Продолжение мемуаров электровеника.
Начало -
здесь.Итак, мне тринадцать, я живу с родителями, которых вижу по утрам и вечерам; по выходным отправляюсь к бабушке или к тете - так что передо мной три модели ведения домашнего хозяйства.
Классическая, бабушкина - бабушка не работает (я понимаю, что это в Советском Союзе почти нереально, да и скучно мне о такой жизни мечтать-то!), она делает все сама, делает довольно систематично, без поспешности и без отдыха (с), делает много такого, что (понимаю я) мне будет не по силам (и на фиг нужно?): белье уж точно не буду посинивать и крахмалить, куплю цветное, а не белое, сдам в прачечную - и все дела.
У бабушки всегда чисто, всегда наготовлена еда, при этом она подрабатывает шитьем и находит немного времени... нет, не на себя, надо признать, на себя она его не находила вообще.
Она плохо выглядела, моя бабушка.
Я ее любила гораздо больше, чем маму, и об этом, наверно, стоит рассказать отдельно (как же это - не очень-то любить маму, да? да еще осознавать это с самого детства и признаваться в этом?), - но я видела, что выглядит бабушка плохо, увы.
Она прекрасно шила и могла бы хорошо одеваться, но она этого никогда не делала: носила почти что попало, одежда ее была чистой, глаженой-крахмальной, но старой, не модной, не идущей ей, заношенной до заштопанных и залатанных дыр. Она никогда не занималась своими волосами, не закрашивала седину - только мыла их и собирала в пучок, ее ногти были коротко острижены, никакой помады, никаких духов - ничего этого не было у нее, и не от бедности, вовсе нет, просто от какого-то пренебрежения к собственным женским нуждам.
Она любила наряжать меня, она следила за модой и давала дельные советы, но сама... нет, понимала я, я так не смогу и не захочу: я любила быть привлекательной, хотя и не считала это главным в жизни.
И вообще, кроме домашнего хозяйства, столько всего интересного, правда?
Вторая модель, тетушкина: "вихри враждебные", или "пролетая над гнездом".
Тетя успевала работать бухгалтером - не бог весть что в те времена, ни тебе двойной бухгалтерии, ни ЮКОСа, ни творческой мысли для ухода от налогов... тихая спокойная должность, в обед можно в парикмахерскую сбегать... мне кажется, на работе она отдыхала. Сидела в конторе в окружении таких же теток, попивала чай - зато потом, дома, отрывалась.
Несомненным плюсом была тетина всегдашняя готовность принять гостей - при полном нежелании принимать их чаще одного раза в год.
В ресторане "Прага", где всегда отмечался ее день рождения.
Но дом ее всегда сверкал.
Снаружи.
Я гостем не считалась, бывала у нее часто - и никогда не видела беспорядка.
Мы пили кофе - и она сразу мыла две чашки.
Минусом было то, что мыла она их таким стремительным домкратом, что... ну, во-первых, самой не вскочить помочь было неловко, а она не позволяла вмешиваться, а во-вторых, просто под струю чашку подставить и сразу в шкаф... а я шоколад ела и губами касалась чашки, а она сама и с помадой (да, тетушка всегда при помаде-при параде!), и кусочек сыра съела, а если просто под струю холодной воды, а потом та напомаженная и насыренная чашка вернется к следующему...
Как вы, наверно, поняли, я была нудным и наблюдательным ребенком - чума для близких.
Правда, своими наблюдениями я не делилась, вот с вами первыми.
И что у тети творилось за закрытыми дверцами шкафов - я никому никогда не говорила.
Но для себя выводы делала: столько хлама, пусть в виде фарфоровых херувимчиков, и такого завала без всякой системы в тех местах, где никто не видит, я не вынесу.
Возвращаясь от тети, я непременно выбрасывала очередной цветок засохший, безуханный, забытый в книге(с) - и приводила в порядок хоть один ящик письменного стола - внутри.
Мне уже тогда казалось, что видный миру блеск и незримый, неведомый ему хаос - не самое хорошее сочетание. Вроде того, как если на голове прическа да шляпка, а в голове... сами понимаете. Да, это не мои нынешние выводы - это я тогда как-то дошла... впрочем, что ж удивительного, если тетя и дядя покупали книги и ставили их на полки, но почти никогда не читали - это же то же самое, разве нет?
Моя собственная мама читала много.
Сидит, бывало, целый день - и читает. Она и сейчас говорит, что только в этом ее настоящее счастье.
У нее посуда со вчерашнего дня немыта, еду не в чем готовить, потому что сковородка там же, а она читает себе... да, знаете, что удивительно?
Как всегда, мелочи: если уж мама мыла посуду, то она была оттерта до подлинного блеска, будьте уверены.
Поэтому маман всегда (по сей день), выпив только кофе, плюхает ту едва испачканную фарфоровую чашечку вместе с вообще чистым блюдечком - прямо в замоченную с вечера жирную сковородку, в которой жарили рыбу.
Довод в свою пользу: "Все равно же мыть!" А сковородки в ее раковине не переводятся.
Объяснить маме, что мыть почти чистую чашку и ту самую сковородку - это все-таки разные вещи, невозможно: она трет с одинаковой силой и то и другое... а что делать, если чашка уже тоже вся жирная?
Мама все делает тщательно.
Только никогда не доделывает.
Моет-моет посуду, устает от усилий - и сковородка... пусть "отмокает", потом... а потом трет на терке морковку для супа - и плюх ту терку (терку, блин! она вообще не бывает жирной, разве что от сыра, да и то не всеми же зубчиками!) в ту сковородку...
А еще мама всегда моет пол.
Начнет мыть в углу... мамо, говорю я (в тринадцать лет - и десять и двадцать лет спустя, сейчас уже молчу), а давай я сначала всю пыль и грязь веником или пылесосом, что ж сразу мокрой тряпкой все размазывать?
"Я, - говорит она непререкаемым тоном, сочно выговаривая заглавную букву, - Я всегда делаю ТАК".
Это довод.
Никаких инноваций и нанотехнологий.
Да, сейчас у нее любимый ею "Эмвэй", пылесос "Рэйнбоу" и современная швабра, но пол... начнет она, говорю я, мыть в углу, моет, моет, тщательно так моет, полкомнаты даже может вымыть, но тут... или устанет, или звонят, откройте дверь, или просто тряпку от всей налипшей грязи мыть в лом... и все орудия производства остаются в центре комнаты...
...и через пару дней превращаются в орудие пытки, потому что я если к чему никак не толерантна, так это к запаху протухшей мокрой тряпки. Все могу стерпеть, но не это.
Да вы что - как же самой домыть?!
Это же как сексом заниматься на Красной площади: замучают советами.
Точнее, категорическими императивами: Я мою вот как, а ты... Я это делаю лучше, лично Я всегда... да, ТЫ это делаешь, но не бросай ты тогда на полпути, не оставляй эту тряпку, закончи хоть что-то...
Стиль моей маман я называла "прощай, немытая Россия, пойду я книжечку читать", или "наш гештальт".
Плюсами его, по сравнению со "стремительным домкратом", был почти идеальный порядок в шкафах (мама выгружала все-все, безжалостно выбрасывала ненужное, складывала ровными стопочками оставшееся... потом я втихаря завершала работу, получая выговоры за не так повернутые полотенца), почти полное отсутствие безделушечек и салфеточек и готовность встретить гостей не во всеоружии... то есть без всякого оружия, а весело и радостно... ну и что, подумаешь, ведро с вонючей тряпкой - я его в угол, а гостям это все равно... полюбите нас черненькими... и за стол, за стол... где у нас рюмки?
Надо ли говорить, что поутру те рюмки проснулись в жирной сковородке?
И что мне перед уходом в школу надо было решать: мыть иль не мыть?
Ведь мама-то сейчас проспит, вскочит, закричит: "Ян, погладь отцу рубашку, я опаздываю!" - и помчится на работу, и, придя из школы, я увижу ту же самую гору посуды... ведро с невылитой полугрязной водой и вонючей тряпкой - это само собой... эх.
Мама и тетя друг друга не одобряли и неодобрение свое за глаза высказывали.
Тетя говорила о "нашем гештальте": "Ну, развезла!"
Мама о "вихрях враждебных": "Понеслась!" и "Все кипит и все сырое!"
Бабушка занималась свои делом, дочерей навещала не часто и ни осуждения, ни похвалы не высказывала.
Кстати, в комментах меня спросили: "Яна, а Вы когда-нибудь спрашивали у бабушки, почему она не приучала Вас к хозяйству? Планировала когда-нибудь потом? Я часто слышала две мотивации : пусть девочка учится, строит карьеру, ни к чему ей эти тряпки-кастрюли, для этого домработницы есть. Или: успеет еще нахозяйствоваться, когда замуж выйдет?"
Мне кажется, бабушка и дочерей не очень приучала, причем ничем этого не мотивируя. Она учила их - и меня - вышивать, вязать, шить, кое-что готовить, а остальному, как мне кажется, просто не придавала значения. Для нее это было само собой разумеющимся: будет у девочки свой дом - возьмет веник да подметет, как-то так.
Это, увы, не совсем так, и я сейчас понимаю, что чему-то учить обязательно нужно... а лично меня спасла моя наблюдательность.
Да, я ничего не делала - но я прекрасно видела, что и как делает бабушка.
Видела я и то, что делают и чего не делают мама и тетя.
И вот однажды, в четырнадцать лет, я взяла тонкую тетрадь и написала в ней... нет, не "Мороз крепчал", как вы могли заподозрить, а совсем другое...
Но об этом продолжу после как-нибудь, ибо меня ждут не великие, но кое-какие дела: моя часть готовки на ужин и поездка на балет, а после балета я, если успею, расскажу совсем другую историю из турецкой жизни, в которую мы почти попали вчера в качестве свидетелей... считайте это рекламой! :)