Станет ли Войковская Кукуевской, а Россия страной бесконечных исторических фальсификаций? ч.1
Часть 1. Часть 2.
02.11.2010 Игорь ФЕРИВАРОВ
Петр ВОЙКОВ
Суета вокруг переименования «Войковской» - есть не только новый виток разжигания взаимной вражды в российском обществе, но и сопровождается очередной порцией фальсификации истории.
Суета вокруг имени Петра Войкова представляется мне странной и беспардонной. Казалось бы, за перестроечный период мы уже привыкли к череде переименований, но история с Войковым знаменует собой новый качественный этап в этой бестолковщине. Ведь в данном случае бессмысленно говорить о восстановлении исторически сложившегося наименования. Никакого исторического наименования данной местности не существует в природе. Как городское образование с улицами и кварталами район начал существовать именно как «Войковский» (рабочий поселок «Войковец» при чугунно-литейном заводе имени Войкова). И именно это название ассоциируется у многих здесь выросших поколений с тем самым простым словом - «Родина». К началу Великой отечественной войны в районе «Войковский» закончило школу первое поколение войковцев. Именно эти вчерашние мальчишки и девчонки составляли ряды добровольцев народного ополчения, и большинство из них уже никогда не вернулись в свой район, сложив головы защищая родину. Можно быть уверенным, что имя Петра Войкова не раз звучало на полях сражений. Существовал даже бронепоезд «Войковец» (собран рабочими керченского металлургического завода), который храбро воевал с немецко-фашистскими захватчиками в Крыму.
До образования поселка «Войковец» на этом месте, скорее всего, существовали лишь пустоши вдоль тракта. Хотя, конечно, если покопаться в архивах, наверняка можно будет найти какую-либо деревеньку, располагавшуюся в отдалении. Однако тут переименователей могут ожидать сюрпризы по части благозвучности «исконных исторических наименований». А ну как название деревеньки окажется что-то типа «Кукуевка»? И это вовсе не шутка. Именно так старожилы именуют район, непосредственно граничащий с «Войковским». На форумах местные краеведы с увлечением обсуждают как в послевоенные годы войковские и кукуевские ходили «стенка на стенку». Кстати, именно когда читаешь подобные воспоминания, отчетливо понимаешь, что вот в них то и проявляется то самое чувство Родины - настоящее без казенного пафоса. Почитаем, что пишет один из непосредственных участников тех событий: «Кукуевка - район, начинавшийся сразу за Рижской железной дорогой. Гаражи, пустыри, потом дома, и дальше к улицам Константина Царева и Светлому Проезду. Появляться там в одиночку было очень опасно. Враждовали с 30-х годов. Как-то на нашей стороне кукуевцы растворялись, а мы на той всегда были, как сталкеры в Зоне... Наш двор по 1-му Войковскому был «в погранзоне». В него-то и вошло как-то летним утром вражеское войско с палками и камнями. Человек тридцать лет по 13 - 17. Под их удар попали все подряд их ровесники с нашей стороны. Взрослых, стариков и женщин не трогали... Помню, как очень быстро собралось войковское воинство - человек не меньше пятидесяти, помню, как кишела дерущимися низина у железной дороги, помню и себя с отломанной хлесткой веткой (был еще маленьким, лет 12) с краю драки, растерявшимся потому что большинство наших были мне незнакомы. Кукуевку прогнали. Потом, как всегда «вовремя» приехала милиция. Обошлось без жертв»[1].
Так что «Кукуевка» является наиболее реальным кандидатом на «восстановленное историческое наименование». Но скорее всего, местным жителям (да и остальным москвичам) такое название не понравится. Видимо понимая, что подобное переименование попросту лишит людей частички их родины, некоторые «доброхоты» выдвигают «утешительные» предложения: назвать улицы Невскими, Санкт-Петербургскими, дать им уже существующее в данном районе имя космонавта Волкова или Зои Космодемьянской. Однако петербургской тематики в бывшем Ленинградском районе Северного округа и так вроде в достатке, что же касается героических имен, то тут как раз и возникает резонное сомнение. Как долго вообще может продлиться вновь открытая кампания переименований? Не придется ли завтра опять переименовывать район на том основании, что и новое название кому-то окажется не по нраву? Сколько грязи, к примеру, после перестройки было вылито на героиню Великой отечественной войны Зою Космодемьянскую. И вполне может найтись некоторое количество замазавшихся в этой грязи граждан, которые сделали для себя акцент не на том, что Зоя героически погибла, защищая родину от фашистов, а на том, что пыталась поджечь русскую деревню вместе с жителями (среди которых, самом собой, могли быть и дети). Или космонавт Волков? Разве, по мнению некоторых, летать в космос это не богохульство? Впрочем, всё это, разумеется, утрирование. Но ведь и претензии переименователей к Петру Войкову не настолько обоснованы, как это может показаться на первый взгляд.
В любом случае, переименование «Войковской», (если оно действительно произойдет) создаст новый прецедент, дающий зеленый свет опасной тенденции по вытравливанию исторической памяти о наиболее героических страницах истории нашей родины. До сих пор при переименовании, вне зависимости от действительных идеологических помыслов переименователей, акцент делался не на необходимости вымарать чьё-либо имя из истории, а, наоборот, на необходимости восстановить чьё-либо имя. Так, по крайней мере, объяснялись многочисленные переименования, прошедшие по России в 90-е годы. И этот негласный общественный консенсус по вопросу переименований официально закрепляет существующее законодательство. Согласно Закону г. Москвы от 8 октября 1997 г. N 40-70 «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы» (статья 15): «изменение наименований территориальных единиц, улиц и станций метрополитена производится в исключительных случаях, а именно:
- при восстановлении исторически сложившихся наименований, имеющих особую культурно-историческую ценность;
- при изменении статуса и/или функционального назначения соответствующего объекта;
- в целях устранения дублирования наименований в пределах территории города».
То есть данное законодательство не дает возможности для проведения предлагаемого переименования. Поэтому переименователям придется сделать одно из двух: либо в спешном порядке принять новый закон, либо беспардонно нарушить закон. На мой взгляд, и то и другое равновероятно. И в любом случае будет создан прецедент, опасность которого не следует преуменьшать даже тем, кто в глубине души одобряет саму программу по «дереволюционизации» нашего прошлого. Некоторые люди наивно считают, что как только как только эта программа будет полностью реализована (имена всех революционеров вымарают из истории, все памятники им снесут), вот тут то и всяким новым переименованием будет положен закономерный конец. Увы, это не так. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Политическая же конъюнктура меняется со скоростью флюгера. Вчера мы дружим с Грузией, сегодня воюем, завтра опять дружим и т.д. Значит, сегодня будет кампания по переименованию Большой Грузинской улицы, завтра кампания по возращению ей исторического наименования. А уж «историки», доказывающие вредность текущего наименования, найдутся и ссылок на всякого рода «детоубийства» у них тоже найдется немало - лишь бы платили деньги. Как и найдутся представители «возмущенной общественности», театрально рвущие себе на груди рубаху: «мол, ну вот не могу я спокойно проезжать через станцию «Войковская». Варианты: не могу спокойно проезжать через «Киевскую» («украинцы Крым не отдают»), «Варшавскую» («поляки надоедают с Катынью»), «Улицу 1905 года» («революционеров не люблю»), «Парк культуры» («когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет»).
И именно история с Войковым лишний раз демонстрирует нечистоплотность, поразительную суетливость этих псевдоисториков, а также показывает, кто и как постоянно подогревает градус взаимной ненависти в нашем обществе. Пожалуй, даже хорошо, если переименователи в данном случае добьются своего. Потому что если очередная эпидемия переименований начнется именно с Петра Войкова, то это не оставит уже никаких сомнений в сути всей компании. Были бы переименователи поумнее, не стали бы начинать с Войкова, выбрали какую-нибудь более очевидную фигуру. Например, есть Чапаевский переулок, назван в честь Василия Ивановича Чапаева. Основание для переименования простое: Чапаев во время гражданской войны много беляков порубал в капусту. Все это прекрасно знают, и повода для сомнений быть не может. Соответственно и незачем, выдавая фантазии за исторические факты, фальсифицировать историю. Насилие над памятью о героической личности, конечно, и в этом случае имело бы место, но, по крайней мере, не было бы насилия над самом историей.
Однако начали с Войкова, не стесняясь навешивать на него ярлыки. Войкова окрестили «детоубийцей» и «цареубийцей», не обращая внимание но то, что на самом деле нет никаких исторических фактов, свидетельствующих о непосредственном участии Войкова в расстреле царской семьи[2]. Что же касается косвенной причастности, то последняя не намного больше, чем причастность любого участника гражданской войны, воевавшего на стороне красных.
Но почему же часть людей так легко поверила ярлыкам? Возможно, многих сбила с толку кажущаяся сложность истории расстрела царской семьи. Различных версий, фантазий, да и просто клеветы вокруг этого дела намешано предостаточно. Достаточно сказать, что уже первый колчаковский следователь капитан А.Ф. Кирста склонялся к экзотической версии, будто бы Романовы вовсе не были расстреляны, а спаслись (впоследствии Кирста был отстранен от расследования и заменен следователем Н.А. Соколовым). Существует также ряд исследователей оспаривающих результаты генетической экспертизы останков царской семьи. Всё это, конечно, не добавляет делу ясности. Но при желании любой может самостоятельно разобраться в этой истории и адекватно оценить, где правда, а где ложь, где исторические факты, а где фантазии. Практические все имеющиеся по данному делу документы, так или иначе, представлены в Интернете. На государственном уровне в России велись и исторические исследования, и следствие, результаты которого собраны в Материалах правительственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи[3] (для краткости будем далее именовать её «Правительственная комиссия»). Есть также воспоминания непосредственных организаторов и исполнителей расстрела, а также воспоминания белогвардейского (колчаковского) следователя Соколова, расследовавшего данное дело в 1918 году. Правительственная комиссия констатировала, что, не смотря на наличие ряда разночтений, воспоминания непосредственных участников вполне коррелируют с данными, собранными колчаковским следователем Соколовым. А вот мемуарные фантазии третьих лиц, которых, как говорится, даже и близко с местом трагедии не было, доверия не внушают и имеют серьезные противоречия с остальными данными. По результатам своей работы Правительственная комиссия подготовила специальную «Справку»[4], где проводится историческая реконструкция событий тех лет.
Вкратце перечислим, контексты упоминания Петра Войкова в тех документах, которые исследовала Правительственная комиссия.
Колчаковский следователь Соколов, проводивший наиболее полное расследование в период сразу же после событий 1918 года[5], упоминает Войкова лишь как человека, который уже после свершившегося расстрела распорядился выдать на складе пять пудов серной кислоты (по предположению следователя для уничтожения трупов) и ничего не пишет об участии Войкова в расстреле. Поскольку Войков является комиссаром Уральского совета по снабжению, то вполне логично, что складские операции проходили через него, но это уж слишком косвенное участие.
Ни один из непосредственных участников тех событий, перечисляя членов расстрельной команды, не указывает в ней Войкова.
В воспоминаниях чекиста Юровского, который является главным организатором расстрела, есть только упоминания о Войкове в том же контексте, что и у Соколова. Описывая свои действия через день после свершившегося расстрела, Юровский пишет «Начальником гаража или заместителем начальника военных перевозок, точно не помню, был товарищ Павел Петрович Горбунов, в настоящее время зам. Госбанка, сказал ему, что мне срочно нужна машина, он - «А, знаю для чего», и дал мне машину начальника. Поехал к начальнику снабжения Урала Войкову добывать бензин или керосин, а также серной кислоты, это на случай, чтобы изуродовать лица и, кроме того, лопаты. Все это я добыл»[6] Из этой фразы видно, видно, что Юровский обратился к Войкову уже постфактум, когда дело уже было сделано, и заранее даже не был уверен в успехе своего обращения (иначе к чему фраза «добывать»?).
Мемуары чекиста М.А. Медведева (Кудрина), непосредственного участника расстрела, упоминают Войкова тоже как участника, но не расстрела, а только лишь заседания Уральского совета, на котором осуждался вопрос, что делать с царской семьей[7]. Однако о том, как именно принималось решение Уралсоветом, было ли голосование по данному решению, кто голосовал «за», кто «против» и т.п. - Медведев ничего не сообщает. Никаких иных документов (протоколов, решений и т.п.) об этом заседании на настоящий момент не найдено. В большевистской партии того времени наряду с принципом подчинения меньшинства большинству была относительная свобода мнений. Поэтому вполне вероятно, что даже если решение Уральского совета было именно коллективным, Войков мог быть с ним не согласен, а потому и решил дистанцироваться от исполнения данного решения. Впрочем, данное решение вполне могло быть единоличным решением председателя Уралсовета А. Белобородова. М.А.Медведев указывает, что уже после казни царя Белобородов опасался, что В.И.Ленин привлечет его к ответственности за самоуправство с расстрелом Романовых без санкции ВЦИКа. По идее, в случае коллективного решения Белобородов должен был бы чувствовать себя намного более уверенно.
Но Войков, естественно, несет определенную ответственность за решение о расстреле царской семьи и как член Уральского совета (он нёс бы эту ответственность, даже если бы вообще не был на том заседании), и просто как член партии большевиков (ведь в конце концов партия это решение утвердила). Однако ответственность Войкова не настолько персонализирована, как это хотелось бы его современным хулителям. Они то в своей слепой ненависти выделяют Войкова из общего числа большевиков, основываясь именно на том, что он расстреливал сам лично (или хотя бы присутствовал при расстреле). Но, как видим, к этому нет никаких оснований в свидетельствах непосредственных участников событий. Откуда же тогда черпают свои данные ненавистники Петра Войкова? И как они сбивают с толку других людей?
Единственным подобным источником, который непосвященный человек может принять за исторический документ, являются мемуары Г.З.Беседовского[8]. Беседовский прямо утверждает, что Войков чуть ли не лично расстреливал царскую семью: «когда все стихло, Юровский, Войков и двое латышей осмотрели расстрелянных, выпустив в некоторых из них еще по несколько пуль или протыкая штыками… Войков рассказал мне, что это была ужасная картина. Трупы лежали на полу в кошмарных позах, с обезображенными от ужаса и крови лицами. Пол сделался совершенно скользким как на бойне... Уничтожение трупов началось на следующий же день и велось Юровским под руководством Войкова и наблюдением Голощекина и Белобородова… Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что, когда эта работа была закончена, возле шахты лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков, рук, ног, туловищ и голов». Впоследствии всё это обрастая дополнительными красочными «подробностями» перекочевало в публицистическое повествование «Последняя ступень» В.Солоухина и уже в таком виде было растиражировано авторами рангом помельче. К слову сказать, в качестве главного вдохновителя расправы с царем Беседовский указывает И.В.Сталина.
Какова же, однако, историческая ценность мемуаров Беседовского и насколько им можно доверять? Но чем они базируются? Может быть, Беседовский был участником тех событий? - Нет, не был. Может, он расследовал те события в составе следственной группы? Тоже нет. Был личным биографом Войкова? - Нет. Наконец, может он был профессиональным историком и раскопал важные документы в архивах? - Ни коем образом. Тогда на чем же основываются его сочинения? А вроде как Войков сам в пьяном виде рассказал свою историю Беседовскому. Причем проверить был такой пьяный разговор или нет - невозможно, Войков ко времени выхода мемуаров уже был убит. А поскольку Беседовский написал мемуары уже после того, как стал перебежчиком и стал сотрудничать с иностранными спецслужбами, то ценность их как исторического свидетельства вообще сомнительна. Подобные перебежчики (типичный пример - Суворов-Резун) были жизненно заинтересованы в набивании себе цены, равно как и в гонораре за успешно проданные мемуары. Сенсационность же является самым быстрым способом что-либо продать. Но что сенсационного мог рассказать в своих мемуарах Беседовский? Энциклопедия характеризует его так: «родился в семье торговца. В своей автобиографической книге «На путях к Термидору» (1931) писал, что на протяжении всей своей жизни страдал от тяжёлой наследственной психической болезни. В 1921 был переведён в наркоминдел Украины и назначен консулом, затем поверенным в делах УССР в Австрии (1922). С 1922 г. на дипломатических должностях от Украинской ССР, с 1923 г. от РСФСР в Польше (с 1924 года при П. Л. Войкове)». То есть его биография выглядит серо и скучно. Нет ни подвигов, ни даже злодейств. Остается один путь поднятия популярности собственных мемуаров: описать что-то из чужой жизни, а чтобы описание выглядело достоверно, надо обязательно выбрать фигуру, к которой имеешь хоть какое-то касательство. На а далее открывается простор для шизофренической фантазии, тем более, когда опровергать тебя некому, во-первых, персонажа твоего описания нет в живых, а даже если и был: книга то издается во враждебном пропагандистском лагере и никакой возможности для ответа у оклеветанного тобой быть не может. Ну а теперь подумаем вместе, что более вероятно. Петр Войков, советский дипломат (партийная кличка «интеллигент»), будучи ещё к тому же непосредственным начальником Беседовского, напился как свинья и стал смаковать перед своим подчиненным садистские подробности. Или же психически больной (по собственному признанию) эмигрант-невозвращенец Беседовский в погоне за сенсационностью дал волю своей собственной нездоровой фантазии? Вопрос риторический. Поэтому то следователь Правительской комиссии В.Соловьев (старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации, именно он с 1993 года вплотную занимался уголовным делом по убийству Николая II и его семьи, когда оно было возбуждено в связи с найденным под Екатеринбургом захоронением) характеризует мемуары Беседовского как «источник крайне ненадёжный», и относительно Войкова ещё раз удостоверяет, что нет данных, подтверждающих его непосредственное участие в расстреле, как нет данных о том, что он выезжал в район захоронения[9].
И в научной литературе советского периода (в том числе Большой советской энциклопедии) ничего не говорится об участии Войкова в казни царя. А к чему советской историографии это скрывать, ведь сам факт расстрела царской семьи не отрицался? Расстрел, правда, не рассматривался как светлая страница советской истории, но всё-таки определенным образом объяснялся и частично оправдывался.
После гражданской войны Войков был назначен полпредом в Польшу. Полпред - это человек, миссия которого заключается в налаживании взаимоотношений, поиске компромисса и т.п. Следовательно, ради успеха миротворческой миссии государство должно быть крайне заинтересовано в подборе на должность полпреда такой фигуры, которая бы в наименьшей степени являлась раздражителем для принимающей стороны. И советские дипломаты это прекрасно знали. Есть свидетельства, что нарком иностранных дел Чичерин лично заверил польских представителей, что Войков не имеет никакого отношения к расстрелу царской семьи. Зачем было назначать полпредом сомнительную фигуру, ставя всё дело под удар (а вдруг неожиданно всплывут какие-то документы или реальные свидетели)? Не проще ли было найти на эту должность другого человека, а Войкова с успехом использовать на партийно-хозяйственной работе (чем он ранее и занимался)?
Часто в качестве косвенного подтверждения причастности Войкова к убийству царя, используют тот факт, что сам Войков был впоследствии убит, и вроде как монархисты (русский эмигрант Б.С.Коверда) сделали это именно как месть за расстрел царя. Но на самом деле и это не является историческим фактом. Коверда действительно застрелил Войкова. Но каковы были его конкретные мотивы? Именно ли месть человеку, расстрелявшего царя? Хотя такую версию выдвигает сам Коверда в мемуарах, есть все основания ей не доверять. В качестве отправной точки для «решения личного суда» Коверда, по его словам, использовал именно то самое косвенное упоминание в документах следователя Соколова и ещё ряд неназванных им источников (то есть: «слухов»). Но Соколов, как мы уже знаем, в своем детальном расследовании не называет Войкова в качестве непосредственного участника расстрела. А значит, и данных у Коверды явно было недостаточно. Поэтому есть все основания усомниться в истинных мотивах Коверды. Ведь для белоэмигрантских кругов гораздо важнее было не реализовать право монархической мести, а воспрепятствовать успехам молодой советской дипломатии, разрушить тот едва намечающийся хрупкий мир между СССР и его соседями, воспрепятствовать наметившейся тенденции к официальному мировому признанию СССР. А в этом плане полпред Войков был очень заманчивой мишенью. Сам Коверда на судебном процессе (его сразу же арестовали и судили) заявил, что его цель была убить Войкова как представителя власти СССР, что с посланником Войковым никогда не разговаривал, к нему претензий не имел, ни к какой политической организации не принадлежал, и что акт убийства он совершил сам, без чьего-либо внушения или соучастия… признает убийство Войкова, но виновным себя не признает, так как убил его за все то, что большевики совершили в России[10]. То есть, похоже, что никакого упоминания о месте конкретно за расстрел царя не прозвучало. А ведь если бы удалось представить на суде данный террористический акт как акт монархической мести, то это могло бы оказаться для Коверды важным смягчающим обстоятельством. Но он на это не пошел. Упоминание о якобы известном Коверде участии Войкова в убийстве царской семьи, появилось лишь через много лет в его мемуарах. Видимо, Коверда, лишь ознакомившись с опубликованными фантазиями Беседовского, решил «задним числом» скорректировать свою версию покушения. Ведь одно дело войти в историю как террорист, убийца дипломата, как борец-неудачник с большевизмом (цель то не была достигнута, мир с поляками разрушить не удалось), и совсем другое дело, войти в историю как благородный мститель.
Окончание
Оригинал: "Объективная газета"
См. также: zerkalov.org.ua
02.11.2010 Игорь ФЕРИВАРОВ
Петр ВОЙКОВ
Суета вокруг переименования «Войковской» - есть не только новый виток разжигания взаимной вражды в российском обществе, но и сопровождается очередной порцией фальсификации истории.
Суета вокруг имени Петра Войкова представляется мне странной и беспардонной. Казалось бы, за перестроечный период мы уже привыкли к череде переименований, но история с Войковым знаменует собой новый качественный этап в этой бестолковщине. Ведь в данном случае бессмысленно говорить о восстановлении исторически сложившегося наименования. Никакого исторического наименования данной местности не существует в природе. Как городское образование с улицами и кварталами район начал существовать именно как «Войковский» (рабочий поселок «Войковец» при чугунно-литейном заводе имени Войкова). И именно это название ассоциируется у многих здесь выросших поколений с тем самым простым словом - «Родина». К началу Великой отечественной войны в районе «Войковский» закончило школу первое поколение войковцев. Именно эти вчерашние мальчишки и девчонки составляли ряды добровольцев народного ополчения, и большинство из них уже никогда не вернулись в свой район, сложив головы защищая родину. Можно быть уверенным, что имя Петра Войкова не раз звучало на полях сражений. Существовал даже бронепоезд «Войковец» (собран рабочими керченского металлургического завода), который храбро воевал с немецко-фашистскими захватчиками в Крыму.
До образования поселка «Войковец» на этом месте, скорее всего, существовали лишь пустоши вдоль тракта. Хотя, конечно, если покопаться в архивах, наверняка можно будет найти какую-либо деревеньку, располагавшуюся в отдалении. Однако тут переименователей могут ожидать сюрпризы по части благозвучности «исконных исторических наименований». А ну как название деревеньки окажется что-то типа «Кукуевка»? И это вовсе не шутка. Именно так старожилы именуют район, непосредственно граничащий с «Войковским». На форумах местные краеведы с увлечением обсуждают как в послевоенные годы войковские и кукуевские ходили «стенка на стенку». Кстати, именно когда читаешь подобные воспоминания, отчетливо понимаешь, что вот в них то и проявляется то самое чувство Родины - настоящее без казенного пафоса. Почитаем, что пишет один из непосредственных участников тех событий: «Кукуевка - район, начинавшийся сразу за Рижской железной дорогой. Гаражи, пустыри, потом дома, и дальше к улицам Константина Царева и Светлому Проезду. Появляться там в одиночку было очень опасно. Враждовали с 30-х годов. Как-то на нашей стороне кукуевцы растворялись, а мы на той всегда были, как сталкеры в Зоне... Наш двор по 1-му Войковскому был «в погранзоне». В него-то и вошло как-то летним утром вражеское войско с палками и камнями. Человек тридцать лет по 13 - 17. Под их удар попали все подряд их ровесники с нашей стороны. Взрослых, стариков и женщин не трогали... Помню, как очень быстро собралось войковское воинство - человек не меньше пятидесяти, помню, как кишела дерущимися низина у железной дороги, помню и себя с отломанной хлесткой веткой (был еще маленьким, лет 12) с краю драки, растерявшимся потому что большинство наших были мне незнакомы. Кукуевку прогнали. Потом, как всегда «вовремя» приехала милиция. Обошлось без жертв»[1].
Так что «Кукуевка» является наиболее реальным кандидатом на «восстановленное историческое наименование». Но скорее всего, местным жителям (да и остальным москвичам) такое название не понравится. Видимо понимая, что подобное переименование попросту лишит людей частички их родины, некоторые «доброхоты» выдвигают «утешительные» предложения: назвать улицы Невскими, Санкт-Петербургскими, дать им уже существующее в данном районе имя космонавта Волкова или Зои Космодемьянской. Однако петербургской тематики в бывшем Ленинградском районе Северного округа и так вроде в достатке, что же касается героических имен, то тут как раз и возникает резонное сомнение. Как долго вообще может продлиться вновь открытая кампания переименований? Не придется ли завтра опять переименовывать район на том основании, что и новое название кому-то окажется не по нраву? Сколько грязи, к примеру, после перестройки было вылито на героиню Великой отечественной войны Зою Космодемьянскую. И вполне может найтись некоторое количество замазавшихся в этой грязи граждан, которые сделали для себя акцент не на том, что Зоя героически погибла, защищая родину от фашистов, а на том, что пыталась поджечь русскую деревню вместе с жителями (среди которых, самом собой, могли быть и дети). Или космонавт Волков? Разве, по мнению некоторых, летать в космос это не богохульство? Впрочем, всё это, разумеется, утрирование. Но ведь и претензии переименователей к Петру Войкову не настолько обоснованы, как это может показаться на первый взгляд.
В любом случае, переименование «Войковской», (если оно действительно произойдет) создаст новый прецедент, дающий зеленый свет опасной тенденции по вытравливанию исторической памяти о наиболее героических страницах истории нашей родины. До сих пор при переименовании, вне зависимости от действительных идеологических помыслов переименователей, акцент делался не на необходимости вымарать чьё-либо имя из истории, а, наоборот, на необходимости восстановить чьё-либо имя. Так, по крайней мере, объяснялись многочисленные переименования, прошедшие по России в 90-е годы. И этот негласный общественный консенсус по вопросу переименований официально закрепляет существующее законодательство. Согласно Закону г. Москвы от 8 октября 1997 г. N 40-70 «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы» (статья 15): «изменение наименований территориальных единиц, улиц и станций метрополитена производится в исключительных случаях, а именно:
- при восстановлении исторически сложившихся наименований, имеющих особую культурно-историческую ценность;
- при изменении статуса и/или функционального назначения соответствующего объекта;
- в целях устранения дублирования наименований в пределах территории города».
То есть данное законодательство не дает возможности для проведения предлагаемого переименования. Поэтому переименователям придется сделать одно из двух: либо в спешном порядке принять новый закон, либо беспардонно нарушить закон. На мой взгляд, и то и другое равновероятно. И в любом случае будет создан прецедент, опасность которого не следует преуменьшать даже тем, кто в глубине души одобряет саму программу по «дереволюционизации» нашего прошлого. Некоторые люди наивно считают, что как только как только эта программа будет полностью реализована (имена всех революционеров вымарают из истории, все памятники им снесут), вот тут то и всяким новым переименованием будет положен закономерный конец. Увы, это не так. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Политическая же конъюнктура меняется со скоростью флюгера. Вчера мы дружим с Грузией, сегодня воюем, завтра опять дружим и т.д. Значит, сегодня будет кампания по переименованию Большой Грузинской улицы, завтра кампания по возращению ей исторического наименования. А уж «историки», доказывающие вредность текущего наименования, найдутся и ссылок на всякого рода «детоубийства» у них тоже найдется немало - лишь бы платили деньги. Как и найдутся представители «возмущенной общественности», театрально рвущие себе на груди рубаху: «мол, ну вот не могу я спокойно проезжать через станцию «Войковская». Варианты: не могу спокойно проезжать через «Киевскую» («украинцы Крым не отдают»), «Варшавскую» («поляки надоедают с Катынью»), «Улицу 1905 года» («революционеров не люблю»), «Парк культуры» («когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет»).
И именно история с Войковым лишний раз демонстрирует нечистоплотность, поразительную суетливость этих псевдоисториков, а также показывает, кто и как постоянно подогревает градус взаимной ненависти в нашем обществе. Пожалуй, даже хорошо, если переименователи в данном случае добьются своего. Потому что если очередная эпидемия переименований начнется именно с Петра Войкова, то это не оставит уже никаких сомнений в сути всей компании. Были бы переименователи поумнее, не стали бы начинать с Войкова, выбрали какую-нибудь более очевидную фигуру. Например, есть Чапаевский переулок, назван в честь Василия Ивановича Чапаева. Основание для переименования простое: Чапаев во время гражданской войны много беляков порубал в капусту. Все это прекрасно знают, и повода для сомнений быть не может. Соответственно и незачем, выдавая фантазии за исторические факты, фальсифицировать историю. Насилие над памятью о героической личности, конечно, и в этом случае имело бы место, но, по крайней мере, не было бы насилия над самом историей.
Однако начали с Войкова, не стесняясь навешивать на него ярлыки. Войкова окрестили «детоубийцей» и «цареубийцей», не обращая внимание но то, что на самом деле нет никаких исторических фактов, свидетельствующих о непосредственном участии Войкова в расстреле царской семьи[2]. Что же касается косвенной причастности, то последняя не намного больше, чем причастность любого участника гражданской войны, воевавшего на стороне красных.
Но почему же часть людей так легко поверила ярлыкам? Возможно, многих сбила с толку кажущаяся сложность истории расстрела царской семьи. Различных версий, фантазий, да и просто клеветы вокруг этого дела намешано предостаточно. Достаточно сказать, что уже первый колчаковский следователь капитан А.Ф. Кирста склонялся к экзотической версии, будто бы Романовы вовсе не были расстреляны, а спаслись (впоследствии Кирста был отстранен от расследования и заменен следователем Н.А. Соколовым). Существует также ряд исследователей оспаривающих результаты генетической экспертизы останков царской семьи. Всё это, конечно, не добавляет делу ясности. Но при желании любой может самостоятельно разобраться в этой истории и адекватно оценить, где правда, а где ложь, где исторические факты, а где фантазии. Практические все имеющиеся по данному делу документы, так или иначе, представлены в Интернете. На государственном уровне в России велись и исторические исследования, и следствие, результаты которого собраны в Материалах правительственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи[3] (для краткости будем далее именовать её «Правительственная комиссия»). Есть также воспоминания непосредственных организаторов и исполнителей расстрела, а также воспоминания белогвардейского (колчаковского) следователя Соколова, расследовавшего данное дело в 1918 году. Правительственная комиссия констатировала, что, не смотря на наличие ряда разночтений, воспоминания непосредственных участников вполне коррелируют с данными, собранными колчаковским следователем Соколовым. А вот мемуарные фантазии третьих лиц, которых, как говорится, даже и близко с местом трагедии не было, доверия не внушают и имеют серьезные противоречия с остальными данными. По результатам своей работы Правительственная комиссия подготовила специальную «Справку»[4], где проводится историческая реконструкция событий тех лет.
Вкратце перечислим, контексты упоминания Петра Войкова в тех документах, которые исследовала Правительственная комиссия.
Колчаковский следователь Соколов, проводивший наиболее полное расследование в период сразу же после событий 1918 года[5], упоминает Войкова лишь как человека, который уже после свершившегося расстрела распорядился выдать на складе пять пудов серной кислоты (по предположению следователя для уничтожения трупов) и ничего не пишет об участии Войкова в расстреле. Поскольку Войков является комиссаром Уральского совета по снабжению, то вполне логично, что складские операции проходили через него, но это уж слишком косвенное участие.
Ни один из непосредственных участников тех событий, перечисляя членов расстрельной команды, не указывает в ней Войкова.
В воспоминаниях чекиста Юровского, который является главным организатором расстрела, есть только упоминания о Войкове в том же контексте, что и у Соколова. Описывая свои действия через день после свершившегося расстрела, Юровский пишет «Начальником гаража или заместителем начальника военных перевозок, точно не помню, был товарищ Павел Петрович Горбунов, в настоящее время зам. Госбанка, сказал ему, что мне срочно нужна машина, он - «А, знаю для чего», и дал мне машину начальника. Поехал к начальнику снабжения Урала Войкову добывать бензин или керосин, а также серной кислоты, это на случай, чтобы изуродовать лица и, кроме того, лопаты. Все это я добыл»[6] Из этой фразы видно, видно, что Юровский обратился к Войкову уже постфактум, когда дело уже было сделано, и заранее даже не был уверен в успехе своего обращения (иначе к чему фраза «добывать»?).
Мемуары чекиста М.А. Медведева (Кудрина), непосредственного участника расстрела, упоминают Войкова тоже как участника, но не расстрела, а только лишь заседания Уральского совета, на котором осуждался вопрос, что делать с царской семьей[7]. Однако о том, как именно принималось решение Уралсоветом, было ли голосование по данному решению, кто голосовал «за», кто «против» и т.п. - Медведев ничего не сообщает. Никаких иных документов (протоколов, решений и т.п.) об этом заседании на настоящий момент не найдено. В большевистской партии того времени наряду с принципом подчинения меньшинства большинству была относительная свобода мнений. Поэтому вполне вероятно, что даже если решение Уральского совета было именно коллективным, Войков мог быть с ним не согласен, а потому и решил дистанцироваться от исполнения данного решения. Впрочем, данное решение вполне могло быть единоличным решением председателя Уралсовета А. Белобородова. М.А.Медведев указывает, что уже после казни царя Белобородов опасался, что В.И.Ленин привлечет его к ответственности за самоуправство с расстрелом Романовых без санкции ВЦИКа. По идее, в случае коллективного решения Белобородов должен был бы чувствовать себя намного более уверенно.
Но Войков, естественно, несет определенную ответственность за решение о расстреле царской семьи и как член Уральского совета (он нёс бы эту ответственность, даже если бы вообще не был на том заседании), и просто как член партии большевиков (ведь в конце концов партия это решение утвердила). Однако ответственность Войкова не настолько персонализирована, как это хотелось бы его современным хулителям. Они то в своей слепой ненависти выделяют Войкова из общего числа большевиков, основываясь именно на том, что он расстреливал сам лично (или хотя бы присутствовал при расстреле). Но, как видим, к этому нет никаких оснований в свидетельствах непосредственных участников событий. Откуда же тогда черпают свои данные ненавистники Петра Войкова? И как они сбивают с толку других людей?
Единственным подобным источником, который непосвященный человек может принять за исторический документ, являются мемуары Г.З.Беседовского[8]. Беседовский прямо утверждает, что Войков чуть ли не лично расстреливал царскую семью: «когда все стихло, Юровский, Войков и двое латышей осмотрели расстрелянных, выпустив в некоторых из них еще по несколько пуль или протыкая штыками… Войков рассказал мне, что это была ужасная картина. Трупы лежали на полу в кошмарных позах, с обезображенными от ужаса и крови лицами. Пол сделался совершенно скользким как на бойне... Уничтожение трупов началось на следующий же день и велось Юровским под руководством Войкова и наблюдением Голощекина и Белобородова… Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что, когда эта работа была закончена, возле шахты лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков, рук, ног, туловищ и голов». Впоследствии всё это обрастая дополнительными красочными «подробностями» перекочевало в публицистическое повествование «Последняя ступень» В.Солоухина и уже в таком виде было растиражировано авторами рангом помельче. К слову сказать, в качестве главного вдохновителя расправы с царем Беседовский указывает И.В.Сталина.
Какова же, однако, историческая ценность мемуаров Беседовского и насколько им можно доверять? Но чем они базируются? Может быть, Беседовский был участником тех событий? - Нет, не был. Может, он расследовал те события в составе следственной группы? Тоже нет. Был личным биографом Войкова? - Нет. Наконец, может он был профессиональным историком и раскопал важные документы в архивах? - Ни коем образом. Тогда на чем же основываются его сочинения? А вроде как Войков сам в пьяном виде рассказал свою историю Беседовскому. Причем проверить был такой пьяный разговор или нет - невозможно, Войков ко времени выхода мемуаров уже был убит. А поскольку Беседовский написал мемуары уже после того, как стал перебежчиком и стал сотрудничать с иностранными спецслужбами, то ценность их как исторического свидетельства вообще сомнительна. Подобные перебежчики (типичный пример - Суворов-Резун) были жизненно заинтересованы в набивании себе цены, равно как и в гонораре за успешно проданные мемуары. Сенсационность же является самым быстрым способом что-либо продать. Но что сенсационного мог рассказать в своих мемуарах Беседовский? Энциклопедия характеризует его так: «родился в семье торговца. В своей автобиографической книге «На путях к Термидору» (1931) писал, что на протяжении всей своей жизни страдал от тяжёлой наследственной психической болезни. В 1921 был переведён в наркоминдел Украины и назначен консулом, затем поверенным в делах УССР в Австрии (1922). С 1922 г. на дипломатических должностях от Украинской ССР, с 1923 г. от РСФСР в Польше (с 1924 года при П. Л. Войкове)». То есть его биография выглядит серо и скучно. Нет ни подвигов, ни даже злодейств. Остается один путь поднятия популярности собственных мемуаров: описать что-то из чужой жизни, а чтобы описание выглядело достоверно, надо обязательно выбрать фигуру, к которой имеешь хоть какое-то касательство. На а далее открывается простор для шизофренической фантазии, тем более, когда опровергать тебя некому, во-первых, персонажа твоего описания нет в живых, а даже если и был: книга то издается во враждебном пропагандистском лагере и никакой возможности для ответа у оклеветанного тобой быть не может. Ну а теперь подумаем вместе, что более вероятно. Петр Войков, советский дипломат (партийная кличка «интеллигент»), будучи ещё к тому же непосредственным начальником Беседовского, напился как свинья и стал смаковать перед своим подчиненным садистские подробности. Или же психически больной (по собственному признанию) эмигрант-невозвращенец Беседовский в погоне за сенсационностью дал волю своей собственной нездоровой фантазии? Вопрос риторический. Поэтому то следователь Правительской комиссии В.Соловьев (старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации, именно он с 1993 года вплотную занимался уголовным делом по убийству Николая II и его семьи, когда оно было возбуждено в связи с найденным под Екатеринбургом захоронением) характеризует мемуары Беседовского как «источник крайне ненадёжный», и относительно Войкова ещё раз удостоверяет, что нет данных, подтверждающих его непосредственное участие в расстреле, как нет данных о том, что он выезжал в район захоронения[9].
И в научной литературе советского периода (в том числе Большой советской энциклопедии) ничего не говорится об участии Войкова в казни царя. А к чему советской историографии это скрывать, ведь сам факт расстрела царской семьи не отрицался? Расстрел, правда, не рассматривался как светлая страница советской истории, но всё-таки определенным образом объяснялся и частично оправдывался.
После гражданской войны Войков был назначен полпредом в Польшу. Полпред - это человек, миссия которого заключается в налаживании взаимоотношений, поиске компромисса и т.п. Следовательно, ради успеха миротворческой миссии государство должно быть крайне заинтересовано в подборе на должность полпреда такой фигуры, которая бы в наименьшей степени являлась раздражителем для принимающей стороны. И советские дипломаты это прекрасно знали. Есть свидетельства, что нарком иностранных дел Чичерин лично заверил польских представителей, что Войков не имеет никакого отношения к расстрелу царской семьи. Зачем было назначать полпредом сомнительную фигуру, ставя всё дело под удар (а вдруг неожиданно всплывут какие-то документы или реальные свидетели)? Не проще ли было найти на эту должность другого человека, а Войкова с успехом использовать на партийно-хозяйственной работе (чем он ранее и занимался)?
Часто в качестве косвенного подтверждения причастности Войкова к убийству царя, используют тот факт, что сам Войков был впоследствии убит, и вроде как монархисты (русский эмигрант Б.С.Коверда) сделали это именно как месть за расстрел царя. Но на самом деле и это не является историческим фактом. Коверда действительно застрелил Войкова. Но каковы были его конкретные мотивы? Именно ли месть человеку, расстрелявшего царя? Хотя такую версию выдвигает сам Коверда в мемуарах, есть все основания ей не доверять. В качестве отправной точки для «решения личного суда» Коверда, по его словам, использовал именно то самое косвенное упоминание в документах следователя Соколова и ещё ряд неназванных им источников (то есть: «слухов»). Но Соколов, как мы уже знаем, в своем детальном расследовании не называет Войкова в качестве непосредственного участника расстрела. А значит, и данных у Коверды явно было недостаточно. Поэтому есть все основания усомниться в истинных мотивах Коверды. Ведь для белоэмигрантских кругов гораздо важнее было не реализовать право монархической мести, а воспрепятствовать успехам молодой советской дипломатии, разрушить тот едва намечающийся хрупкий мир между СССР и его соседями, воспрепятствовать наметившейся тенденции к официальному мировому признанию СССР. А в этом плане полпред Войков был очень заманчивой мишенью. Сам Коверда на судебном процессе (его сразу же арестовали и судили) заявил, что его цель была убить Войкова как представителя власти СССР, что с посланником Войковым никогда не разговаривал, к нему претензий не имел, ни к какой политической организации не принадлежал, и что акт убийства он совершил сам, без чьего-либо внушения или соучастия… признает убийство Войкова, но виновным себя не признает, так как убил его за все то, что большевики совершили в России[10]. То есть, похоже, что никакого упоминания о месте конкретно за расстрел царя не прозвучало. А ведь если бы удалось представить на суде данный террористический акт как акт монархической мести, то это могло бы оказаться для Коверды важным смягчающим обстоятельством. Но он на это не пошел. Упоминание о якобы известном Коверде участии Войкова в убийстве царской семьи, появилось лишь через много лет в его мемуарах. Видимо, Коверда, лишь ознакомившись с опубликованными фантазиями Беседовского, решил «задним числом» скорректировать свою версию покушения. Ведь одно дело войти в историю как террорист, убийца дипломата, как борец-неудачник с большевизмом (цель то не была достигнута, мир с поляками разрушить не удалось), и совсем другое дело, войти в историю как благородный мститель.
Окончание
Оригинал: "Объективная газета"
См. также: zerkalov.org.ua