Кукла Зина. Пример из первой ленты.
То, что мы любим иметь. То, что мы любим дарить.
Мы отдыхали с бабушкой на съемной даче в Красной Горе. Помню, как она об этом рассказывала, а больше - ничего. Ни дома, ни сада, ни самого отдыха. Зато мне запомнился наш отъезд.
За нами приехал грузовик. Такой настоящий, с деревянными зелеными бортами. Туда бабушка и кто-то еще таскали вещи, память сохранила самый краешек сборов.
Помню, бабушка взяла меня за руку и повела к машине. И я спросила ее: "А где моя Зина?"
"В машине, в машине!" - беспечно ответила бабушка и меня тоже туда подсадила. Почему-то в кузов.
Зина - старая целлулоидная кукла. У нее был отбит нос, совсем отгрызены пальцы на руках и ногах, вряд ли, конечно, их кто-то грыз, раскрошились наверное. У Зины был вспоротый и зашитый тряпочный живот. Голова у нее была лысой и один глаз поблек. Я ее обожала.
Мы сели, бабушка тоже забралась в кузов. Наверное, в кабине ехал кто-то важнее, этого в памяти нет совсем. А дальше интересно.
Машина тронулась, я снова спросила где Зина, бабушка ответила о другом, я упрямо повторила вопрос. Машина набрала скорость.
- Я оставила твою Зину, она старая, - сказала бабушка. - Дома мы купим тебе новую куклу.
Дальше я помню свое платьице - синее в белый горошек, и свои коленки, на которые я уставилась. Потом я наверное глаза подняла, потому что дальше дорога, дорога, дорога...
Конечно, я больше ни одну куклу не любила так, как Зину. И долго-долго потом вообще ничего не запоминала. Но и теперь, стоит мне вспомнить этот эпизод, я вижу полосу дороги и синее в белый горошек что-то, что ее пресекает.
Нам никогда неизвестно, что вложил наш ребенок в свой рисунок, в свою поделку. Они приходят к нам и приносят подарочки, а мы порой небрежно запихиваем их куда-то, кивнув с улыбкой: спасибо, малыш. А потом выбрасываем потихоньку. Случается, что на глазах, мол, поиграли и хватит...
Но если бы мы могли представить, что мир нашего малыша тоже может распасться на синее и белое, может мы повели бы себя иначе? Не выбросили бы его старую игрушку, пусть даже и незаметно. И приняли бы настоящей радостью то, что он нам принес, ради того, большего, чем он захочет поделиться с нами, когда станет взрослым. И когда мы в самом деле будем в этом нуждаться.
Знаю одну мамочку - она хранит дневники своих детей, их первые тетрадки, детские рисунки. А дети ее, чем старше становятся, тем с большей благодарностью и любовью думают об этом.
...Когда они были еще не совсем взрослыми, и если вдруг они чрезмерно шалили, она открывала тот шкаф, где хранились ее драгоценности - подарки детей, доставала оттуда-то что-то и говорила:
- Смотри! А это ты мне подарил, когда тебе было три года...
...
- А это тоже я? А это?...
Мы отдыхали с бабушкой на съемной даче в Красной Горе. Помню, как она об этом рассказывала, а больше - ничего. Ни дома, ни сада, ни самого отдыха. Зато мне запомнился наш отъезд.
За нами приехал грузовик. Такой настоящий, с деревянными зелеными бортами. Туда бабушка и кто-то еще таскали вещи, память сохранила самый краешек сборов.
Помню, бабушка взяла меня за руку и повела к машине. И я спросила ее: "А где моя Зина?"
"В машине, в машине!" - беспечно ответила бабушка и меня тоже туда подсадила. Почему-то в кузов.
Зина - старая целлулоидная кукла. У нее был отбит нос, совсем отгрызены пальцы на руках и ногах, вряд ли, конечно, их кто-то грыз, раскрошились наверное. У Зины был вспоротый и зашитый тряпочный живот. Голова у нее была лысой и один глаз поблек. Я ее обожала.
Мы сели, бабушка тоже забралась в кузов. Наверное, в кабине ехал кто-то важнее, этого в памяти нет совсем. А дальше интересно.
Машина тронулась, я снова спросила где Зина, бабушка ответила о другом, я упрямо повторила вопрос. Машина набрала скорость.
- Я оставила твою Зину, она старая, - сказала бабушка. - Дома мы купим тебе новую куклу.
Дальше я помню свое платьице - синее в белый горошек, и свои коленки, на которые я уставилась. Потом я наверное глаза подняла, потому что дальше дорога, дорога, дорога...
Конечно, я больше ни одну куклу не любила так, как Зину. И долго-долго потом вообще ничего не запоминала. Но и теперь, стоит мне вспомнить этот эпизод, я вижу полосу дороги и синее в белый горошек что-то, что ее пресекает.
Нам никогда неизвестно, что вложил наш ребенок в свой рисунок, в свою поделку. Они приходят к нам и приносят подарочки, а мы порой небрежно запихиваем их куда-то, кивнув с улыбкой: спасибо, малыш. А потом выбрасываем потихоньку. Случается, что на глазах, мол, поиграли и хватит...
Но если бы мы могли представить, что мир нашего малыша тоже может распасться на синее и белое, может мы повели бы себя иначе? Не выбросили бы его старую игрушку, пусть даже и незаметно. И приняли бы настоящей радостью то, что он нам принес, ради того, большего, чем он захочет поделиться с нами, когда станет взрослым. И когда мы в самом деле будем в этом нуждаться.
Знаю одну мамочку - она хранит дневники своих детей, их первые тетрадки, детские рисунки. А дети ее, чем старше становятся, тем с большей благодарностью и любовью думают об этом.
...Когда они были еще не совсем взрослыми, и если вдруг они чрезмерно шалили, она открывала тот шкаф, где хранились ее драгоценности - подарки детей, доставала оттуда-то что-то и говорила:
- Смотри! А это ты мне подарил, когда тебе было три года...
...
- А это тоже я? А это?...