Сказка странствий: пометки на полях
Обзавелись билетами на самолёт до Томска и обратно - и на поезд от Томска до Иркутска и назад. Удрать из Москвы надолго до середины августа не выйдет, поэтому датою удирания избрали мы (любимое) 11-е число (день рождения по обыкновению растянется на весь август, но я издавна думаю, что это самое правильное. Пусть переход из возраста в возраст будет не точечным и шоковым, а медленным и плавным). Сама мысль о предстоящей возможности увидеть собственными глазами в вагонное окно пространства восточнее Красноярска: Канск - Тайшет - Нижнеудинск - Тулун - Куйтун - Саянск - Усолье-Сибирское... - заставляют ум изумляться, а весь психосоматический организм в его целости даже не дрожать, а биться крупной дрожью (очередной раз оказывается, что человек никогда не перестаёт быть изумлённым растерянным подростком и обжигаться о мир, как будто им, как спичкой, об этот мир чиркнули). Внутренняя формула этого состояния может быть описана примерно как переживаемое всем существом "Не может быть!"
Пространства, не адресованные мне. Написанные, чудится, кому-то совсем другому. Сейчас, отсюда, кажется, будто быть в них мне, московскому человеку, немного неловко, всё равно как читать чужие письма. Пространства, к которым не привязывают (меня) силы судьбы. Пространства из какой-то совсем другой главы Книги Жизни.
Канск - Тайшет - Нижнеудинск - Тулун - Куйтун [в самих именах сгущается темнота, не проглядеть глазу] - Зима - Залари - Черемхово - Саянск - Усолье-Сибирское - Ангарск - Иркутск. Как странно, что всё это существует на самом деле. Что на всё это светит то же солнце, что и на нас. Что тьма и свет там той же природы.
Реакция грубая и наивная, но уж какая есть. Бывают такие состояния, когда на разломе обыденности вдруг соприкасаешься напрямую с сырым, крупнозернистым, страшным первовеществом бытия. И вот это оно.
А ведь всего-то выехать далеко, по-настоящему далеко из города, где ты сидишь всю жизнь и мнишь всё соразмерным тебе и ориентированным на тебя (понятно, заблуждаешься, но срастаешься с этим чувством так, что не отличаешь его от себя). В больших расстояниях, в самих по себе, есть что-то магическое.
И да, хочется ещё, ещё дальше. И за Байкал. И в Читу, и в Улан-Удэ (едва обжитые московским воображением места), и в Хабаровск, и в Благовещенск, и в самый Владивосток.
Вряд ли получится - скорее всего, не получится - объехать вокруг Байкала (одна из идей, занимавших моё воображение примерно с начала жизни): поезд вокруг него, огромного, идёт дня три. Но хоть посмотрим на него.
А в Томске, в Сибирских Афинах, несколько дней поживём, да. Походим по нему. И на Кемерово поглядим (у этих мест и имён уже нет такой приводящей в содрогание инаковости, с ними спокойнее, яснее).
Если, конечно, - как я не устаю повторять в суеверии моём - всё-будет-хорошо.
Пространства, не адресованные мне. Написанные, чудится, кому-то совсем другому. Сейчас, отсюда, кажется, будто быть в них мне, московскому человеку, немного неловко, всё равно как читать чужие письма. Пространства, к которым не привязывают (меня) силы судьбы. Пространства из какой-то совсем другой главы Книги Жизни.
Канск - Тайшет - Нижнеудинск - Тулун - Куйтун [в самих именах сгущается темнота, не проглядеть глазу] - Зима - Залари - Черемхово - Саянск - Усолье-Сибирское - Ангарск - Иркутск. Как странно, что всё это существует на самом деле. Что на всё это светит то же солнце, что и на нас. Что тьма и свет там той же природы.
Реакция грубая и наивная, но уж какая есть. Бывают такие состояния, когда на разломе обыденности вдруг соприкасаешься напрямую с сырым, крупнозернистым, страшным первовеществом бытия. И вот это оно.
А ведь всего-то выехать далеко, по-настоящему далеко из города, где ты сидишь всю жизнь и мнишь всё соразмерным тебе и ориентированным на тебя (понятно, заблуждаешься, но срастаешься с этим чувством так, что не отличаешь его от себя). В больших расстояниях, в самих по себе, есть что-то магическое.
И да, хочется ещё, ещё дальше. И за Байкал. И в Читу, и в Улан-Удэ (едва обжитые московским воображением места), и в Хабаровск, и в Благовещенск, и в самый Владивосток.
Вряд ли получится - скорее всего, не получится - объехать вокруг Байкала (одна из идей, занимавших моё воображение примерно с начала жизни): поезд вокруг него, огромного, идёт дня три. Но хоть посмотрим на него.
А в Томске, в Сибирских Афинах, несколько дней поживём, да. Походим по нему. И на Кемерово поглядим (у этих мест и имён уже нет такой приводящей в содрогание инаковости, с ними спокойнее, яснее).
Если, конечно, - как я не устаю повторять в суеверии моём - всё-будет-хорошо.