Из несожжённого
Тогда смиряется души моей тревога.
М.Л.
Плетёшься, возвращаясь. Тянешь день,
Гружёный яркими игрушками событий,
В ушах гремит и звон и дребедень
Его, и тяжек день, жарой облитый.
А тут - автобусы, соловые от жара,
под вечер на стоянку приезжают
День улегается, ворча. И застывает,
Всё гуще делается время, остывая.
Листву деревьев влажный шелест лепит
Звенят в оградах тихо пёсьи цепи.
Прибита травка мелкая в пыли.
Идёт тепло от стынущей земли.
Земля здесь ближе, звуки здесь крупней,
Предметы медленнее, глуше, тьма синей.
И камень дышит порами. Извёстка
Сквозь свежий сумрак светится неброско.
Клубится зелень меж домов одноэтажных,
И бродит ветер в ней, вздыхающий вальяжно,
И клонит день усталое лицо,
Присыпан трав горчащею пыльцой,
И в мире мягко гаснут краски, звуки
И оживают запахи. Их руки
Слепые чутко трогают предметы,
И тьма в касанье запахов одета,
Как в платье влажное; и вся насквозь живая.
Колотится в ней жадно сердце мая,
И городская пыльная тревога
Сама собой смиряется. Немного.
1983
Контекст. Поиск фотографий посёлка Челюскинский (Старых Большевиков) 1983 года или хотя бы начала 1980-х ничего внятного не дал - почти, зато дал фотографию нашего безошибочно узнаваемого пруда - не определить, какого времени, но около него явно пасётся одна из коров Николая Михайловича Украдкина, чей забор виден на заднем плане.
Проспект Старых Большевиков. 2010-е
Улица Коларова. 2010-е
Улица Коларова - место важное и таинственное. В дошкольном детстве на ней жил мой воображаемый друг, о котором я никому не говорила. Теперь он, наверно, тоже вырос.