Что произошло с Руской землёй? - 2
Продолжение конспекта второго раздела ("Что произошло с Руской землёй?") книги Сергея Плохий "Походження слов’янських націй. Домодерні ідентичності в Україні, Росії та Білорусі". Первую часть см. здесь.
Конспект первого раздела ("Происхождение Руси") см. тут.
Из галичан в руские
Авторы Галицко-Волынской летописи, которые писали её во второй половине XIII века, считали своих князей и княжество законными продолжателями и наследниками киевских князей и киевского государства. Но когда галицко-волынские элиты и их соседи на востоке и западе начали мыслить свою землю частью Руси? Похоже, что в этих землях процесс идентификации с Русью завершился лишь после того, как Киевское государство пало под натиском монголов.
Мы располагаем как киевскими, так и местными галицко-волынскими летописями (которые вместе с "Повестью временных лет" составляют Ипатьевский список), поэтому можем с двух сторон проследить, как галицко-волынские элиты перебирали на себя название Русь и рускую идентичность.
Согласно автору "Повести временных лет", на территории будущего княжества жили ряд племён: на Волыни - дулебы, бужане и волыняне, в Галичине и на соседних территориях - уличи, тиверцы и хорваты. Все они исчезают из текста летописи очень рано. В конце X века власть киевских князей достигла западного края Галицкой земли - города Перемышль. Под годом 981 в "Повести" упоминается поход Владимира на поляков, который захватил "грады ихъ" - Перемышль и Червен. Волынь впервые появляется на страницах летописи как отдельная земля только в последней четверти XI века, Галицкую землю как отдельное образование автор "Повести" не знал, впервые её упоминают только авторы Киевской летописи под 1152 годом.
Если в первой половине XI века Галичина ("грады червѣньскыя") и Волынь были предметом борьбы между киевским князем Ярославом Мудрым и поляками, то во второй половине века за них начали бороться уже сами Рюриковичи - киевские князья против волынских и галицких. На Любечском съезде князей в 1097 году решали, кому именно из Рюриковичей отойдут Владимир-Волынский, а также Перемышль и Теребовля в Галичине.
Автор "Повести временных лет" не считал те территории частью Руской земли как таковой - они были "подъ Русью", но не входили в состав Руси или Руской земли в узком смысле этого понятия. Его преемники, авторы Киевской летописи, также дают немало доказательств того, что в XII веке ни Волынь, ни Галичина не считались частью Руской земли.
Что касается авторов Галицко-Волынской летописи, то и они поначалу следовали традиции называть Руской землёй территории вокруг Киева, не относя сюда другие части государства Рюриковичей. Однако интересно, что после падения Киева под натиском монголов в Галицко-Волынской летописи нет прямых упоминаний о Руской земле в узком смысле, то есть упоминаний, которые можно уверенно отнести к Киевской земле. Трудно отделаться от впечатления, что монголы нанесли этой концепции непоправимый удар.
Однако понятие Руская земля не исчезло, а приобрело новое политическое и географическое измерение, вобрав в себя Галичину и Волынь. Тенденция к расширению смысла этого термина проявляется в повествовании летописца о событиях задолго до монгольского нашествия на Русь. Например, он трактует борьбу за власть в Галицко-Волынском княжестве после смерти Романа Мстиславича в начале XIII века как период смуты: "Большую мятежю въставшю въ земли Руской». Галицкая земля отождествлена с Руской землёй и в летописном рассказе о конфликте за город Галич между Данилом и венгерским королём Белой IV в 1230 году. С одной стороны, летописец сообщает, что с целью защиты Галича Данило поднял всю Галицкую землю. С другой, он пишет, что один из галицких бояр (Данилов враг) призвал венгров: "Изыдѣте на Галиць и прiимѣте землю Рускую". Рассказывая о событиях после разорения Киева монголами, летописец часто употребляет понятие "Руская земля" для обозначения территорий от Киева на востоке до польской и венгерской границы на западе. Согласно летописи, Данило нашёл спасение от монголов в Венгрии, а затем в Польше, и, прежде чем вернуться домой, якобы ждал известия, что монголы ушли из Руси, причём под Русью и Руской землёй летописец подразумевает города Дрогичин, Брест и Холм, куда Данило вернулся из временного изгнания.
Объяснение, как в сознании летописца Галичина и Волынь превратились в Рускую землю в новых расширенных границах довольно просто. Руская терминология наверняка существовала рядом с местной задолго до монгольского нашествия. Кроме того, когда галицко-волынские князья овладели частью традиционной Руской земли, сохранив контроль над Галичиной и Волынью, они имели все основания расширить концепцию Руси на всю свою державу. Вполне вероятно, что именно поэтому летописец называл князя Романа Мстиславича "самодржъца всея Руси" или "самодержца бывша всей Руской земли". Данило, который накануне монгольского нашествия добыл Киев и посадил там своего воеводу, в летописном сообщении за 1250 год назван бывшим великим князем, который "обладавшю рускою землею, Кыевомъ и Вълодимеромъ и Галичемъ, съ братом си, и инѣмы странами". То есть, согласно летописи, Киев оставался пуповиной Руской земли, но два других центра лежали теперь на западе, а не на востоке: вместо Чернигова и Переяслава в новой схеме появились Владимир-Волынский и Галич.
Термин "Руская земля" в отношении Галицко-Волынского княжества постепенно заменил в летописи названия, основанные на отдельных городах и землях. Воины галицко-волынских князей все чаще фигурировали не как галичане, владимирцы или перемышляне, а как руские, особенно когда их вспоминали рядом с настоящими "иностранцами" (поляками и венграми). Русь и ляхи фигурируют как враги во время похода Данила 1243 года. Рассказывая о столкновении краковского князя Болеслава с рускими князьями Василием и Шварном в 1266 году, летописец называет две враждебные стороны "ляхове" и "русь".
Судя по титулу галицко-волынских правителей, в XIV веке термин "Русь" все глубже укоренялся в местный политический дискурс. Традицию использовать его в официальном титуле галицко-волынских князей можно проследить от князя Данила, которого папские буллы 1246-1248 годов называют "королём Руским", - собственно "королём русинов": "гех Ruthenorum". Его правнуки, князья Андрей и Лев, совместно правившие объединённым Галицко-Волынским княжеством в течение первой четверти XIV века, свои воззвания подписывали "Божьей милостью князья всей Руской земли, Галичины и Владимирщины" (лат. "Dei gratia duces totius terre Russie, Galicie et Lademirie"). Раздельные упоминания о Галичине и Волыни (обычно в латинской форме Lademirie - Ладимирия, или Лодомерия, то есть Владимирия - от названия стольного города Владимира) показывали, что две части Данилового княжества когда-то существовали как отдельные государства. То же самое показывает титул Андрея, брата Льва, который в одной из грамот назывался "князь Владимирщины и господарь Руси" ("dux Ladimirie et dominus Russie"), и здесь "Русь" означала Галичину. Юрий II, последний независимый правитель Галицко-Волынского княжества, обычно именовался "князь и господарь Руси" (лат. "Dux et Dominus Russiae") или "князь всей Малой Руси" (лат. "Dux totius Rusiae Minoris"): "Русь" в титуле охватывала всё государство и подчёркивала его единство. После того, как Галицко-Волынское государство прекратила независимое существование, Галичину поделили польские и венгерские короли, а Волынь аннексировал литовский князь Любарт, вернулась предыдущая практика использования названия "Русь" только к Галичине. В титулах и официальных документах польских и венгерских королей Галичину часто называли "руским королевством", признавая её отдельную независимую историю и особый статус в составе польского и венгерского государства. После 1387 года статус Галичины в Польском королевстве постепенно упал до уровня рядового края (terra). Со временем там было создано отдельное воеводство, которое просуществовало до разделов Польши в конце XVIII века. Интересно, что название региона и Руского воеводства оставалось без изменений до конца этого периода.
Галицко-Волынская Русь и её "другие"
Как в постепенном процессе усвоения руской идентичности галицко-волынские элиты относились к своим "другим" и воспринимали их? Рассмотрим этот вопрос, проанализировав отношение летописца к полякам на западе, половцам, а позже монголам на юге и востоке и, наконец, к другим руским княжествам на севере и северо-востоке.
Поляки, или, как их называл летописец, ляхи относятся к наиболее часто упоминаемым в Галицко-Волынской летописи "другим". Граница, отделявшая Русь от поляков, не перечёркивала ощущение определенного родства между ними. В некоторых документах, например в списке этнических групп, которые Данило пригласил поселиться в своей новой столице Холме, поляки не фигурируют даже в категории "иноплеменников". Безусловно, религия способствовала отличению одной этнической группы от другой, но её роль в этом процессе вряд ли решающая. Согласно летописи, Данило принял королевскую корону из рук посланцев папы после того, как польские князья пообещали ему поддержку против монголов. Оправдывая действия Данила, летописец писал, что папа Иннокентий IV осудил клеветников на "греческую веру" и планировал созвать собор с целью воссоединить расколотую церковь, и видно, что летописец считал это правильным мнением. Можно предположить, что политический антагонизм - результат военного противостояния на польско-руском пограничье - предшествовал религиозной вражде (между православными и католиками).
Религиозная близость руси и её западных соседей, которую испытывали авторы руских летописей, уступала место сильному ощущению религиозной особости и враждебности, если речь шла о соседях-кочевниках на юге и востоке. Уже в "Повести временных лет" противостояние Рюриковичей и степных кочевников служит мощным инструментом конструирования идентичности, хотя ещё нет внятной религиозной окраски. Автор "Повести" обычно противопоставляет руских князей и Рускую землю конкретному этнополитической врагу, половцам, которых он называет "иноплеменники". Его последователи идут дальше и обычно называют степных врагов "поганыя". Это понятие не только соседствовало с названием того или иного степного народа, но и часто заменяло её.
Авторы Галицко-Волынской летописи перенесли эту острую характеристику половцев-безбожников на их преемников в черноморских степях, монголов, или иначе татар, как их называет руская литературная традиция. Первое вторжение монголов в регион, которое закончилось битвой на реке Калке (1223), летописец описывал как вторжение "безбожніи моавитяне, рекомыи татарове".
Как элиты галицко-волынские элиты мыслили свои отношения с другими рускими княжествами - той самой Руской землёй, которую крестил св. Владимир, на что они не прекращали ссылаться в Галицко-Волынской летописи? Похоже, что монгольское нашествие стала поворотным пунктом в самовосприятии руских князей. Как только монголы покорили большую часть Руской земли, Рюриковичи потеряли объект общей лояльности, независимо от того, где они правили - в галицко-волынской земле или во владимиро-суздальской. Дискурс общего благосостояния Руской земли исчез со страниц Галицко-Волынской летописи её территориальные границы также ощутимо сузились. Это определенно проявилось когда на смену летописцам Данила пришли летописцы Владимира Васильковича, политические горизонты которого ограничивались Волынью и её непосредственными соседями, что наглядно свидетельствует о постепенном сужении мира руских элит после монгольского нашествия. Их политические амбиции кардинально изменились: раньше речь шла о борьбе за господство над Руской землёй, которая сосредоточивалась вокруг Киевщины, теперь - об удержании власти в собственных отчинах.
Старая концепция Руской земли была перенесена на новое государственное образование - Галицко-Волынское княжество. Владимирские летописцы рускими князьями считали только потомков Романа Мстиславича, отказывая в этом титуле другим Рюриковичей. В летописном сообщении о литовском поход 1275 года трёх галицко-волынских князей, Льва, Мстислава и Владимира, названо "князи рустіи", в отличие от остальных Рюриковичей, принимавших участие в походе, в частности "заднепровских" ("заднѣпръстіи") брянских и смоленских князей, а также пинских и туровских. Особенно интересно выглядит тот факт, что понятие "руские князья" не охватывало правителей Турова, города, который традиционно считался частью Руской земли. Это указывает на то, что галицко-волынские элиты в конце XIII века, когда продолжались окончательные правки Галицко-Волынской летописи, взяли эксклюзивно себе название Русь.
Киев и Руская земля (в узком смысле слова) медленно теряли главную роль, в том числе и через монгольское нашествие, поэтому упоминания о них в Галицко-Волынской летописи постепенно исчезают. Один из заключительных разделов летописи, панегирик волынскому князю Владимиру Васильковичу, свидетельствует также об упадке символического значения Киева в политической и культурной карте новой Руси. В летописном перечне церквей, которые построил за время своего княжения Владимир Василькович, нет ни одной киевской, хотя упомянуты храмы во Владимире, Перемышле Луцке, Любомли, а также в Чернигове. Мало того, само киевское духовенство бежало из города. Среди тех, кто принимал участие в похоронах Владимира Васильковича, летопись упоминает игумена Печерского монастыря Агапита - возможно это свидетельствует о том, что он или перебрался на Волынь, или находился там на момент смерти князя. Достоверно известно, что через несколько лет митрополит киевский навсегда оставил кафедральный город и переехал на северо-восток. С собой он забрал титул митрополита всея Руси, что способствовало переносу названия Русь на Владимиро-Суздальское княжество. Ещё раньше этот киевский "бренд" присвоили галицко-волынские князья, и хотя восстановленное Данилом в 1245 году мощное государство после его смерти распалось, обе части бывшего Галицко-Волынского княжества сохранили рускую идентичность.
Продолжение см. https://y-kulyk.livejournal.com/118990.html.
Конспект первого раздела ("Происхождение Руси") см. тут.
Из галичан в руские
Авторы Галицко-Волынской летописи, которые писали её во второй половине XIII века, считали своих князей и княжество законными продолжателями и наследниками киевских князей и киевского государства. Но когда галицко-волынские элиты и их соседи на востоке и западе начали мыслить свою землю частью Руси? Похоже, что в этих землях процесс идентификации с Русью завершился лишь после того, как Киевское государство пало под натиском монголов.
Мы располагаем как киевскими, так и местными галицко-волынскими летописями (которые вместе с "Повестью временных лет" составляют Ипатьевский список), поэтому можем с двух сторон проследить, как галицко-волынские элиты перебирали на себя название Русь и рускую идентичность.
Согласно автору "Повести временных лет", на территории будущего княжества жили ряд племён: на Волыни - дулебы, бужане и волыняне, в Галичине и на соседних территориях - уличи, тиверцы и хорваты. Все они исчезают из текста летописи очень рано. В конце X века власть киевских князей достигла западного края Галицкой земли - города Перемышль. Под годом 981 в "Повести" упоминается поход Владимира на поляков, который захватил "грады ихъ" - Перемышль и Червен. Волынь впервые появляется на страницах летописи как отдельная земля только в последней четверти XI века, Галицкую землю как отдельное образование автор "Повести" не знал, впервые её упоминают только авторы Киевской летописи под 1152 годом.
Если в первой половине XI века Галичина ("грады червѣньскыя") и Волынь были предметом борьбы между киевским князем Ярославом Мудрым и поляками, то во второй половине века за них начали бороться уже сами Рюриковичи - киевские князья против волынских и галицких. На Любечском съезде князей в 1097 году решали, кому именно из Рюриковичей отойдут Владимир-Волынский, а также Перемышль и Теребовля в Галичине.
Автор "Повести временных лет" не считал те территории частью Руской земли как таковой - они были "подъ Русью", но не входили в состав Руси или Руской земли в узком смысле этого понятия. Его преемники, авторы Киевской летописи, также дают немало доказательств того, что в XII веке ни Волынь, ни Галичина не считались частью Руской земли.
Что касается авторов Галицко-Волынской летописи, то и они поначалу следовали традиции называть Руской землёй территории вокруг Киева, не относя сюда другие части государства Рюриковичей. Однако интересно, что после падения Киева под натиском монголов в Галицко-Волынской летописи нет прямых упоминаний о Руской земле в узком смысле, то есть упоминаний, которые можно уверенно отнести к Киевской земле. Трудно отделаться от впечатления, что монголы нанесли этой концепции непоправимый удар.
Однако понятие Руская земля не исчезло, а приобрело новое политическое и географическое измерение, вобрав в себя Галичину и Волынь. Тенденция к расширению смысла этого термина проявляется в повествовании летописца о событиях задолго до монгольского нашествия на Русь. Например, он трактует борьбу за власть в Галицко-Волынском княжестве после смерти Романа Мстиславича в начале XIII века как период смуты: "Большую мятежю въставшю въ земли Руской». Галицкая земля отождествлена с Руской землёй и в летописном рассказе о конфликте за город Галич между Данилом и венгерским королём Белой IV в 1230 году. С одной стороны, летописец сообщает, что с целью защиты Галича Данило поднял всю Галицкую землю. С другой, он пишет, что один из галицких бояр (Данилов враг) призвал венгров: "Изыдѣте на Галиць и прiимѣте землю Рускую". Рассказывая о событиях после разорения Киева монголами, летописец часто употребляет понятие "Руская земля" для обозначения территорий от Киева на востоке до польской и венгерской границы на западе. Согласно летописи, Данило нашёл спасение от монголов в Венгрии, а затем в Польше, и, прежде чем вернуться домой, якобы ждал известия, что монголы ушли из Руси, причём под Русью и Руской землёй летописец подразумевает города Дрогичин, Брест и Холм, куда Данило вернулся из временного изгнания.
Объяснение, как в сознании летописца Галичина и Волынь превратились в Рускую землю в новых расширенных границах довольно просто. Руская терминология наверняка существовала рядом с местной задолго до монгольского нашествия. Кроме того, когда галицко-волынские князья овладели частью традиционной Руской земли, сохранив контроль над Галичиной и Волынью, они имели все основания расширить концепцию Руси на всю свою державу. Вполне вероятно, что именно поэтому летописец называл князя Романа Мстиславича "самодржъца всея Руси" или "самодержца бывша всей Руской земли". Данило, который накануне монгольского нашествия добыл Киев и посадил там своего воеводу, в летописном сообщении за 1250 год назван бывшим великим князем, который "обладавшю рускою землею, Кыевомъ и Вълодимеромъ и Галичемъ, съ братом си, и инѣмы странами". То есть, согласно летописи, Киев оставался пуповиной Руской земли, но два других центра лежали теперь на западе, а не на востоке: вместо Чернигова и Переяслава в новой схеме появились Владимир-Волынский и Галич.
Термин "Руская земля" в отношении Галицко-Волынского княжества постепенно заменил в летописи названия, основанные на отдельных городах и землях. Воины галицко-волынских князей все чаще фигурировали не как галичане, владимирцы или перемышляне, а как руские, особенно когда их вспоминали рядом с настоящими "иностранцами" (поляками и венграми). Русь и ляхи фигурируют как враги во время похода Данила 1243 года. Рассказывая о столкновении краковского князя Болеслава с рускими князьями Василием и Шварном в 1266 году, летописец называет две враждебные стороны "ляхове" и "русь".
Судя по титулу галицко-волынских правителей, в XIV веке термин "Русь" все глубже укоренялся в местный политический дискурс. Традицию использовать его в официальном титуле галицко-волынских князей можно проследить от князя Данила, которого папские буллы 1246-1248 годов называют "королём Руским", - собственно "королём русинов": "гех Ruthenorum". Его правнуки, князья Андрей и Лев, совместно правившие объединённым Галицко-Волынским княжеством в течение первой четверти XIV века, свои воззвания подписывали "Божьей милостью князья всей Руской земли, Галичины и Владимирщины" (лат. "Dei gratia duces totius terre Russie, Galicie et Lademirie"). Раздельные упоминания о Галичине и Волыни (обычно в латинской форме Lademirie - Ладимирия, или Лодомерия, то есть Владимирия - от названия стольного города Владимира) показывали, что две части Данилового княжества когда-то существовали как отдельные государства. То же самое показывает титул Андрея, брата Льва, который в одной из грамот назывался "князь Владимирщины и господарь Руси" ("dux Ladimirie et dominus Russie"), и здесь "Русь" означала Галичину. Юрий II, последний независимый правитель Галицко-Волынского княжества, обычно именовался "князь и господарь Руси" (лат. "Dux et Dominus Russiae") или "князь всей Малой Руси" (лат. "Dux totius Rusiae Minoris"): "Русь" в титуле охватывала всё государство и подчёркивала его единство. После того, как Галицко-Волынское государство прекратила независимое существование, Галичину поделили польские и венгерские короли, а Волынь аннексировал литовский князь Любарт, вернулась предыдущая практика использования названия "Русь" только к Галичине. В титулах и официальных документах польских и венгерских королей Галичину часто называли "руским королевством", признавая её отдельную независимую историю и особый статус в составе польского и венгерского государства. После 1387 года статус Галичины в Польском королевстве постепенно упал до уровня рядового края (terra). Со временем там было создано отдельное воеводство, которое просуществовало до разделов Польши в конце XVIII века. Интересно, что название региона и Руского воеводства оставалось без изменений до конца этого периода.
Галицко-Волынская Русь и её "другие"
Как в постепенном процессе усвоения руской идентичности галицко-волынские элиты относились к своим "другим" и воспринимали их? Рассмотрим этот вопрос, проанализировав отношение летописца к полякам на западе, половцам, а позже монголам на юге и востоке и, наконец, к другим руским княжествам на севере и северо-востоке.
Поляки, или, как их называл летописец, ляхи относятся к наиболее часто упоминаемым в Галицко-Волынской летописи "другим". Граница, отделявшая Русь от поляков, не перечёркивала ощущение определенного родства между ними. В некоторых документах, например в списке этнических групп, которые Данило пригласил поселиться в своей новой столице Холме, поляки не фигурируют даже в категории "иноплеменников". Безусловно, религия способствовала отличению одной этнической группы от другой, но её роль в этом процессе вряд ли решающая. Согласно летописи, Данило принял королевскую корону из рук посланцев папы после того, как польские князья пообещали ему поддержку против монголов. Оправдывая действия Данила, летописец писал, что папа Иннокентий IV осудил клеветников на "греческую веру" и планировал созвать собор с целью воссоединить расколотую церковь, и видно, что летописец считал это правильным мнением. Можно предположить, что политический антагонизм - результат военного противостояния на польско-руском пограничье - предшествовал религиозной вражде (между православными и католиками).
Религиозная близость руси и её западных соседей, которую испытывали авторы руских летописей, уступала место сильному ощущению религиозной особости и враждебности, если речь шла о соседях-кочевниках на юге и востоке. Уже в "Повести временных лет" противостояние Рюриковичей и степных кочевников служит мощным инструментом конструирования идентичности, хотя ещё нет внятной религиозной окраски. Автор "Повести" обычно противопоставляет руских князей и Рускую землю конкретному этнополитической врагу, половцам, которых он называет "иноплеменники". Его последователи идут дальше и обычно называют степных врагов "поганыя". Это понятие не только соседствовало с названием того или иного степного народа, но и часто заменяло её.
Авторы Галицко-Волынской летописи перенесли эту острую характеристику половцев-безбожников на их преемников в черноморских степях, монголов, или иначе татар, как их называет руская литературная традиция. Первое вторжение монголов в регион, которое закончилось битвой на реке Калке (1223), летописец описывал как вторжение "безбожніи моавитяне, рекомыи татарове".
Как элиты галицко-волынские элиты мыслили свои отношения с другими рускими княжествами - той самой Руской землёй, которую крестил св. Владимир, на что они не прекращали ссылаться в Галицко-Волынской летописи? Похоже, что монгольское нашествие стала поворотным пунктом в самовосприятии руских князей. Как только монголы покорили большую часть Руской земли, Рюриковичи потеряли объект общей лояльности, независимо от того, где они правили - в галицко-волынской земле или во владимиро-суздальской. Дискурс общего благосостояния Руской земли исчез со страниц Галицко-Волынской летописи её территориальные границы также ощутимо сузились. Это определенно проявилось когда на смену летописцам Данила пришли летописцы Владимира Васильковича, политические горизонты которого ограничивались Волынью и её непосредственными соседями, что наглядно свидетельствует о постепенном сужении мира руских элит после монгольского нашествия. Их политические амбиции кардинально изменились: раньше речь шла о борьбе за господство над Руской землёй, которая сосредоточивалась вокруг Киевщины, теперь - об удержании власти в собственных отчинах.
Старая концепция Руской земли была перенесена на новое государственное образование - Галицко-Волынское княжество. Владимирские летописцы рускими князьями считали только потомков Романа Мстиславича, отказывая в этом титуле другим Рюриковичей. В летописном сообщении о литовском поход 1275 года трёх галицко-волынских князей, Льва, Мстислава и Владимира, названо "князи рустіи", в отличие от остальных Рюриковичей, принимавших участие в походе, в частности "заднепровских" ("заднѣпръстіи") брянских и смоленских князей, а также пинских и туровских. Особенно интересно выглядит тот факт, что понятие "руские князья" не охватывало правителей Турова, города, который традиционно считался частью Руской земли. Это указывает на то, что галицко-волынские элиты в конце XIII века, когда продолжались окончательные правки Галицко-Волынской летописи, взяли эксклюзивно себе название Русь.
Киев и Руская земля (в узком смысле слова) медленно теряли главную роль, в том числе и через монгольское нашествие, поэтому упоминания о них в Галицко-Волынской летописи постепенно исчезают. Один из заключительных разделов летописи, панегирик волынскому князю Владимиру Васильковичу, свидетельствует также об упадке символического значения Киева в политической и культурной карте новой Руси. В летописном перечне церквей, которые построил за время своего княжения Владимир Василькович, нет ни одной киевской, хотя упомянуты храмы во Владимире, Перемышле Луцке, Любомли, а также в Чернигове. Мало того, само киевское духовенство бежало из города. Среди тех, кто принимал участие в похоронах Владимира Васильковича, летопись упоминает игумена Печерского монастыря Агапита - возможно это свидетельствует о том, что он или перебрался на Волынь, или находился там на момент смерти князя. Достоверно известно, что через несколько лет митрополит киевский навсегда оставил кафедральный город и переехал на северо-восток. С собой он забрал титул митрополита всея Руси, что способствовало переносу названия Русь на Владимиро-Суздальское княжество. Ещё раньше этот киевский "бренд" присвоили галицко-волынские князья, и хотя восстановленное Данилом в 1245 году мощное государство после его смерти распалось, обе части бывшего Галицко-Волынского княжества сохранили рускую идентичность.
Продолжение см. https://y-kulyk.livejournal.com/118990.html.