соло за всю историю. Точка. И снова нет, спустя несколько лет он исполняет это же соло на вершине Стены с Роджером у ее подножия. Рика в то время уже нет в живых. Наконец, сегодняшний альбом - по словам участников, точно последний. Где-то между всеми теми событиями один мой друг подарил мне слово, которое опишет мои ощущения лучше и точнее любых других слов: это озаренная музыка. Если это память, то я могу только мечтать о том, чтобы и обо мне она осталась такой же радостной и сияющей. Если это свобода, сила и мощь, то они не имеют границ. А об очередном, окончательном финальном аккорде и говорить смешно: на какое-то время можно поверить всем сердцем, что ничего не заканчивается. И что никто никогда не умирает.
Но сегодня я понимаю, что ошибся.
С первых же минут становится ясно, что затеяли они все это вовсе не ради денег. И даже, как ни странно, не ради одной только памяти Ричарда Райта. Ни на одно мгновение не вспоминаешь, что его клавишные записаны в прошлом веке, а гитары и ударные - в нынешнем, что талант музыкантов и звукоинженеров сплавил их воедино, и что звучат они все вместе - сейчас. Ждешь длинных, медленных, печальных и слезовыжимательных проигрышей, второго по счету получасового Shine On, но нет, ни следа горя, ни слова о невосполнимой утрате. И в то же время, это не "Рик живее всех живых", нет. У них получилось не просто соединить время, но поднять музыку над ним и преобразить ее в нечто большее. Двадцать лет назад Division Bell был невероятно красивым и при этом неторопливым и задумчивым, немного приглушенным. Сегодняшние мелодии не потеряли красоты и узнаваемого звучания, но неожиданно стали энергичными, яркими, даже драйвовыми. А слов почти нет, только в одной песне поет Дейв, да в другой говорит Стивен Хоукинг. Привет, Стив.
Двадцать лет назад я раз за разом вслушивался в затихающие удары колокола и голоса в финале High Hopes, и думал - это все, точка, absolutely curtains. Потом был концерт на Live 8, где случилось невозможное: к троице на четыре песни присоединился неистовый и скандальный Роджер. И смотрелся он счастливым мальчишкой, налажал во вступлении к Money так, словно выступал в школьном актовом зале впервые в жизни, да и остальные от него не отставали, завершающую Comfortably Numb Рик доигрывал стоя, а Дейв выдал чуть ли не лучшее соло за всю историю. Точка. И снова нет, спустя несколько лет он исполняет это же соло на вершине Стены с Роджером у ее подножия. Рика в то время уже нет в живых. Наконец, сегодняшний альбом - по словам участников, точно последний. Где-то между всеми теми событиями один мой друг подарил мне слово, которое опишет мои ощущения лучше и точнее любых других слов: это озаренная музыка. Если это память, то я могу только мечтать о том, чтобы и обо мне она осталась такой же радостной и сияющей. Если это свобода, сила и мощь, то они не имеют границ. А об очередном, окончательном финальном аккорде и говорить смешно: на какое-то время можно поверить всем сердцем, что ничего не заканчивается. И что никто никогда не умирает.