Портреты России: Игорь, непризнанный гений: yarodom

mamlas in yarodom

Портреты России: Игорь, непризнанный гений

Jun 19, 2013 23:26

Портреты России: Катя, разнорабочая и другие
«Портреты России» - проект PublicPost public_post - это взгляд на страну глазами ее жителей.

Сегодня мы живем в аквариуме - видим мир через кривую оптику, как рыба из своего круглого стеклянного дома. Москвичи в своем аквариуме, деревня - в своем, офисные работники, государственные служащие, военные, мигранты и так далее - у всех есть своя ниша, своя оптика и своя Россия. Страна, в которой мы живем, состоит из множества разных, бесконечно непохожих друг на друга стран - и все-таки это именно одна страна и одно общество.

Чтобы увидеть эту страну, мы записываем рассказы самых разных людей. Они происходят из разных мест и социальных слоев, у них разный достаток и разный уровень образования. У этой истории нет конца: сколько людей - столько и Россий. Житель горного села в Осетии рассказывает, как он построил маленькую электростанцию и бесплатно делится с соседями собственным электричеством. Похоронный агент ненавидит людей за то, что те не оплакивают своих покойников, а впопыхах ищут тайники. Старик, который поет у метро советские песни, рассказывает, как он приехал в Москву из Тамбова с баяном, чтобы собрать деньги на лечение больной жены, и завоевал сердца москвичей.

Каждый рассказчик рисует свой портрет. Портреты России - это не портреты россиян в исполнении журналистов PublicPost. Это галерея портретов страны, созданных нашими собеседниками. Они рассказывают про себя и про то, в каком мире они живут. Множество этих жизней - это и есть та самая Россия.
Игорь, непризнанный гений
“Амбициозный сибиряк приезжает покорять Москву: поставить их всех и нагнуть, выбить все себе заказы” - 56-летний скульптор рассказал, как из его плана ничего не получилось.

Игорь Христолюбов двадцать с лишним лет назад приехал из Алтайского края покорять Москву. Закончил Строгановку, но признания не получил - предпочел коммерческим заказам карьеру непризнанного гения. Сейчас он живет в подвале и делает из всякого мусора скульптуры в форме опавших листьев.

Про вершину и подвал

Я бомж. Мне 56 лет, и у меня нет ничего. Умрет хозяин подвала, который я снимаю - ему за 70 - и мне будет негде жить. Я отвергнут профессионалами, меня не принимает Союз художников. По сути, мой статус - худший скульптор страны, потому что в этом Союзе все, кроме меня. У меня нет семьи, у меня нет ничего. Может, и не будет. Мой путь в одиночестве. Я думал много раз, что вот придет признание. Каждому художнику ведь этого хочется. И что я вот буду успешным - возьму вершину. Но иногда я думаю, может, мое место, моя вершина - это то, где я сейчас? Жил же Иоанн Креститель, один из самых почитаемых святых, в пустыне, питался саранчой и диким медом. Может, ему тоже хотелось чего-то более изысканного. Я работаю, и мне не надо думать о деньгах, будет день и будет пища - как птица небесная.

1. В мастерской скульптора. Фото: Игорь Христолюбов
Про памятник

В Бийске я закончил педагогическое училище - был учителем рисования. Но хотел заниматься скульптурой, резал по дереву. И была в Бийске художественная артель, я кое-что умел, и меня туда взяли. И тут я предложил поставить памятник погибшим воинам. Администрация города, а Бийск - это такой академгородок, одобрила - делай эскиз, будем ставить. Я эскиз сделал, его утвердили. Но перед началом работ я поехал в Барнаул на художественный симпозиум - за признанием. Скульптор Воскресенская посмотрела на мои работы и сказала, что я, конечно, могу и дальше заниматься скульптурой на любительском уровне, но она видит во мне потенциал, и рекомендовала мне в училище художественное поступать. Надо ли говорить, что она меня тогда растоптала? Я вернулся в Бийск и говорю: не могу памятник делать, теперь уже не имею права.

2. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Ожидание ответа
Про туалет

Мой учитель Михаил Кульгачев жил в Барнауле. Когда я решил поступать в "Строгановку", мне было почти тридцать, и я переехал в Барнаул к нему готовиться. Я устроился сторожем в школе. Жить мне было негде, и я жил в заброшенном школьном туалете. Его использовали как склад всякой рухляди, там рядом с унитазами и стояла моя раскладушка. Школа была буквой "П" и другой санузел был в противоположной части школы. Чтобы сходить в туалет приходилось идти через весь коридор. Готовить я не мог, так что ел что попало и чем угостят. Кульгачев не знал, где я жил. А когда увидел, сказал, что буду жить в его мастерской. Он меня частью семьи своей сделал. Для художника мастерская - это очень личное, многие жен туда не пускают, а он меня пустил.

3. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Мать и дитя
Про русский язык

Я сдал экзамены, но не поступил - в списке зачисленных меня не было. После экзаменов все абитуриенты пили - одни праздновали поступление, другие - от горя. Я, следовательно, со вторыми. Пьем мы, и один говорит мне: "А что ты с нами пьешь? Ты же поступил". Я подумал про него: "Вот свинья. Не стыдно так издеваться. Так шутить нельзя". Он говорит: "Ну сходи, посмотри". Я еле сдерживал себя, чтобы не побежать. Сердце-то колотилось, надежда же блеснула. Смотрю снова списки - моя фамилия появилась в самом низу. Как потом выяснилось, я написал лучшее сочинение по литературе и русскому языку, но у меня было около пятидесяти ошибок. Я же не читал ничего. И писал я на свободную тему. А заведующая кафедры русского языка сочинение прочитала, решила, что я новый Шукшин, и исправила каким-то образом мне оценку, ошибки там подправила. И бумагу заставила написать, что жил я в далеком Алтайском селе и не было возможности у меня изучать родной язык. Я поступил. Я потом в историю Строгановки вошел: я был единственным русским, который вместе с иностранцами, неграми из Африки, русский учил. А такие же колхозники, как и я, сидели английский зубрили.

4. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Родители, смотрящие вслед
А потом я работал, как все другие. Готовил себя, как все другие, к войне за заказы. Нам даже в институте давали задание, все приносят один эскиз, а я - коробку. Все, как обычно. Амбициозный сибиряк приезжает покорять Москву: поставить их всех и нагнуть, выбить все себе заказы.

Про первый лист

Все мои работы - это листья разных пород. Я нашел первый лист в 33 года - чудесным образом в скверике на Соколе, во мне кто-то как будто что-то выключил, переключил. То, к чему я стремился, перестало для меня даже не то чтобы быть чем-то важным и ценным, для меня многое стало почти преступным. То есть как бы пришел некий закон внутрь меня, по которому я понял, что не имею право делать заказы. И больше не было у меня работ ради денег.

5. В мастерской скульптора. Фото: Игорь Христолюбов
Я до сих пор считаю, что заказ - это хорошо, и то, что многие делают заказы - это здорово. Надо семью кормить и прочее. Мне сейчас 56, 23 года я занимаюсь этой формой - я не сделал ни одного заказа. Я потерял семью. Я бы с удовольствием сделал заказ, если бы мне сказали: "Игорь, мы хотим, чтобы вы свою работу сделали монументальной". Потому что я монументалист - многие мои работы по пластике монументальны.

6. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Хранители
Про веру

Я избавлен от необходимости зарабатывать деньги. Я о них не думаю. Каждый день, просыпаясь при закрытых окнах и дверях, - это условно - я нахожу сухарик. Этот сухарик появляется неизвестно откуда. Можно, конечно, сказать: "Что такое сухарь, когда я зарабатываю деньги и ем икру?" Но этот сухарь появляется волшебным образом, и отказаться от него, предпочесть что-то более достойное с позиции материального мира для меня - утратить связь с Богом. К этому я пришел и через голодные обмороки. Я же себя дисциплинировал. Пытался себя убедить, что вот я закроюсь зимой, не буду никому звонить, и если я буду верить, то Бог мне пошлет кого-нибудь: или покупателей, или кто-нибудь принесет мне мешок картошки ни с того, ни с сего. И я это испытание прошел.

7. В мастерской скульптора. Фото: Игорь Христолюбов
Про еду

Периодически мне нечего есть. Тогда просыпаются "несуны", как я их по-дружески называю. Человека, например, год видно не было, не приходил он, а тут навещает. Несут "несуны" не баловство, не пирожные всякие, а кто крупу, кто картошку, мешок лука. И вот прямо в нужный момент. И как будто у них есть расписание. Словно знают, когда и что нести.

8. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Паруса
Про уныние

Когда я выставлялся еще, я делал 8 работ в год - пользовался хорошим деревом, хорошим инструментом, у меня даже зрение лучше было, чем сейчас. Был период, мне не везло, и я считал, что Господь меня бросил. Я себя тихо жалел и фактически перестал работать. У меня было много оснований: болезнь, долги и прочее. Я сделал за год всего четыре или пять работ. Тогда за уныние Господь лишил меня возможности работать: я потерял мастерскую, инструмент у меня украли, работы затопило водой. И множество неприятностей свалилось. Я искал другую мастерскую. Найти подвал в Москве - это максимум месяц, а я не мог найти мастерскую 1,5 года. И вот тогда я научился ценить, что есть главное: не деньги, не что-то, а вот - возможность работать. И когда я эту мастерскую нашел, моя единственная мечта была эти полтора года выброшенные компенсировать. В первый год я сделал 16 работ, потом 24 и пошло. Максимальное - 60 работ за год. И у меня, как у профессионала, объяснения этому нет. Я не стал лучше, я делаю скульптуры из всякого дерьма - из такого дерева, что я больше дыры заделываю, чем работаю. У меня нет инструмента - я фактически тремя стамесками работаю. Сейчас я в среднем делаю 50 работ в год.

9. Работы скульптора Игоря Христолюбова. Материнство
Про людей

Я люблю общаться. У меня просто бывают периоды, как недавно вот - восемь месяцев я в мастерской сидел, почти никуда не ходил, работал. Ни с кем не общался. Меня почти всегда можно найти в мастерской. Я на службу в церковь хожу в субботу и воскресенье, а так всегда здесь. Летом я сижу во дворе, работаю, и я рад поговорить. Я стараюсь быть гостеприимным. Мое гостеприимство не в том, что у меня на столе, а во времени, которое я трачу на людей, которое я отрываю от своего искусства, служения. Я думаю, это тоже чего-то стоит. Раньше мне было обидно, что многие приходят - здесь были тысячи, - каждый уходит с ощущением, что обязательно придет еще, и большинство просто пропадает. Я злился на людей. Винил их и себя, гадал, может, обидел кого, был негостеприимным. А теперь я уже спокойно к этому отношусь.

Текст: Алиса Иваницкая
Фото: Ацамаз Дзиваев/PublicPost

Работы скульптора Игоря Христолюбова