Гегель о жизни, смерти и бабочках
Почти в каждом городе есть сейчас «парк бабочек». Решили и мы сходить в наш, местный. В целом бабочки как бабочки, однако интересно было увидеть разные стадии их жизненного цикла, включая «новорождённых» насекомых, только появившихся из куколки.
Бабочки в парке рождаются и умирают, проходят большой отрезок жизненного пути, для них здесь созданы комфортные условия. Однако трудно отвлечься от ощущения, что это всё же не настоящая жизнь, а лишь демонстрация. Живые существа изъяты из своей природной среды, естественную жизнь бесконечно трудно воссоздать в неволе.
А кроме бабочек в парке есть птицы, рыбы, черепахи, змеи, ящерицы, грызуны... Есть маленький скорпион. Есть немаленькие шипящие тараканы - они натурально шипят, словно утюг в режиме отпаривания. Тропическая летучая собака - как летучая мышь, только побольше. Кивсяки - толстые «черви» с огромным количеством ног, они пахнут миндалём. Всех обитателей парка не упомнишь. Удивительное разнообразие жизненных форм и достаточное число подневольных животных для иллюстрации.
А прямо у входа в отсеке лохматый кролик жуёт траву. Табличка гласит, что кролик «декоративный». Должно быть, если существует бог или ещё какое высшее существо, то в клетке у него сидит декоративный человек. И если этому существу не чужд гуманизм, то у него сразу много декоративных людей, а клетка большая и просторная, размером со Вселенную...
В чём смысл декоративной жизни? Чему приносится в жертву свобода отдельных животных, что теряется здесь, а что сохраняется от естественного жизненного процесса?
«Живое существо представляет собою... процесс своего смыкания с самим собою, которое проходит через три процесса», - пишет Гегель.
«Первый составляет процесс живого существа, совершающийся внутри него. В этом процессе живое существо само раскалывается и делает свою телесность своим объектом, своей неорганической природой. Последняя как относительно внешнее вступает в самой себе в различие и противоположность своих моментов, которые жертвуют друг другом, ассимилируют друг друга и сохраняются, производя себя» [«Логика», §217-218, с.327 (изд.1929), здесь и далее курсив Гегеля сохранён]. Этот момент жизни индивидуума как «непрерывно возобновляющегося внутри его самого процесса» одинаково происходит как на свободе, так и в неволе.
Во втором процессе объективное получает «некую самостоятельную целостность», и «отрицательное отношение живого существа с собою образует, как непосредственная единичность, предпосылку противостоящей ему неорганической природы». «В процессе борьбы с некоей неорганической природой [живое существо] само себя сохраняет, развивает и объективирует» [там же, §219, с.328]. У животного в зоопарке тоже есть воздух, вода, еда и какая-то почва под ногами, но это его «противостояние» внешней неорганической природе носит несколько иной характер, чем в диких условиях.
«Так как живой индивидуум, ведущий себя в своём первом процессе как субъект и понятие внутри себя, ассимилирует во втором процессе свою внешнюю объективность и, таким образом, полагает внутри себя реальную определённость, то он есть теперь в себе род, субстанциальная всеобщность», - рассуждает далее Гегель [там же, §220, с.328].
«Процесс рода приводит его к для-себя-бытию. Так как жизнь ещё есть непосредственная идея, то продукт этого процесса распадается на две стороны. С одной стороны, живой индивидуум вообще, который вначале предпосылался как непосредственный, теперь появляется как опосредствованный и порождённый. Но с другой стороны, живая единичность, которая вследствие своей первой непосредственности относится отрицательно к всеобщности, опускается в последнюю, поглощается последней как властвующей над нею силой».
«Живое существо умирает потому, что оно есть противоречие: в себе оно есть всеобщее, род, и, однако, непосредственно оно существует лишь как единичное. В смерти род показывает себя силой, властвующей над непосредственно единичным. - Для животного процесс рода есть высший пункт его жизненности» [там же, §221, с.329].
«Низшие животные организмы, например бабочки, умирают тотчас же после оплодотворения; ибо после этого их единичность оказывается снятой в роде, а в их единичности и состоит их жизнь. Высшие организмы ещё сохраняются некоторое время, обладая большей самостоятельностью; и смерть является для их тела сложным процессом. <...> Но род, производящий себя посредством отрицания своих различий, существует не сам по себе, а лишь в ряде отдельных живых существ; и таким образом снятие противоречия всё время оказывается началом нового» [«Философия природы», §369, с.513 (изд.1934)].
Ни одна бабочка в парке не оставит после себя потомства. То же можно сказать и о большинстве других экзотических питомцев. И это не значит, что они не умрут. Согласно Гегелю, родовой процесс существует в трёх формах: (1) смерть организма, оставившего потомство, (2) насильственная смерть и (3) болезнь или естественное умирание организма [там же, §367, с.509]. Выходит, что даже невольная жизнь в зоопарке будет своеобразной формой гегелевского родового процесса.
...И в мини-вселенной есть свои «боги». Сотрудницы парка работают здесь не первый год, сами вырастили многих животных, знают их историю, характер, повадки, они искренне любят своих питомцев. Очень приветливая и по-народному простая женщина кормит паука живыми тараканами: «Ну-ка, смотри, каких я тебе стасиков принесла!» Большого мадагаскарского таракана она поглаживает пальцем, чтобы показать, как он шипит, а кивсякам откровенно завидует: «Двести сорок пар ног! Одну потеряет - так даже и не заметит».
В центре комнаты стоит дерево желаний. Желания написаны прямо на ленточках, их в целом можно разделить на три категории: «Хочу планшет», «Хочу варанчика» и «Хочу, чтобы все были здоровы и счастливы». «Дети тоже с разным настроем приходят, - говорит сотрудница парка. - Кто-то с чисто потребительским отношением, что-нибудь сломать или оторвать. А для других это большая радость, целый новый мир. Пусть хоть здесь прикоснутся к природе, не так уж много её остаётся вокруг».
Наблюдая за питомцами парка, маленькие люди учатся любить, заботиться, понимать свою ответственность. Человек, как самое могущественное живое существо на Земле, в ответе не только за тех, кого приручил. Если он не уничтожит чудо живой природы, а примет его под свою защиту, если поднимется сам на новые высоты и возьмёт природную красоту на спасительный ковчег, - то только в этом случае свобода подневольных животных была отнята не напрасно. Только тогда их жертва послужит сохранению рода.