Откровения российского либерала
Читая комментарии на сайте "Однако" к статье Романа Носикова "Реальность против смуты. Что они видят на месте России и нужно ли это лечить" (http://www.odnako.org/blogs/show_23107/), я вспомнил о уже давней колонке Дениса Драгунского на "Частном Корреспонденте". Да-да, того самого Дениса Драгунского, о котором идёт речь в "Денискиных рассказах" - хорошей детской книжке, написанной его отцом. Честно говоря, более откровеннох признаний я не читал. Далее предоставлю слово автору.
http://www.chaskor.ru/article/kolybelnaya_revolyutsii_20950
Денис Драгунский
суббота, 13 ноября 2010 года, 09.36
Колыбельная революции
Чем был недоволен рабочий Прошин и почему он поддержал социал-демократов
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Как ни странно это покажется на первый взгляд, советские диссиденты не были агентурой капитализма. Ну разве что в некотором историко-философском смысле, который ими самими не осознавался: свержение коммунистической диктатуры в итоге должно было привести - и в реальности привело! - к капитализму. Но диссиденты были не за капитализм, а за демократию - в её советской социалистической редакции, вот как в конституции 1936 года записано. Диссиденты требовали у коммунистической власти: «Соблюдайте ваши законы, соблюдайте вашу конституцию». Хотя на самом деле советская власть соблюдала свою конституцию весьма скрупулёзно - и по духу, и даже по букве. Прописанное в советской конституции отрицание экономической свободы необходимо ведёт к политическим ограничениям. Однако сама «советскость», то есть слияние законодательной, исполнительной и хозяйственно-распорядительной власти в одном органе, - это диссидентам скорее нравилось, как такой вот домашний, местно-самоуправленческий вариант демократии: посоветовались, решили и сделали.
ато важнейшей агентурой капитализма в СССР были так называемые стиляги. Они формировали нечто большее, чем идеология и даже чем бизнес-навыки. Они формировали потребительский стиль. Желание жить красиво, одеваться модно, слушать современную музыку на современной аппаратуре, ходить в бары, танцевать модные танцы, пить интересные вина и коктейли, читать яркие глянцевые журналы. Этот стиль был и остаётся оболочкой капитализма, без которой народ никогда не смог бы проглотить пилюлю конкурентной экономики. Не смог бы примириться с тем, что она несёт отдельному человеку. Кроме того, стиляги кинули в наше общество закваску интернационализма. Не пролетарского, не социалистического, а опять же потребительского. «Джон в Америке родился, и в Америке он рос, он с чувихами кадрился в южном штате Анжелос». Эта дурацкая песенка тоже готовила почву для капитализма. Вместе с прогрессивной экономической публицистикой, вместе с Бирманом и Черниченко
наконец, агентурой капитализма были «салон-капиталисты». Люди интеллигентных профессий, то есть не стоящие восемь часов у станка, не живущие в палатках на стройке очередного гиганта индустрии, не работающие в колхозах за трудодни - в общем, не хлебнувшие реального социализма в его фабрично-барачном виде. Не знавшие тяжёлой судьбы рядового учителя или обыкновенного участкового врача. Как правило, «салон-капиталисты» были вполне прилично устроены в советской жизни: научные работники, вузовские профессора, литераторы, журналисты
mdash; Вот я и был таким «салон-капиталистом», - сказал Кустарёв во время обсуждения доклада. - Я, вполне обеспеченный вузовский преподаватель, ходил по гостям и убеждал всех вокруг и самого себя, что капитализм - это динамично, эффективно и даже справедливо. Что давно нужна свободная конкуренция, на всех рынках, включая рынок труда. Что безработица есть стимул к труду, что ненужные заводы надо закрывать ко всем чертям, и что только капитализм даёт настоящую свободу самовыражения
мешно сказать, но я, автор этих строк, в семидесятые-восьмидесятые годы вёл себя точно так же. Сначала сын обеспеченных родителей, потом преподаватель престижного учебного заведения, потом литератор на вольных хлебах, никогда не знавший серьёзной материальной нужды, я на всех углах говорил, что стране, народу и мне лично нужен капитализм. Я не был ни стилягой, ни подпольным дельцом. Я говорил это из принципа. Я действительно так считал. Типичный образчик «салон-капиталиста».
От себя должен добавить, что автор по-прежнему продолжает так считать. И это раздевание во многом объясняет психологию нашей пятой колонны, названной Романом Носиковым "медиаклассом"
http://www.chaskor.ru/article/kolybelnaya_revolyutsii_20950
Денис Драгунский
суббота, 13 ноября 2010 года, 09.36
Колыбельная революции
Чем был недоволен рабочий Прошин и почему он поддержал социал-демократов
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Как ни странно это покажется на первый взгляд, советские диссиденты не были агентурой капитализма. Ну разве что в некотором историко-философском смысле, который ими самими не осознавался: свержение коммунистической диктатуры в итоге должно было привести - и в реальности привело! - к капитализму. Но диссиденты были не за капитализм, а за демократию - в её советской социалистической редакции, вот как в конституции 1936 года записано. Диссиденты требовали у коммунистической власти: «Соблюдайте ваши законы, соблюдайте вашу конституцию». Хотя на самом деле советская власть соблюдала свою конституцию весьма скрупулёзно - и по духу, и даже по букве. Прописанное в советской конституции отрицание экономической свободы необходимо ведёт к политическим ограничениям. Однако сама «советскость», то есть слияние законодательной, исполнительной и хозяйственно-распорядительной власти в одном органе, - это диссидентам скорее нравилось, как такой вот домашний, местно-самоуправленческий вариант демократии: посоветовались, решили и сделали.
ато важнейшей агентурой капитализма в СССР были так называемые стиляги. Они формировали нечто большее, чем идеология и даже чем бизнес-навыки. Они формировали потребительский стиль. Желание жить красиво, одеваться модно, слушать современную музыку на современной аппаратуре, ходить в бары, танцевать модные танцы, пить интересные вина и коктейли, читать яркие глянцевые журналы. Этот стиль был и остаётся оболочкой капитализма, без которой народ никогда не смог бы проглотить пилюлю конкурентной экономики. Не смог бы примириться с тем, что она несёт отдельному человеку. Кроме того, стиляги кинули в наше общество закваску интернационализма. Не пролетарского, не социалистического, а опять же потребительского. «Джон в Америке родился, и в Америке он рос, он с чувихами кадрился в южном штате Анжелос». Эта дурацкая песенка тоже готовила почву для капитализма. Вместе с прогрессивной экономической публицистикой, вместе с Бирманом и Черниченко
наконец, агентурой капитализма были «салон-капиталисты». Люди интеллигентных профессий, то есть не стоящие восемь часов у станка, не живущие в палатках на стройке очередного гиганта индустрии, не работающие в колхозах за трудодни - в общем, не хлебнувшие реального социализма в его фабрично-барачном виде. Не знавшие тяжёлой судьбы рядового учителя или обыкновенного участкового врача. Как правило, «салон-капиталисты» были вполне прилично устроены в советской жизни: научные работники, вузовские профессора, литераторы, журналисты
mdash; Вот я и был таким «салон-капиталистом», - сказал Кустарёв во время обсуждения доклада. - Я, вполне обеспеченный вузовский преподаватель, ходил по гостям и убеждал всех вокруг и самого себя, что капитализм - это динамично, эффективно и даже справедливо. Что давно нужна свободная конкуренция, на всех рынках, включая рынок труда. Что безработица есть стимул к труду, что ненужные заводы надо закрывать ко всем чертям, и что только капитализм даёт настоящую свободу самовыражения
мешно сказать, но я, автор этих строк, в семидесятые-восьмидесятые годы вёл себя точно так же. Сначала сын обеспеченных родителей, потом преподаватель престижного учебного заведения, потом литератор на вольных хлебах, никогда не знавший серьёзной материальной нужды, я на всех углах говорил, что стране, народу и мне лично нужен капитализм. Я не был ни стилягой, ни подпольным дельцом. Я говорил это из принципа. Я действительно так считал. Типичный образчик «салон-капиталиста».
От себя должен добавить, что автор по-прежнему продолжает так считать. И это раздевание во многом объясняет психологию нашей пятой колонны, названной Романом Носиковым "медиаклассом"