Белые «Моисеи»: Последний козырь монархии-1.
Распроклятый француз-англичанин,
Возмутил ты чалму на нас.
Наипаче он налегает
На стрелковый третий баталион.
Пули, ядра нам знакомы,
Картечь, бомбы нипочем
Заряжайте ружья поскорее,
Французов встретим мы в штыки.
Пушки, ядра полетели,
Точно с неба сильный град…
«Солдаты под Севастополем»
Когда я говорил в «истоках оптимистической трагедии», что одним из противоречий, которое раскачивало империю, являлся сословный уклад общества, то это не было равнозначно утверждению, что верхушка сословного общества была сплошь дрянной и прогнившей. Наоборот, именно она, начиная с периода Ивана Грозного (если не раньше) до начала 20-го века, давала стране тех отборных мужей, что составляли славу России. И не в последнюю очередь на поле брани. Случись иначе и начни правительство заранее грамотные и уместные реформы, то и они, я думаю, со временем прекрасно бы вписались в грядущий индустриальный уклад. Но история не имеет сослагательного наклонения, поэтому многим из них, в целом, людям порядочным и честным, пришлось столкнуться с резким крушением хорошо знакомого мира, с чем они не смогли смириться - и именно это толкнуло их на свою голгофу Гражданской войны.
Ещё раз напомню публике, что в греческом понимании трагедия, это не когда плохиш противостоит хорошисту, а когда, в целом, положительные герои в силу рока судьбы начинали делать друг другу плохо. Поэтому не стоит удивляться, что история нашей Гражданской войны оказалась из этой же серии.
Поход дроздовской бригады из Ясс на Дон является составляющей Первого Кубанского или «Ледяного» похода Добровольческой армии, но, как говаривалось ранее, он больше других привлёк моё внимание рядом интересных событий и совпадений, которые было бы интересно обобщить перед началом общего повествования.
Но сначала поговорим о главном действующем лице - Дроздовском Михаиле Гордеевиче. Не смотря на стремноватый вид в очоках - настоящий человек войны и огромной личной храбрости. Из семьи военных, так что решения о выборе будущей карьеры не стояло. При этом с детства отличался специфическими чертами характера, которые не всегда соответствуют облику воина: был впечатлителен и застенчив, предпочитая дружбе со сверстниками общению со старыми денщиками-солдатами его отца. Именно им принадлежала старая песня «солдаты под Севастополем», которые вместо колыбельной напевали ему два ветерана-егорьевца. В период учёбы проявил себя успешным, но крайне упрямым учеником, что могло грозить ему исключением. И только после трудных переговоров с отцом исправился и закончил выпуск в числе первых, что позволило ему выбирать место службы. Выбор пал на лейб-гвардии Волынский полк, который располагался в Варшаве в силу того, что эта часть считалась дешёвой (в отличие от столичных гвардейцев) частью. Успешно сдал экзамены в Николаевскую военную академию, откуда написал рапорт о переводе в действующую часть на фронт Русско-японской войны. Рапорт уважили и молодой офицер водит в атаки своих подчинённых, где судьба ещё раз показывает, что любит не только трудолюбивых, но и фартовых. Короткая для многих карьера младшего офицера миновала его, оставив лишь отметину на ноге и лёгкую хромоту.
Впрочем, в атаки Михаил Гордеевич ходил неоднократно и после, окончания Николаевской академии, даже числясь на штабной должности. В общем, трусом его назвать было нельзя. Да и надо понимать, что специфический детский характер, вкупе с болезненным сословным пониманием чести, которые надо было положить на алтарь военной службы, выковали из него достаточно редкий образец человеческой личности - честный, прямой и упорный. К тому же лишённый значительной гибкости, что так понадобилась многим кадровым офицерам в период бурных перемен. О себе 28 марта 1917 года он писал так:
Ведь я - офицер, не могу быть трусом, несомненно, что нетрудно было бы поплыть по течению и заняться ловлей рыбки в мутной воде революции, ни одной минуты не сомневался бы в успехе, ибо слишком хорошо изучил я людскую породу и природу толпы. Но изучивши их, я слишком привык их презирать, и мне невозможно было бы поступиться, своей гордостью ради выгод.
В общем, не удивительно, что именно такой человек, безусловно, монархических убеждений поднял одно из знамён Белой армии. А вот здесь начинаются существенные отличия от других многочисленных Белых походов. Дело в том, что свой отряд он сформировал в действующей армии на Румынском фронте и уже оттуда привёл её на Дон. Аналогом этому переходу, пожалуй, послужила только 4-я Красная армия под командованием Васо Киквидзе, но это уже другая история.
Вихри революции застали его на Румынском фронте, где ему с горечью пришлось прочитать в газетах, что одним из первых под красные знамёна встал его родной лейб-гвардии резервный Волынский полк, когда унтер-офицер Т.Е. Кирпичников выстрелом из роты убил своего командира. Впрочем, Румынский фронт, где командиром полка служил Дроздовский, как один из наиболее удалённых от мятежных столиц, подвергся наименьшему разложению. Чему способствовала тот факт, что он находился на территории иностранной державы и опирался на серьёзную союзническую миссию Антанты. Поэтому высшим руководителям фронта довелось на чужих примерах познать - к чему приведёт крах русской армии, что позволило предпринять ряд встречных шагов.
В конце ноября было озвучено, что Дроздовский назначается командиром 14-ой дивизии и вызван в штаб фронта. Однако при встрече командующий фронтом генерал Д.Г.Щербачёв предложил ему возглавить добровольческую бригаду. Вся эта «военная хитрость» была предпринята для того, чтобы обмануть полковой комитет, который вполне мог не отпустить Михаила Гордеевича со своей должности. Хотя официально считалось, что добровольцы должны стать костяком новой российской армии для поддержки её дряхлеющего организма в боях с австо-германцами - в реальности же Щербачёв предполагал, что вновь созданная часть придёт на помощь корниловскому мятежу, который разгорался в степях Дона и Кубани.
Как человек монархических взглядов, которому было больно видеть - во что превратилась императорская армия под порывами демократии - Дроздовский с энтузиазмом принялся за дело. Благо союзники даже подкинули на это дело деньжат, ибо были уверенны, что подразделение готовится для борьбы с германцами, что было актуально для дышащего на ладан Румынского фронта. Хуже было с военной амуницией, так как военные склады успели прибрать к рукам румынские союзники, но здесь хороший совет Михаилу Гордеевичу дал генерал-лейтенант Генерального штаба Санников, который служил начальником тылового снабжения фронта. Он посоветовал ему не стесняться, а прибирать к рукам всё, что плохо лежит, а штаб будет их покрывать. А в армии, которая стояла на грани полного разложения - всё лежало плохо.
Так, например, на обочине дороге можно было встретить брошенный броневик с полным вооружением, из которого пропала только кожаная куртка и сухпай. В итоге на базе Дроздовского в Скинтее скопилось под три десятка броневиков различных моделей, что было больше, чем в любой из армий, сражающихся на Румынском фронте. Правда, до Дона доехал только броневик «Верный» - сказалась нехватка бензина, общая ненадёжность машин того времени и тяжёлые дорожные условия. Впрочем, нужно понимать, что часть военных запасов дроздовцы получали всё-таки с тыловых баз, что было сопряжено с многочисленными бюрократическими трудностями, особенно после того, как Румынское королевство стало озадачено сепаратным миром с немцами, ставило вне закона любые вооружённые русские части на их территории. Угрюмое раздражение на русских и румынских военных бюрократов не раз отражалось на страницах личного дневника Михаила Гордеевича.
Более того румыны даже хотели официально разоружить бригаду русских добровольцев, но Дроздовцы направили на королевский дворце в Яссах артиллерию и пригрозили открыть беглый огонь. В чём, впрочем, виноваты оказались сами румыны, которые собрали брошенные дезертирами орудия на вокзале (вместе со снарядами) и поставили их так, что они изначально смотрели в сторону дворца - дроздовцам же осталось занять места расчётов и сделать серьёзные лики. Ультиматум гласил так:
«Королевский дворец в Яссах.
Лично Его Королевскому Величеству.
1. Оружие сдано не будет.
2. Требуем гарантии свободного пропуска до русской границы.
3. Если до 6 вечера не уйдут (румынские) войска, будет открыт артиллерийский огонь по Яссам и, в частности, по королевскому дворцу.
Полковник Генерального штаба Дроздовский».
Румыны, опасаясь за судьбу королевского дворца, повелись и предоставили пропуск на выход дроздовцев из Румынии.
Прежде, чем касаться, собственно, перехода - хотелось бы поговорить о составе подразделения, уходящего в поход на Дон. Примерный расклад по персоналиям такой:
«Штаб 1-й добровольческой бригады.
Сводно-Стрелковый полк в составе трех стрелковых и одной пулеметной роты и хозяйственной части (487 штыков) под командованием генерал-майора В. Семенова.
Конный дивизион штабс-ротмистра БА. Гаевского (102 сабли). Он сформировался из двух кавалерийских эскадронов - штабс-ротмистра Аникеева и ротмистра В. А Двойченко.
Конно-горная батарея капитана БЛ. Колзакова.
Легкая батарея полковника М. Н. Ползикова.
Гаубичный взвод подполковника А. К. Медведева (его вскоре сменил капитан Михайлов).
Броневой отряд (бронеколонна) капитана Ковалевского.
Автоколонна капитана Лисицкого.
Команда связи полковника Грана.
Конная и автомобильная радиотелеграфные станции.
Команда конных разведчиков особого назначения (15 сабель).
Техническая часть.
Отрядный лазарет.
Обоз (отрядный и отдельных частей)».
Белый отряд, выступивший из Ясс, насчитывал 1050 бойцов, в душевном настрое которых сомневаться ни своим, ни чужим не приходилось. Из них две трети - 667 человек - были фронтовыми офицерами, почти сплошь молодыми, младшими в чинах. Все больше прапорщики, подпоручики и корнеты, поручики и капитаны: «бедняки-офицеры, романтические штабс-капитаны и поручики». В отряде состояло еще 370 нижних чинов, 14 врачей, военных чиновников и священников, 12 сестер милосердия, добровольно пришедших на фронт мировой войны.
В общем, не особо впечатляет, учитывая, что отряд выступал (по сравнению с другими же) на льготных условиях. Он организовывался либо с одобрения, либо нейтральной позиции командования фронта, был отлично экипирован, а бойцы и командиры даже получали денежные выплаты. Не густо набралось с 35 пехотных и 13 кавалерийских дивизий - наглядный пример того, что от войны устал не только простой народ, но и офицеры. Тем более что кадровый состав был повыбит в предыдущие года, а низовые звенья занял люд из разночинцев, который, по мнению Дроздова, настоящими офицерами, конечно, не были, зато были склонен к анархии и революции.
Особую роль сыграл тот факт, что решения, которые принимал комбриг, очень часто проводились либо в информационном вакууме, либо, наоборот, в кишащем океане бессмысленных слухов, что делало его затею, мягко говоря, авантюрной. Впрочем, это он понимал и сам:
А ведь мы - блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы!!!
Впрочем, все свои сомнения он оставлял себе и листкам дневника, а подчинённые в нём видели бесстрашного и уверенного командира, что придавало им сил. Да, их было мало, но это были те, кто сделал свой выбор осознано, а учитывая их фронтовой опыт и военное образование - превращало в элитное подразделение сродни современному спецназу только с орудиями и бронетехникой. Они ещё не знали, что тысяча спаянных железной дисциплиной и верой в своего командира человек - в раздираемых хаосом и анархией стране является существенной силой, способной в одночасье перемалывать ход событий в своё русло. Но это будет потом, а пока отряд добровольцев двинулся по причерноморским степям.
Но эту историю я расскажу в следующий раз.