Обзор прессы за май
Месяц май, как известно, начинается с первого числа. И только для этого дня появились лексические единицы на основе числа и месяца - первомай, первомайский (прилагательное "восьмимартовский" брать в расчет не будем ввиду его явной неуклюжести, а что касается выражения "первоапрельская шутка" - ладно, это мы признаем). Праздник Первомая не снискал всеобщего и стабильного наименования. .В некоторых странах он называется "день весны" или "день труда". У кельтов этот праздник назывался "Белтейн"; они разжигали на холмах костры и прыгали через них. А по германским поверьям, ночь на 1 мая, называемая Вальпургиевой, была праздником ведьм, которые собирались на горе Брокен, чтобы там как следует отметить начало весны. В ЮАР 1 мая отмечают "день солидарности", в Казахстане - "день единства народов Казахстана", в Третьем Рейхе первый день мая тоже считался официальным праздником и назывался "день национального труда", а на Кубе он именуется "день рабочего труда". В канадской провинции Саскачеван это "день суслика", а корейцы 1 мая празднуют день рождения Будды.
Но при всем уважении к кельтам с германцами, саскачеванцам с сусликами и корейцам с Буддой, свой майский обзор прессы я посвятил первомайскому празднику в традиционной отечественной трактовке. У нас он тоже в разное время назывался по разному. Сейчас у нас его называют "день весны и труда", раньше звали "день международной солидарности трудящихся", еще раньше называли по-другому, это будет дальше в обзоре.
По традиции начнем с дореволюционной прессы. Вот что пишут в "Ниве" № 17, 1906 год.
Ну а в послереволюционных изданиях Первомай освещается уже по-другому. Вот, журнал "Смена" в 1924 году решил, видимо, что наилучшим символом праздника будет эта поющая или кричащая девушка не совсем славянской наружности, и поместил ее на обложку.
В следующем, тоже майском, номере "Смены" напечатан замечательный стих, также, сколь я понял, посвященный Первомаю, про то, как тараканы собрались на митинг, а ребятишки щебетали про коммуну.
А вот обложка майского номера "Смены" за 1926 год повергла меня в недоумение, до сих пор не разрешившееся.
Поначалу мне показалось, что это милиционеры поймали иностранного шпиона и ведут его "куда надо", уж больно у гражданина в штатском внешность подозрительна. Но потом я заметил, что у гражданина-то - красная повязка на рукаве. "Дружинник", - подумал я. Два милиционера с дружинником-бухгалтером охраняют порядок в праздничный день. Но потом закралось сомнение - а милиционеры ли это? Форма черная, не наша, бляха и кокарда тоже вроде не наши. Но, самое главное, физиономии - ну совсем не наши. Несимпатичные. Тот, что слева - злой какой-то, другой не злой, но свиноподобный. Может быть, это Там, на Западе - полицейские поймали рабочего активиста и ведут его в участок? Но штатский гражданин никак не тянет на рабочего. Да и ведут его как-то по-дружески, не заломив руки, а только приобняв. Короче, загадочная обложка какая-то. И в журнале нет никакого к ней комментария.
Кстати, о том, как происходит празднование Первого мая Там, на Западе, "Смена" сообщает ровно через год, в мае 1927.
Шутку про печень я что-то не очень понял, почему она набухнуть-то должна?
Газета "Труд" от 1 мая 1928 года рассказывает о том, как украшают Москву к празднику, а также, как на деле проявляется международная солидарность трудящихся.
Все правильно, конечно же, угнетенным шведским братьям обязательно надо помогать. Наверняка ведь у шведской семьи ее шведский стол становился все скуднее, хоть об шведскую стенку убейся...
В том же номере газеты напечатана репродукция картины художника Владимирского "Маевка", но качество там плохое, поэтому я нашел цветной вариант этой же картины.
А майская "Смена" в том же 1928 году в статье "Клуб по-новому" рассказывает о том, как готовятся к Первомаю драмкружковцы рабочего клуба имени Морзе.
"В зале идет соревнование художественных сил юнсекций. Вот виртуоз-свистун. Вот живая газета "Кирпич". Танцы, игры, шутливые состязания..."
Вечер закончился парадом масок и политчучел.
"Под дружный хохот появилась императорская чета (тройня): Алиса, Гриша и Николай. Галантно расшаркались Чан-Кай-Ши и У-Пей-Фу. Не меньшим успехом пользовались политчучела попа и Чемберлена." Представление сопровождалось декламацией стихов:
Не знаю, проводился ли конкурс политчучел, но я бы отдал лавры победителя этого парада политчучелу товарища Зюганова "Капитал". Вот оно.
Как известно, первомайские праздники - время выезда за город, на дачу. Можно и отдохнуть, и потрудиться на свежем воздухе. Майский номер "Смены" за 1930 год знакомит читателей с двумя принципиально разными концепциями загородного труда и отдыха. Вот комсомольцы выезжают на коллективную дачу, дабы поставить на службу рабочему классу солнце, воздух и воду.
А вот - трудовой лагерь для молодых американцев. Комментарии излишни...
Вот так праздновали Первомай в Москве в 1932 году. Большой театр украсили макетом шарикоподшипника ("Смена, 1932, №9).
А в 1933 году первомайский привет всем пролетариям мира передал товарищ Зюга Тельман ("Смена, 1933, №8).
Журнал "Советское фото" (1934, №3) публикует большой репортаж о праздновании Первого мая в разных городах страны.
Вот такие люди стояли на трибуне мавзолея на Красной площади:
А вот такие люди приехали на праздник в Москву:
Военный парад
А так отпраздновали в Харькове.
В тридцатые годы празднование Первомая становится все более военизированным. Например, на параде 1938 года была продемонстрирована вот такая грозная сила ("Правда" от 4 мая):
Это боевые велосипедисты с боевыми же собаками породы эрдель-терьер.
Суровость времени, нарастающая напряженность хорошо отражаются на первомайскмх плакатах и изображаемых на них лицах солидаризирующихся и солидаризируемых. Вот обложка "Смены" за 1932 год:
А вот обложки майских журналов "Техника - молодежи" за 1938 и 1939 годы:
День Первого мая, как видим, обрел новое название "Боевой смотр" или просто "смотр революционных сил международного пролетариата". Честно говоря, не хотелось бы встретиться с таким представителем международного пролетариата где-нибудь в темном переулке...
И почти через 10 лет, в послевоенное уже время суровость и настороженность не покидает плакатно-первомайских лиц ("Смена", 1948, №9).
Но дальше все неожиданно кардинально меняется. Качественный состав и облик солидаризантов и, в частности, их физиономии начинают приобретать все более и более человечный, доброжелательный и веселый вид. Смотрим: год 1950 ("Смена", №8)
1951 ("Смена", №9):
1952 ("Смена", №9):
1955 ("Пионер", №5)
1958 ("Наука и жизнь", №5)
Лица все радостнее и радостнее, человечнее и человечнее...
... и в какой-то момент радостность, человечность, доброжелательность, всеохватывающее веселье приобретают какие-то крайние, уже почти на грани, формы ("Смена", 1963, №9)
А вот дальше с героями и символами первомайских картинок и плакатов происходит новая метаморфоза. Я бы назвал это явление "гоблинизацией". Смотрим: на смену вот такой милой девчушке, символизирующей Первомай ("Литературная газета" от 1 мая 1965),...
... приходит вот такая блядовато-стервозная "Весна" ("Крокодил", 1976, №13).
Вместо симпатичных детишек, которые ухитряются тащить первомайский транспарант на машинках и велосипедиках ("Мурзилка", 1957, №5)...
... появляются вот эти пионеры, марширующие со штандартом, внимательный взгляд на которых наводит на мысль о небеспочвенности предположений о посещении Земли инопланетянами ("Искорка", 1976, №5)
А первомайские демонстранты 1977 года ("Крокодил", №13)...
... и 1982 года ("Крокодил" № 13) производят совсем уж какое-то удручающее впечатление, если внимательно вглядываться в их лица. Да и странновато как-то здесь смотрятся среди артефактов, призванных, видимо, символизировать мощь и изобилие, вот эти радужные вставки. Наводит на нехорошие мысли, знаете ли...
А что же все это время происходило Там, на Западе, спросите вы. Как майские журналы отражали положение трудящихся в странах капитала? Не стали ли их лица веселее и радостнее? Увы, ничем порадовать читателя я не смогу. Все то же самое: "девальвация, безработица, пауперизм", как писал классик современной прозы.
1955-й год. Изможденные лица, потухшие взоры ("Смена", №9)
1976-й. Безработица. Обнищание.("Крокодил", №13).
Детский низкооплачиваемый труд. Опять безработица, итить ее..("Крокодил", 1976, №15)
1977. Ничего не меняется. Безысходность. ("Крокодил", №15)
Безысходность, мрак ("Ровесник", №5)
И, дабы не завершать майский обзор на такой вот минорной ноте, в заключение хочу познакомить читателя со стихотворением, опубликованным в майском номере "Смены" (№ 9) за 1925 год, хоть оно и не совсем соответствует теме обзора.
Мне кажется, что популярная группа "Х.З." вполне могла бы пополнить свой репертуар.
Но при всем уважении к кельтам с германцами, саскачеванцам с сусликами и корейцам с Буддой, свой майский обзор прессы я посвятил первомайскому празднику в традиционной отечественной трактовке. У нас он тоже в разное время назывался по разному. Сейчас у нас его называют "день весны и труда", раньше звали "день международной солидарности трудящихся", еще раньше называли по-другому, это будет дальше в обзоре.
По традиции начнем с дореволюционной прессы. Вот что пишут в "Ниве" № 17, 1906 год.
Ну а в послереволюционных изданиях Первомай освещается уже по-другому. Вот, журнал "Смена" в 1924 году решил, видимо, что наилучшим символом праздника будет эта поющая или кричащая девушка не совсем славянской наружности, и поместил ее на обложку.
В следующем, тоже майском, номере "Смены" напечатан замечательный стих, также, сколь я понял, посвященный Первомаю, про то, как тараканы собрались на митинг, а ребятишки щебетали про коммуну.
А вот обложка майского номера "Смены" за 1926 год повергла меня в недоумение, до сих пор не разрешившееся.
Поначалу мне показалось, что это милиционеры поймали иностранного шпиона и ведут его "куда надо", уж больно у гражданина в штатском внешность подозрительна. Но потом я заметил, что у гражданина-то - красная повязка на рукаве. "Дружинник", - подумал я. Два милиционера с дружинником-бухгалтером охраняют порядок в праздничный день. Но потом закралось сомнение - а милиционеры ли это? Форма черная, не наша, бляха и кокарда тоже вроде не наши. Но, самое главное, физиономии - ну совсем не наши. Несимпатичные. Тот, что слева - злой какой-то, другой не злой, но свиноподобный. Может быть, это Там, на Западе - полицейские поймали рабочего активиста и ведут его в участок? Но штатский гражданин никак не тянет на рабочего. Да и ведут его как-то по-дружески, не заломив руки, а только приобняв. Короче, загадочная обложка какая-то. И в журнале нет никакого к ней комментария.
Кстати, о том, как происходит празднование Первого мая Там, на Западе, "Смена" сообщает ровно через год, в мае 1927.
Шутку про печень я что-то не очень понял, почему она набухнуть-то должна?
Газета "Труд" от 1 мая 1928 года рассказывает о том, как украшают Москву к празднику, а также, как на деле проявляется международная солидарность трудящихся.
Все правильно, конечно же, угнетенным шведским братьям обязательно надо помогать. Наверняка ведь у шведской семьи ее шведский стол становился все скуднее, хоть об шведскую стенку убейся...
В том же номере газеты напечатана репродукция картины художника Владимирского "Маевка", но качество там плохое, поэтому я нашел цветной вариант этой же картины.
А майская "Смена" в том же 1928 году в статье "Клуб по-новому" рассказывает о том, как готовятся к Первомаю драмкружковцы рабочего клуба имени Морзе.
"В зале идет соревнование художественных сил юнсекций. Вот виртуоз-свистун. Вот живая газета "Кирпич". Танцы, игры, шутливые состязания..."
Вечер закончился парадом масок и политчучел.
"Под дружный хохот появилась императорская чета (тройня): Алиса, Гриша и Николай. Галантно расшаркались Чан-Кай-Ши и У-Пей-Фу. Не меньшим успехом пользовались политчучела попа и Чемберлена." Представление сопровождалось декламацией стихов:
Не знаю, проводился ли конкурс политчучел, но я бы отдал лавры победителя этого парада политчучелу товарища Зюганова "Капитал". Вот оно.
Как известно, первомайские праздники - время выезда за город, на дачу. Можно и отдохнуть, и потрудиться на свежем воздухе. Майский номер "Смены" за 1930 год знакомит читателей с двумя принципиально разными концепциями загородного труда и отдыха. Вот комсомольцы выезжают на коллективную дачу, дабы поставить на службу рабочему классу солнце, воздух и воду.
А вот - трудовой лагерь для молодых американцев. Комментарии излишни...
Вот так праздновали Первомай в Москве в 1932 году. Большой театр украсили макетом шарикоподшипника ("Смена, 1932, №9).
А в 1933 году первомайский привет всем пролетариям мира передал товарищ Зюга Тельман ("Смена, 1933, №8).
Журнал "Советское фото" (1934, №3) публикует большой репортаж о праздновании Первого мая в разных городах страны.
Вот такие люди стояли на трибуне мавзолея на Красной площади:
А вот такие люди приехали на праздник в Москву:
Военный парад
А так отпраздновали в Харькове.
В тридцатые годы празднование Первомая становится все более военизированным. Например, на параде 1938 года была продемонстрирована вот такая грозная сила ("Правда" от 4 мая):
Это боевые велосипедисты с боевыми же собаками породы эрдель-терьер.
Суровость времени, нарастающая напряженность хорошо отражаются на первомайскмх плакатах и изображаемых на них лицах солидаризирующихся и солидаризируемых. Вот обложка "Смены" за 1932 год:
А вот обложки майских журналов "Техника - молодежи" за 1938 и 1939 годы:
День Первого мая, как видим, обрел новое название "Боевой смотр" или просто "смотр революционных сил международного пролетариата". Честно говоря, не хотелось бы встретиться с таким представителем международного пролетариата где-нибудь в темном переулке...
И почти через 10 лет, в послевоенное уже время суровость и настороженность не покидает плакатно-первомайских лиц ("Смена", 1948, №9).
Но дальше все неожиданно кардинально меняется. Качественный состав и облик солидаризантов и, в частности, их физиономии начинают приобретать все более и более человечный, доброжелательный и веселый вид. Смотрим: год 1950 ("Смена", №8)
1951 ("Смена", №9):
1952 ("Смена", №9):
1955 ("Пионер", №5)
1958 ("Наука и жизнь", №5)
Лица все радостнее и радостнее, человечнее и человечнее...
... и в какой-то момент радостность, человечность, доброжелательность, всеохватывающее веселье приобретают какие-то крайние, уже почти на грани, формы ("Смена", 1963, №9)
А вот дальше с героями и символами первомайских картинок и плакатов происходит новая метаморфоза. Я бы назвал это явление "гоблинизацией". Смотрим: на смену вот такой милой девчушке, символизирующей Первомай ("Литературная газета" от 1 мая 1965),...
... приходит вот такая блядовато-стервозная "Весна" ("Крокодил", 1976, №13).
Вместо симпатичных детишек, которые ухитряются тащить первомайский транспарант на машинках и велосипедиках ("Мурзилка", 1957, №5)...
... появляются вот эти пионеры, марширующие со штандартом, внимательный взгляд на которых наводит на мысль о небеспочвенности предположений о посещении Земли инопланетянами ("Искорка", 1976, №5)
А первомайские демонстранты 1977 года ("Крокодил", №13)...
... и 1982 года ("Крокодил" № 13) производят совсем уж какое-то удручающее впечатление, если внимательно вглядываться в их лица. Да и странновато как-то здесь смотрятся среди артефактов, призванных, видимо, символизировать мощь и изобилие, вот эти радужные вставки. Наводит на нехорошие мысли, знаете ли...
А что же все это время происходило Там, на Западе, спросите вы. Как майские журналы отражали положение трудящихся в странах капитала? Не стали ли их лица веселее и радостнее? Увы, ничем порадовать читателя я не смогу. Все то же самое: "девальвация, безработица, пауперизм", как писал классик современной прозы.
1955-й год. Изможденные лица, потухшие взоры ("Смена", №9)
1976-й. Безработица. Обнищание.("Крокодил", №13).
Детский низкооплачиваемый труд. Опять безработица, итить ее..("Крокодил", 1976, №15)
1977. Ничего не меняется. Безысходность. ("Крокодил", №15)
Безысходность, мрак ("Ровесник", №5)
И, дабы не завершать майский обзор на такой вот минорной ноте, в заключение хочу познакомить читателя со стихотворением, опубликованным в майском номере "Смены" (№ 9) за 1925 год, хоть оно и не совсем соответствует теме обзора.
Мне кажется, что популярная группа "Х.З." вполне могла бы пополнить свой репертуар.