В преддверии зимы
Л.Кудреватых || « Известия» №226, 24 сентября 1941 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: ПЕРВАЯ СТРАНИЦА. От Советского Информбюро. Все для фронта! В последний час. ВТОРАЯ СТРАНИЦА. На фронтах великой отечественной войны. Н.ПЕТРОВ, К.ТАРАДАНКИН. Ночной танковый бой. Е.ЗАХВАТОВ. Схватки в воздухе. Л.КУДРЕВАТЫХ. В преддверии зимы. Ф.АНДРЕЕВ. Медицинские работники флота. К.ФИНН. Волки. Л.ЛЕНЧ. Кладбище немецких танков. ТРЕТЬЯ СТРАНИЦА. Всеволод ИВАНОВ. Мы всегда здесь. Г.НОСОВ. Резервы металлургов. В.СТАРИКОВ. Впервые в цехе. П.НИКИТИН. Казачье слово. Н.ЗАГОРОДНЫЙ. Строгое время. ЧЕТВЕРТАЯ СТРАНИЦА. Неделя производства танков для СССР в Англии. Огромные потери немцев на Восточном фронте. Острый недостаток рабочей силы в Германии. Казни и террор в оккупированных Германией странах. Процесс германского шпионского центра в США.
# Все статьи за 24 сентября 1941 года.
В дождливый сентябрьский день в штаб соединения, где начальником политотдела т. Сорокин, привели 54 немецких солдат, захваченных в утренних боях. Осунувшиеся, небритые, посиневшие от холода, одетые в изорванные френчи, они походили на бродяг. Они пугливо озирались, дрожали, подергивали плечами.
- Из какой части? Сколько солдат в вашей роте осталось живыми?
Пленные молчали. Не отвечали и на другие вопросы. Но вот их спросили:
- Хлеба хотите?
Фашистские солдаты сразу заулыбались. Солдат Франц Робо из 28-й немецкой дивизии торопливо заговорил:
- Хлеб! Хлеб!
Ели они с жадностью.
- Раньше буханку черствого, заплесневелого хлеба в 700-800 граммов, - заявил он, - нам давали в день на двоих. Теперь дают на троих.
Франц Робо и другие солдаты из 14-й и 28-й немецких дивизий после обеда стали разговорчивее. Они жалуются. Всем им тяжело. Они устали. Они печально смотрят на небо, по которому ходят дождевые тучи. Осень, а потом суровая русская зима! Два месяца не мылись, не меняли белья.
Франц Робо расстегивает воротник френча. По грязному воротнику гуляют вши. Осмотрели белье каждого из 54 пленных солдат. Все они обовшивели.
- Ваши снаряды и эти вши. Ужасно! - повторяют пленные.
В этом же бою наши части захватили штаб противника, документы и письма. Жена солдата Рудольфа Кунша, доставшая карту СССР, писала своему мужу: «Там действительно есть что завоевывать». Далее в ее письме имеются такие рассуждения: «Русские хотели бы, чтобы это дело отодвинулось на август, в расчете, что наши солдаты не выдержат суровой зимы. Надо надеяться, что все будет закончено раньше».
Это старое, залежавшееся на почте письмо написано в июле. Надежды фрау Кунш не сбылись. Прошел август, наступил сентябрь, а конца войны не видно. И тон писем стал совсем другой. Ни ободряющих слов от жен, ни безудержного бахвальства солдат. В письмах появились новые, так сказать, осенние мотивы.
Солдат Герберт Н. больше месяца сидит в окопах под Смоленском. Он получил письмо от своего друга Эрвина К. с другого фронта и пишет ему в ответ:
«Дорогой Эрвин! По твоему письму я вижу, что вам тоже нелегко. Очень часто и очень крепко приходится закусывать губы. Сегодня воскресенье, и все равно придется сидеть в этой земляной дыре. В воздухе свистят снаряды, наши и неприятельские. И это продолжается бесконечно. Вчера перед обедом я выполнял важную работу: искал вшей. Мы все обовшивели. По всему телу ползают и кусаются. Разве можно сравнить с Францией? Как мы там жили! А здесь почти ничего нельзя найти попить и поесть. Как долго будет продолжаться война, Эрвин?»
Унтер-офицер Ганс Шеффер вел дневник. Первые хвастливые страницы быстро сменились лаконичными замечаниями: «Сидим в обороне. Нас осталось только двое. В блиндаже вода. Франца мучает лихорадка. Опять эти проклятые крысы. Они с'ели последний кусок хлеба. О, небо!»
О, небо! Солдат 20-го саперного батальона Генрих Шене смотрит на осенние тучи, ежится и пишет: «Сильные холода в России уже беспокоят солдат нашей армии...»
Click to viewДожди, порывистые ветры, холод вгоняют немецких солдат в уныние, вши и крысы не дают им спать. Не радуют немецких солдат и вести из тыла. Жена Эриха Хунке пишет ему:
«Ты меня с двумя детьми оставил на произвол судьбы. Жизнь здесь ужасно дорогая. Если когда что и получаешь, то это целая мука. За картошкой стоишь часами, а когда подходит очередь, то уже пусто. Вообще, хочу сказать, что деньги посылай только заказным письмом. На почте часто вскрывают письма и вынимают деньги. Только на-днях моя мать послала три письма с деньгами и почтовыми марками, а я получила два, да и те были вскрыты».
Через все эти письма красной нитью проходит опасение за будущее. Сорвались расчеты Гитлера на скорую победу. Барабанную трескотню фашистов начинают заглушать осенние мотивы. // Л.Кудреватых, спец. корр. «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 23 сентября.
______________________________
В.Ардаматский: Разговор с пленными ("Правда", СССР)
Рассказ немецкого солдата Альфреда Лискофа* ("Красная звезда", СССР)
*****************************************************************************************************************
Волки
Семь лет тому назад, суровой зимой, в этой деревеньке побывали волки. Хищники, мучимые яростным голодом, в одну из ночей, когда, казалось, земля расколется с треском на куски от мороза, зарезали двух коров, одну лошадь, искусали женщину. На другой день колхозники устроили облаву и убили 12 волков.
В эту деревеньку ворвались немецко-фашистские солдаты. Всю силу ненависти к Советской стране обрушили они на немногих оставшихся жителей этой деревеньки. Они осуществляли на этих немногих всю свою программу грабежа и насилия. Пролилась кровь женщин и детей. Немцы были голодны, как те волки, что несколько лет назад побывали здесь. Немцы сожрали все, что можно было сожрать.
Деревня притихла. Это была та зловещая тишина, которая оглушает сильнее грохота. Немцы были оглушены ею; тишина пугала их, они свирепствовали беспредельно. Они убивали людей на улице просто так. Так убили они 70-летнего старика. Он брел по улице; немецкий солдат подошел к нему, выстрелил. Старик упал замертво.
Леня и Коля были большими друзьями. В ту зиму, когда на деревню напали волки, Леня и Коля были маленькими. В облаве на волков они, конечно, не участвовали. Они узнали ее подробности по рассказам взрослых. Но это ничуть не смутило их. Они играли тогда в эту облаву. И в играх своих довели ее до совершенства. Собственно, это была и облава, и война. Это была детская игра, наполненная замечательной, не имеющей предела фантазией. Леня был Чапаев, а Коля - пулеметчиком Петькой. Волки были то колчаковцами, то каппелевцами.
Леня и Коля теперь, как и всегда, были неразлучны. Целый день они просиживали дома, под вечер выходили на улицу. В сумерках бродили они по опустевшей деревне, прислушиваясь к немецкой речи.
В один из таких вечеров они подошли к избе, той, что была на краю деревеньки. Из избы доносились пьяные крики. У избы стоял часовой, подле него - ручной пулемет. Часовой охранял покой пьющих и распутничающих немецких офицеров.
Часовой, пожилой солдат, был сумрачен. Ему, видно, не очень нравилось стоять на страже чужого пьяного веселья. Вот раздался чей-то громкий голос из избы. Часовой вздрогнул, это позвали его. Он вошел в избу. Леня и Коля заглянули в окно. Часовой стоял на вытяжку около стола, за столом сидели офицеры, один из них что-то говорил солдату. Солдат жадно глядел на бутылку водки.
- Пулемет здесь, - сказал Леня.
- Да, - сказал Коля.
- Так в чем же дело?
- Конечно.
Леня взял пулемет. Через какую-нибудь минуту он и Коля были уже на крыше соседней избы. Они поставили пулемет так, чтобы он мог стрелять по улице.
Они ждали. Часовой не показывался. Он все еще был в избе. Леня и Коля молча, с'ежившись, лежали на крыше у пулемета.
- Ну, Петька, - сказал Леня Коле.
- Ну, Чапай, - сказал Коля.
Они, подростки теперь, вспомнили детские свои игры: пулеметчик Петька, легендарный Чапай, волки, облава, каппелевцы, колчаковцы.
По улице шли строем немецкие солдаты.
- Пора, Петька, - сказал Леня Коле.
- Приказывай, Чапай!
- Приказываю.
И застрочил пулемет. В панике бросились врассыпную немецкие солдаты.
- Давай, давай! - кричал Леня.
Коля строчил из пулемета.
Из избы выскочили солдат-часовой и два офицера. Хмель не владел ими больше. Только страху подчинялись они сейчас, животному, тупому страху.
Пулемет был направлен на них. Офицер, тот, что был без мундира, упал на землю.
Другой офицер увидел юношей на крыше. Он прицелился из пистолета.
...Коля сейчас - в Н-ской части. Темнота, знание местности, ловкость и сметливость спасли его. Лени нет в живых. На крыше дома, того, что на краю деревни, принял он свою смерть.
По деревне ходят волки. Они озверели. Они лязгают зубами. Они боятся смерти и сеют смерть вокруг себя Они чуют: скоро начнется облава. // К.Финн, спец. корр. «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 23 сентября.
*****************************************************************************************************************
Гитлеровская банда умерщвляет раненых
БЕРН, 23 сентября. (ТАСС). Как сообщают здесь, тайный немецкий радиопередатчик, действующий на территории Германии, недавно передал потрясающие известия об умышленных умерщвлениях нацистами своих же раненых в госпиталях. В связи со смертью фельдфебеля Герберта Беккера в полевом госпитале в Пернау выяснилось, что врачи немецких госпиталей имеют специальное указание командования умерщвлять тяжело раненых в том случае, если нет надежды на возвращение их в строй после излечения.
Вопрос об умерщвлении решается в каждом отдельном случае главным врачом госпиталя, который по усмотрению ставит в истории болезни букву «Л», что означает «летальный», или смертельный «исход». Смертный приговор плавного врача выполняется ординатором, который впускает раненому в вену от одного до двух кубических сантиметров воздуха. Через несколько секунд после ин'екции наступает паралич сердца и смерть.
Фашисты практикуют умерщвление тяжело раненых с той целью, чтобы их вид не производил неблагоприятного впечатления на население Германии, а также для того, чтобы избавиться от лишних едоков. Способ физического уничтожения «неполноценных жизней» был испробован фашистами еще до войны в лечебницах для душевнобольных, где немало помешанных было умерщвлено путем ин'екций воздуха в вены.
☆ ☆ ☆
На очередной пресс-конференции иностранных корреспондентов
На состоявшейся 23 сентября очередной пресс-конференции иностранных корреспондентов заместитель начальника Советского Информбюро тов. Лозовский С.А. остановился на лживом сообщении Германского информационного бюро о потерях германской армии на Восточном фронте.
Германское правительство, говорит тов.Лозовский, скрывает от германского народа действительные потери на Восточном фронте. Но потери можно скрыть только на бумаге. Отцы, матери, жены и сестры - сотни тысяч германских семей уже знают, какой ценой куплены временные и преходящие успехи германской армии. Чем больше правители Германии лгут, тем жестче будет народная расправа с ними при окончательном подведении итогов войны.
______________________________________________
М.Шолохов: Военнопленные** ("Правда", СССР)*
В.Антонов: Вшивый ефрейтор ("Известия", СССР)
Л.Кудреватых: Вшивая армия* ("Известия", СССР)*
И.Эренбург: Шелк и вши** ("Красная звезда", СССР)***
В.Гроссман: Проклятые и осмеянные ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №226 (7602), 24 сентября 1941 года