О регулятивных идеях
В порядке (вещей ли, действий ли, - вообще, любой правильности и точности, в любом соответствии правилам, нормам, образцам и идеалам), совершенно как в объективности, есть что-то нечеловеческое*. Как к противовесу «слишком человеческому» и как к (написанному человеку на роду) выходу за собственные пределы, к этому несомненно есть все основания стремиться, но есть и основания непрестанно утешать себя тем, что эта нечеловечность по самой своей природе навсегда останется лишь регулятивною идеею.
Впрочем, как всегда, кажется, что «другим» (и, как всегда же, есть перед внутренним взором живые и убедительные примеры этих «других») счастливо всё это удаётся: и порядок, и точность, и соответствие идеалам, и даже, даже, о ужас, объективность, хотя этого-то уж, казалось бы, вообще не может быть.
Другим быть легче, чем собой, известное дело.
*Есть такие сопровождающие цитаты, потерявшие со временем своих авторов, - ставшими от утраты (забытого) авторства пустыми изнутри, как варежка, как чистая форма: влезай, кто хочешь, да наполняй своими содержаниями, - вот и влезаешь, и чувствуешь их совершенно своими, тем более, что ведь и по размеру же. А они-голубчики и рады принимать нашу форму. Вот такая судьба постигла в моём случае цитату о том, что в объективности есть что-то нечеловеческое, верно сопровождающую меня с юных лет, - долгое время я ещё помнила, кто это сказал (Поль Валери? кто-то ещё из - почему-то думается - французов?), теперь уже нет, да и зачем: приросло, часть кожи. Остаётся из корректности, из уважения к позабытому автору, помнить, что оно не совсем твоё - пересажено.
Впрочем, как всегда, кажется, что «другим» (и, как всегда же, есть перед внутренним взором живые и убедительные примеры этих «других») счастливо всё это удаётся: и порядок, и точность, и соответствие идеалам, и даже, даже, о ужас, объективность, хотя этого-то уж, казалось бы, вообще не может быть.
Другим быть легче, чем собой, известное дело.
*Есть такие сопровождающие цитаты, потерявшие со временем своих авторов, - ставшими от утраты (забытого) авторства пустыми изнутри, как варежка, как чистая форма: влезай, кто хочешь, да наполняй своими содержаниями, - вот и влезаешь, и чувствуешь их совершенно своими, тем более, что ведь и по размеру же. А они-голубчики и рады принимать нашу форму. Вот такая судьба постигла в моём случае цитату о том, что в объективности есть что-то нечеловеческое, верно сопровождающую меня с юных лет, - долгое время я ещё помнила, кто это сказал (Поль Валери? кто-то ещё из - почему-то думается - французов?), теперь уже нет, да и зачем: приросло, часть кожи. Остаётся из корректности, из уважения к позабытому автору, помнить, что оно не совсем твоё - пересажено.