Речь генерала Май-Маевского к войскам на Софиевской площади
Речь генерала Май-Маевского к войскам на Софиевской площади в Киеве 28.08. ст.ст. по окончании торжественного поминовения жертв большевиков в Киеве
(публ. по: «Объединение» [Киев], N. 2 за 28.08/10.09. 1919, с.2)*
«Генерал Май-Маевский обратился к войскам со следующей речью:
- Мы сейчас молитвенно помянули киевлян всех классов, всех слоев общества, убиенных и умученных лютыми врагами русской государственности, злобно отрицающими самое слово «Россия». Целые груды жертв видела уже Добровольческая армия в каждом городе, каждой станции, в каждой деревушке на путях своих к Киеву и Москве. Чем дальше мы продвигаемся по этим путям к священной заветной цели, тем яростнее злобствуют наши враги и, заливая кровью граждан русских родную землю, стремятся обратить в прах и тлен всех и всё, что не утратило еще стремления к родной государственности, всех, кто еще тяготеет к праву, порядку и справедливости. В своем безумии они посягают на самый дух человеческий и хотят обратить граждан русских в бессловесных и безропотных рабов своих преступных кровавых вождей - но не будет этого. Россия истекает кровью. Но среди обломков старой храмины государства Российского народ русский не умирает и не умрет, и в кровавых муках рождает новую государственность, рождает новую великую Россию. Россия эта будет Единой и Неделимой - но в ней найдётся светлое, привольное и просторное место для всех национальностей, всех классов и сословий. Россия будет. Она создается кровью Добровольческой армии, а кровь граждан русских, безумно проливаемая нашими общими врагами, с каждым днем все теснее и теснее спаивает Добровольческую армию со всем народом русским, и Добровольческая армия могуче вырастает в Русскую народную армию. Впереди не смерть, не прах и тлен, а пышный расцвет жизни. Впереди весна. Впереди Россия. Да здравствует Россия! Ура!»
*Речь, несомненно, генералу никто не писал - это видно из смешения привычных для военного Имп. Армии царских форм «торжественности» (постановка прилагательного после существительного - «граждан русских», «дух человеческий», «храмина») с характерными именно для белого движения ключевыми словами (человеческий дух, свобода, право, порядок, справедливость) и обычной для средних читающих обывательско-интеллигентских слоев символики и лексики («национальности», «родная» применительно к государственности, «впереди весна» - впереди, собственно, была осень, и ни один речеписец, призванный составлять речь, эту наивную «весну» не вписал бы). Характерно, что то же сочетание (кроме последнего компонента) характерно для авторского стиля Деникина.
Особо надо оговорить значение оборота «русский народ» у Май-Маевского (сам он был этнический поляк в современном понимании), Деникина, Драгомирова и др. Это отнюдь не «русский этнос» в современном понимании. Во фразеологии белых военачальников, в этом смысле унаследованной от имперской терминологии старого времени, «русский народ» - это всё население государства, связывающее себя с российской государственностью и верное ей; этот «русский народ» делится на «племена» (естественно, в переносном смысле слова), они же «национальности» (или тж. «народы»), среди который крупнейшим «племенем» - «народом» являются «русские», в свою очередь, включающие три ветви - «великороссов», «малороссиян» и «белорусов». Так, ген. Абр. Мих. Драгомиров, председатель деникинского правительства, в своих публикациях говорил и писал применительно к 1917 году о «180-миллионном» «многоплеменном народе русском», а применительно к рубежу 20-х / 30-х - о «150-миллионном [русском] народе»; такие числа означают, что в свой «многоплеменной русский народ» А. Драгомиров включал просто поголовно всех многоязычных и разноверующих подданных / граждан России, от финнов до сартов. Если бы этьи военачальники стремились к точной таксономической терминологии современного типа, то они говорили бы о «русском макронароде» и «русском народе-племени», делящемся на три ветви.
Многочисленные иноплеменники, принимающие русский язык и православие (а тем более их потомки), включались в понятие «русских» в указанном более узком (квазиэтническом) смысле слова (русский «народ/племя»), согласно дореволюционным механизмам этнической кооптации, стихийно выработанным еще в 18 веке, оказываясь чисто «русскими» давнего иноземного происхождения. Май-Маевский, крещенный в православие при рождении, был именно «русским», а не поляком, хотя мог бы стать «поляком», если бы принял католицизм и оказывал бы предпочтение польской, а не русской, речи и культуре, а также если бы принял подданство новой Польши. Многие «русские польского происхождения» (то есть поляки, принявшие православие, и их потомки) стали с отделением Польши от России снова «поляками», и бывало так, что один из братьев оставался служить в русских (белых) войсках, оставаясь «русским», а другой переходил в восстановленную армию, возвращая «польскость».
(публ. по: «Объединение» [Киев], N. 2 за 28.08/10.09. 1919, с.2)*
«Генерал Май-Маевский обратился к войскам со следующей речью:
- Мы сейчас молитвенно помянули киевлян всех классов, всех слоев общества, убиенных и умученных лютыми врагами русской государственности, злобно отрицающими самое слово «Россия». Целые груды жертв видела уже Добровольческая армия в каждом городе, каждой станции, в каждой деревушке на путях своих к Киеву и Москве. Чем дальше мы продвигаемся по этим путям к священной заветной цели, тем яростнее злобствуют наши враги и, заливая кровью граждан русских родную землю, стремятся обратить в прах и тлен всех и всё, что не утратило еще стремления к родной государственности, всех, кто еще тяготеет к праву, порядку и справедливости. В своем безумии они посягают на самый дух человеческий и хотят обратить граждан русских в бессловесных и безропотных рабов своих преступных кровавых вождей - но не будет этого. Россия истекает кровью. Но среди обломков старой храмины государства Российского народ русский не умирает и не умрет, и в кровавых муках рождает новую государственность, рождает новую великую Россию. Россия эта будет Единой и Неделимой - но в ней найдётся светлое, привольное и просторное место для всех национальностей, всех классов и сословий. Россия будет. Она создается кровью Добровольческой армии, а кровь граждан русских, безумно проливаемая нашими общими врагами, с каждым днем все теснее и теснее спаивает Добровольческую армию со всем народом русским, и Добровольческая армия могуче вырастает в Русскую народную армию. Впереди не смерть, не прах и тлен, а пышный расцвет жизни. Впереди весна. Впереди Россия. Да здравствует Россия! Ура!»
*Речь, несомненно, генералу никто не писал - это видно из смешения привычных для военного Имп. Армии царских форм «торжественности» (постановка прилагательного после существительного - «граждан русских», «дух человеческий», «храмина») с характерными именно для белого движения ключевыми словами (человеческий дух, свобода, право, порядок, справедливость) и обычной для средних читающих обывательско-интеллигентских слоев символики и лексики («национальности», «родная» применительно к государственности, «впереди весна» - впереди, собственно, была осень, и ни один речеписец, призванный составлять речь, эту наивную «весну» не вписал бы). Характерно, что то же сочетание (кроме последнего компонента) характерно для авторского стиля Деникина.
Особо надо оговорить значение оборота «русский народ» у Май-Маевского (сам он был этнический поляк в современном понимании), Деникина, Драгомирова и др. Это отнюдь не «русский этнос» в современном понимании. Во фразеологии белых военачальников, в этом смысле унаследованной от имперской терминологии старого времени, «русский народ» - это всё население государства, связывающее себя с российской государственностью и верное ей; этот «русский народ» делится на «племена» (естественно, в переносном смысле слова), они же «национальности» (или тж. «народы»), среди который крупнейшим «племенем» - «народом» являются «русские», в свою очередь, включающие три ветви - «великороссов», «малороссиян» и «белорусов». Так, ген. Абр. Мих. Драгомиров, председатель деникинского правительства, в своих публикациях говорил и писал применительно к 1917 году о «180-миллионном» «многоплеменном народе русском», а применительно к рубежу 20-х / 30-х - о «150-миллионном [русском] народе»; такие числа означают, что в свой «многоплеменной русский народ» А. Драгомиров включал просто поголовно всех многоязычных и разноверующих подданных / граждан России, от финнов до сартов. Если бы этьи военачальники стремились к точной таксономической терминологии современного типа, то они говорили бы о «русском макронароде» и «русском народе-племени», делящемся на три ветви.
Многочисленные иноплеменники, принимающие русский язык и православие (а тем более их потомки), включались в понятие «русских» в указанном более узком (квазиэтническом) смысле слова (русский «народ/племя»), согласно дореволюционным механизмам этнической кооптации, стихийно выработанным еще в 18 веке, оказываясь чисто «русскими» давнего иноземного происхождения. Май-Маевский, крещенный в православие при рождении, был именно «русским», а не поляком, хотя мог бы стать «поляком», если бы принял католицизм и оказывал бы предпочтение польской, а не русской, речи и культуре, а также если бы принял подданство новой Польши. Многие «русские польского происхождения» (то есть поляки, принявшие православие, и их потомки) стали с отделением Польши от России снова «поляками», и бывало так, что один из братьев оставался служить в русских (белых) войсках, оставаясь «русским», а другой переходил в восстановленную армию, возвращая «польскость».