Портреты России: Кондрат, микрохирург, бизнесмен, гонщик
Портреты России: Катя, разнорабочая и другие
«Портреты России» - проект PublicPost public_post - это взгляд на страну глазами ее жителей.
Сегодня мы живем в аквариуме - видим мир через кривую оптику, как рыба из своего круглого стеклянного дома. Москвичи в своем аквариуме, деревня - в своем, офисные работники, государственные служащие, военные, мигранты и так далее - у всех есть своя ниша, своя оптика и своя Россия. Страна, в которой мы живем, состоит из множества разных, бесконечно непохожих друг на друга стран - и все-таки это именно одна страна и одно общество.
Чтобы увидеть эту страну, мы записываем рассказы самых разных людей. Они происходят из разных мест и социальных слоев, у них разный достаток и разный уровень образования. У этой истории нет конца: сколько людей - столько и Россий. Житель горного села в Осетии рассказывает, как он построил маленькую электростанцию и бесплатно делится с соседями собственным электричеством. Похоронный агент ненавидит людей за то, что те не оплакивают своих покойников, а впопыхах ищут тайники. Старик, который поет у метро советские песни, рассказывает, как он приехал в Москву из Тамбова с баяном, чтобы собрать деньги на лечение больной жены, и завоевал сердца москвичей.
Каждый рассказчик рисует свой портрет. Портреты России - это не портреты россиян в исполнении журналистов PublicPost. Это галерея портретов страны, созданных нашими собеседниками. Они рассказывают про себя и про то, в каком мире они живут. Множество этих жизней - это и есть та самая Россия.
Кондрат, микрохирург, бизнесмен, гонщик, Москва
Один из немногих микрохирургов в мире, Кондрат работает не за страх, а за совесть: пришивает людям конечности, нередко отделенные от тела из-за русского раздолбайства, участвует в гонках для души и занимается подарочным бизнесом, чтобы было что кушать.
О призвании
Я работаю доктором уже 20 лет. Я понял, что это мое, когда в конце первого курса пошел работать санитаром приемного отделения в 7-ю горбольницу. Понятно, что это грязная работа, кровь, боль и слезы. Это острие больницы. Но мне, как ни странно, понравилось: людям помогаешь, снижаешь степень их страданий, даже на этой должности и на этом этапе.
На том же первом курсе один наш товарищ случайно попал в отделение микрохирургии. Вернулся весь в восторгах: такое отделение, руки-ноги пришивают, микроскопы стоят. И на следующую практику мы записались туда работать санитарами. В итоге все разбежались, остался я один из нашей компании.
Врачи вообще любят студентов, водят с собой, показывают, рассказывают. Так кадры и отбираются, внутренней селекцией. Сейчас большинство студентов медицинского не учатся, а ходят и покупают себе оценки. Мы в свое время рвались, стремились, мы были счастливы, что нам рассказывают, показывают, передают знания. Мы просто не вылезали с работы. А сейчас у ребят первый вопрос: "Где тут у вас деньги зарабатываются?" И смотрят на часы, 14:30 - уже убегают. Другая эпоха.
Потом, после третьего курса, меня взяли в то же отделение работать операционной сестрой. "Операционный брат" - такого нет, всегда говорят "операционная сестра". Это первый помощник хирурга, хозяйка операционной. Грамотная сестра должна идти на полшага впереди врача, понимать, что ему понадобится в следующие моменты, действовать на опережение.
Когда закончил институт, пришел к шефу и говорю - хочу вернуться доктором. И меня взяли в ординатуру. С тех пор и работаю - в 71-й больнице. Почти всю жизнь уже. У каждого хирурга есть свой стиль, почерк. Бывают хирурги-педанты, хирурги-пижоны, хирурги-зануды. Я кто? Я смешанный, педантично-пижонский, с элементами раздолбайства.
О загоне микрохирургии
Наше отделение микрохирургии - одно на Москву и близлежащие области. Это одна из самых молодых медицинских дисциплин, в нашей стране она возникла только во второй половине ХХ века. Заезженный штамп, но нас, микрохирургов, в мире меньше, чем космонавтов.
Последнее время дисциплина немножко в загоне. Чтобы она работала, должна быть грамотная транспортировка и сортировка пациентов. "Сортировка" - это термин из военной медицины. Она очень важна именно на поле боя, чтобы понять, кого везти в близлежащие госпитали, кому оказывать помощь на месте и т. д. "На гражданке" этим должна заниматься скорая помощь, а она сортирует не идеально.
В советское время к нам привозили пациентов со всей страны, самолетами, с пересадками. Сейчас, к сожалению, так далеко больных возят редко - дорого. Случается, какой-нибудь Сургутнефтегаз и Газпром на своем самолете доставят издалека, а так, чтобы это было в порядке вещей, как раньше, чтобы любого пострадавшего на том же Тихоокеанском флоте или в Западной Сибири быстро довезли к нам - такого нет. А это в некоторых ситуациях вопрос часов.
О мертвом и живом
Ампутированный сегмент еще нужно должным образом сохранить и доставить. Замораживать нельзя. Погружать в жидкость - нельзя (хотя привозили и в самогоне, и в капустном рассоле). Нужно положить в пакет, пакет - в сумку со льдом или снегом или же в переносной холодильник. Тогда крупные сегменты можно приживлять в пределах суток, а мелкие - пальцы или блоки пальцев - даже более двух суток.
Это, конечно, забавный момент. Ампутант привозят такой мертвый, холодный, белый. Вот вы холодец варили, свиную ножку в руке держали? Так отрубленная человеческая кисть по ощущениям такая же. Холодная, пустая, дряблая. А потом, когда соединяешь кости, сосуды, сухожилия, снимаешь клипсу и запускаешь кровоток, в эту секунду, на глазах, рука заполняется, розовеет и оживает. Это чудесный момент в нашей профессии: мы можем из мертвого делать живое.
Любая такая операция сама по себе длится долго (у меня личный рекорд - 18 часов). После операции курить бросают все, в обязательном порядке. Бывали такие случаи, когда пришитый палец погибал после одной выкуренной сигареты.
30% процентов всей травмы приходится на руку. 90% всей экстренной микрохирургии приходится на кисть. А так, могут и со стопой попасть, и с членом, и с ухом.
О безалаберности русского человека
Основные травмы - из-за нарушений техники безопасности. Русский человек безалаберен. Ту защиту, которая есть, он, скорее всего, снимет, чтобы ему удобнее было работать. Конечно, когда разлетается диск болгарки, немецкий рабочий вряд ли пострадает, потому что он в правильной экипировке. А наш Ваня будет работать с цигаркой в зубах, в майке без рукавов. И когда этот диск разлетится, он всего Ваню поранит, как шрапнель, и мы потом долго будет осколки со всего Вани выковыривать, лечить переломы костей.
Привозят к нам как-то человека, которому отрубило 8 пальцев на двух руках гильотинным полиграфическим ножом. Как это вообще возможно? У такого станка есть 2 кнопки и педаль. Подкладываешь стопку бумаги под нож - нажимаешь две кнопки - нажимаешь педаль. Руки туда уже никак не подсунешь, только если голову. Они, кнопки, именно для этого и сделаны, чтобы руки обезопасить. А наши-то Кулибины кнопки отключают. Удобно: бумагу подкрутил, бах, педаль нажал, рубанул. А тут вдруг педаль нажал, а ручки убрать забыл из-под ножа.
Очень много пьяной травмы. Я бы такую травму лечил только за деньги. Если пьяный человек разбивает свое авто, то ему страховку за машину не оплатят. А вот если он стекло разбил руками, и весь такой в крови, в слезах приходит к нам - ой, зашейте - вот таких бы я зашивал только за деньги, чтоб было неповадно. А то спросишь: ну чего ты на стекло-то полез? Выясняется, с женой поругался. Да уж лучше б он головой об стенку бился тогда.
Но лечим-то мы всех. И, надеюсь, что одинаково хорошо. Плохо лечить не обучены. Привыкли марку держать.
О бизнесе и докторских зарплатах
Имидж действующего врача очень помогает в бизнесе. И я периодически не молчу об этом на переговорах. Я бы с огромным удовольствием получал хорошие деньги за свою любимую работу. Но кормят нас плохо. Вот я, врач высшей категории, с 20-летним стажем, сделавший более 3000 операций, получаю 25 000 рублей на полставки - значит, 50 000 на ставку. Я считаю, что адекватная ставка - 150 000 рублей и выше. Как говорится: почему все врачи работают на полторы ставки? Чтобы было что кушать. А почему тогда не работают на две с половиной ставки? А тогда будет некогда кушать.
Я после института год не работал, так вышло: пришлось посвятить его шоп-туризму. Сыграла папина кровь, еврейская тяга к деньгам и гешефтам. У нас была такая команда: доктор, журналист-международник и физик-ядерщик. Мне поначалу было стыдно стоять в Лужниках на рынке с "дешевой турецкой кожей": институт мой рядом, то однокашник пройдет, то декан. Сначала глаза прятал. Потом думаю: а что такого? Выживаем, зарабатываем.
А потом моя сестра пошла на Арбат матрешками торговать, и через две недели мы с ней открыли там свои столики с матрешками. Причем сделали такую точку, что наши матрешки стоили по 100 долларов, а в среднем на Арбате - по 10 долларов. Мы нашли трех-четырех самых лучших художников и с ними сделали то, что сейчас называется "заключить эксклюзивный контракт". Сказали: сидите у себя в Загорске, расписывайте матрешки, мы будем к вам приезжать, все забирать, привозить вам деньги и продукты.
А потом просто прикрыли Арбат: вместо тысячи столиков осталось пять магазинов. И я в тот момент уже активно пошел в медицину, стало не до бизнеса. В самое безвременье попал. Тогда была совсем труба. Я помню, врачи получали 20-30 долларов в месяц, а только на питание в месяц нужно было 50 долларов. Я крутился и подрабатывал по-всякому, на машине бомбил.
К 30 годам познакомился с любимой женой, которая мне и единомышленник, и детишек прекрасных родила. Мы с ней вместе построили, совместно с партнерами, шмоточный бутик. Потом с партнерами разошлись, затеяли подарочный бизнес.
Бизнес - это рутина. Купил подешевле, продал подороже, покрыл все расходы и, желательно, оставил денег себе. Мне нравится работать в больнице, а бизнесом я занимаюсь по необходимости. Спасибо жене, которая дает мне возможность не бросать медицину, помогая мне с магазинами. Когда родилась моя средняя дочка Алина, я сходил в декрет на полтора года, а потом вернулся на полставки. Чего русские такие все дикие? Надо законы знать, мужчина тоже может брать отпуск по уходу за ребенком. Теперь я дежурю в среднем раз в неделю, работаю, развиваюсь, занимаюсь любимым делом. Семья у нас, кстати, многодетная, детишек трое - у меня еще старшенький есть, от первого брака.
О команде врачей-гонщиков
Я всегда тяготел к экстриму. По молодости на разные скалы залезал. Правда, с рождением детей эта страсть ушла, потому что появилась ответственность за малышей. Пробовал нырять с аквалангом, причем дебют случился не на Красном или Черном море, как принято, а на Белом и Баренцевом. Но - неуютно, не моя стихия - страшно мне там, в глубине. Пробовал летать с парапланом, но перестал, когда наш наставник упал и переломал себе ноги.
А потом получилось так, что позвонил мне мой дружок-архитектор, и говорит: "А поехали в гонку?" Я: "А куда?" Он: "Москва - Владивосток - Москва". Я: "Ты дурак, что ли?" И на этом первый разговор закончился. А потом я ему перезвонил, попросил рассказать подробнее. Видать, у меня был такой возраст, тот самый средний, когда кризис, и хотелось сделать что-то эдакое. Доктор и архитектор - нас не восприняли всерьез, а мы сели, поехали и заняли третье место. 21 000 км за 226 часов чистого времени. Жесткая, экстремальная гонка, "Гран-при Джапанкар", туда-обратно на время, через всю страну, хоббиты, б.... Это до сих пор самая длинная в мире летняя гонка - ну нет нигде таких расстояний. Так что есть у меня такие лычки на погонах: участвовал и был в призах в самой длинной в мире летней гонке. Такая же петрушка и в самой длинной в мире зимней гонке, в "Экспедиции-Трофи", причем аж три раза - 2005-2006-2010 - на табличке приза "За дух экспедиции" была выгравирована наша команда.
В гонке работаешь, как в армии: 4 часа ведешь, 4 - штурманишь, 4 - спишь. Спали в приказном порядке. Как не хочешь спать? Ну-ка, спи, тебе за руль через 4 часа, не умирать же нам из-за твоей бессонницы. Это же состязания, а не покатушки, а мы все - мальчики с крепкими яйцами, нам надо всех победить.
Со временем у нас образовалась "команда врачей". Тут мне крепко повезло - редко в зрелом возрасте появляются такие близкие друзья. Мы же, считай, как в космос слетали: только в боевом режиме проехали вместе более длины экватора, это не считая покатушек на отдыхе. У нас в команде три профессора, они же доктора наук, один кандидат. Пора переименовываться в "Профессорскую команду". И две боевые дамы: одна - зав. травматологией, другая - зав. кардиореанимацией. Водят ничуть не хуже мальчиков.
Масштабы России, ее великолепие удивляют. Когда эти эмпирические километры с карты реально проходишь на машине, это поражает в самое сердце. У нас очень большая страна, очень красивая, надо ее беречь и никому не раздавать. Еще же дети подрастают - пусть им тут жить будет хорошо.