(no subject)
Сравнение мужской и женской прозы - одна из больных тем в современных литсообществах. Критик, не обременённый избытком культуры, спешит диагнозировать: "это не литература" (о, как часто приходится слышать эти слова!); конформисты прячутся за ширмой расплывчатого "есть же разные вкусы"; донкихоты обоих полов отправляются на штурм мельниц.
Можду тем есть довольно яркий критерий, по которому можно условно разграничить "женскую" прозу и "мужскую".
Это отношение к миру.
В мужских романах автор движется к тому, чтобы мир разрушить и революционно преобразовать. Мы наш, мы новый - на костях чудовищ и подлецов, трусов, гадов и повелителей зла. Непримиримость, доходящая до самосожжения. В женских - наоборот, герой любовно обустраивает мир вокруг себя и себя в мире. Салфетки на тумбочке, щель между мирами, ручной дракончик в сумочке.
Здесь-то и проходит граница литературораздела.
Чем занимается сэр Макс в эпопее Светланы Мартынчик (больше известной под псевдонимом Макс Фрай)? Охраняет Соединённое королевство от древних магистров. Мир, сверкающий в романах Мартынчик древними витражами, удивительно хрупок и красив, и готов рухнуть от малейшего прикосновения. Писательница делает его вещественным, ярким и - ностальгически "старым добрым".
В романах Панкеевой героиня также не претендует на революционность. Она обустраивается, обживается, обзаводится новыми знакомствами и - даже участие в придворных интригах получается как бы между прочим. Интриги - часть игры; наложенное на героиню проклятие вовсе не заставляет её крушить и ломать, отправляться на край света и свергать королей. Это удел мужчин, пола беспокойного и - чего греха таить! - менее примирённого с жизнью.
У фантастов-мужчин всё иначе. Вот, скажем, старый добрый Роджер Желязны со своими "Хрониками Амбера". Посмотрите, во что он превращает свои миры книге этак к четвёртой?.. А Мартин с "Песнями льда и пламени"? Да он запросто посылает на плаху главных героев - вот уж где пир нонконформизма!
Возможно, кто-то возразит мне - но есть же Ле Гуин? Уж большего измывательства над миром, чем в Земноморье, трудно себе представить. Да полноте!.. Урсулу в "женскости" прозы никто не обвиняет. Суровые мужи фантастики скрипнули зубами и приняли её в компанию классиков, а классика, как известно, гендерной принадлежности не имеет.
Для полноты картины можно можно обратиться к детективу. Донцова обставляет свои миры со вкусом; Акунин с каждым романом ломает судьбы своих героев в щепу и мраморную крошку. Можно поискать примеры в так называемой "серьёзной" литературе. Естественно, возводить тенденцию в абсолют никто не собирается, но и закрывать на неё глаза тоже бессмысленно.
Многочисленные революции и войны привели мир к усталости. Всплеск интереса к "женской" прозе - закономерный ответ на идиотизм разрушителей. Мы пытаемся взрастить в себе терпимость, иначе цивилизацию нашу унаследуют крысы и тараканы. Да, смешная политкорректность. Да, феминизм с человеческим лицом, парады фриков и педерастов, а в будущем - педофилов, некрофилов и прочих апологетов "неправильной" любви. Всплеск неистовства религиозных фанатиков - в последней отчаянной попытке вернуть всё "как было".
Не вернут. Человечество из подросткового возраста переходит наконец в зрелость, когда ответ "чуть что - в морду" теряет актуальность. Потому что мир наш хватит уже ломать и перестраивать, пора бы уже и построить что-нибудь.
Можду тем есть довольно яркий критерий, по которому можно условно разграничить "женскую" прозу и "мужскую".
Это отношение к миру.
В мужских романах автор движется к тому, чтобы мир разрушить и революционно преобразовать. Мы наш, мы новый - на костях чудовищ и подлецов, трусов, гадов и повелителей зла. Непримиримость, доходящая до самосожжения. В женских - наоборот, герой любовно обустраивает мир вокруг себя и себя в мире. Салфетки на тумбочке, щель между мирами, ручной дракончик в сумочке.
Здесь-то и проходит граница литературораздела.
Чем занимается сэр Макс в эпопее Светланы Мартынчик (больше известной под псевдонимом Макс Фрай)? Охраняет Соединённое королевство от древних магистров. Мир, сверкающий в романах Мартынчик древними витражами, удивительно хрупок и красив, и готов рухнуть от малейшего прикосновения. Писательница делает его вещественным, ярким и - ностальгически "старым добрым".
В романах Панкеевой героиня также не претендует на революционность. Она обустраивается, обживается, обзаводится новыми знакомствами и - даже участие в придворных интригах получается как бы между прочим. Интриги - часть игры; наложенное на героиню проклятие вовсе не заставляет её крушить и ломать, отправляться на край света и свергать королей. Это удел мужчин, пола беспокойного и - чего греха таить! - менее примирённого с жизнью.
У фантастов-мужчин всё иначе. Вот, скажем, старый добрый Роджер Желязны со своими "Хрониками Амбера". Посмотрите, во что он превращает свои миры книге этак к четвёртой?.. А Мартин с "Песнями льда и пламени"? Да он запросто посылает на плаху главных героев - вот уж где пир нонконформизма!
Возможно, кто-то возразит мне - но есть же Ле Гуин? Уж большего измывательства над миром, чем в Земноморье, трудно себе представить. Да полноте!.. Урсулу в "женскости" прозы никто не обвиняет. Суровые мужи фантастики скрипнули зубами и приняли её в компанию классиков, а классика, как известно, гендерной принадлежности не имеет.
Для полноты картины можно можно обратиться к детективу. Донцова обставляет свои миры со вкусом; Акунин с каждым романом ломает судьбы своих героев в щепу и мраморную крошку. Можно поискать примеры в так называемой "серьёзной" литературе. Естественно, возводить тенденцию в абсолют никто не собирается, но и закрывать на неё глаза тоже бессмысленно.
Многочисленные революции и войны привели мир к усталости. Всплеск интереса к "женской" прозе - закономерный ответ на идиотизм разрушителей. Мы пытаемся взрастить в себе терпимость, иначе цивилизацию нашу унаследуют крысы и тараканы. Да, смешная политкорректность. Да, феминизм с человеческим лицом, парады фриков и педерастов, а в будущем - педофилов, некрофилов и прочих апологетов "неправильной" любви. Всплеск неистовства религиозных фанатиков - в последней отчаянной попытке вернуть всё "как было".
Не вернут. Человечество из подросткового возраста переходит наконец в зрелость, когда ответ "чуть что - в морду" теряет актуальность. Потому что мир наш хватит уже ломать и перестраивать, пора бы уже и построить что-нибудь.