Только 2 роли
Еще в студенчестве я общалась с девушкой, которая часто жаловалась на свою мать: то она не дает ей надеть что-то короткое, то не разрешает встречаться с парнем, то помада слишком яркая и ногти слишком длинные. Короче, контроль и ущемление. Казалось, она никогда не будет так поступать со своими детьми. И что же? Не так давно, на одной из случайных встреч из разряда «много лет спустя», она стала рассказывать о своих двух сыновьях, - они у нее близнецы. И не просто рассказывать, а жаловаться на них: оказалось, что эти два подростка объединись против нее, и не хотят вести здоровый образ жизни. Подолгу просиживают за компьютером по ночам, питаются чем попало, огрызаются, а уж как одеваются и с кем общаются! Короче, бедная мама.
Выходит, все то, что она испытала на себе в своем детстве, и что считала неправильным в воспитании, - она - вольно или невольно, - все равно повторяет, делает так, как делала ее мать: контролирует.
Собственно, к чему вся эта прелюдия?
Представьте себе семью: мама, папа, дочь. Дочкой занимается мама, папа - так, на подхвате.
Вариант 1. От любой дочкиной ошибки, мама впадает в ярость, которую выражает достаточно криво: уходит и дуется. Дочь еще слишком мала, чтобы так же спокойно отвергнуть маму в ответ, поэтому она старается исправиться, уговаривает маму извинить ее. На дочкины слезы и попытки приблизиться, реагирует: «Не подходи ко мне, ты плохая. Раз ты не хочешь поступать правильно, вон дверь, - можешь уходить».
Вариант 2. От любого дочкиного промаха, когда она не угодила ожиданиям матери, мама хватается за сердце и вызывает скорую. На попытки дочки помочь, реагирует словами: «Лучше подумай о своем поведении! Смотри, что ты со мной делаешь, это все из-за тебя!»
Вариант 3. От любого дочкиного «непопадания в настроение», - злится. Дочь - с любовью и поцелуями, или с просьбами типа: «почитай мне», «удели мне внимание», «посиди со мной». А матери не до нее - и она жестоко сталкивает дочь с реальностью: от «мне все равно, я уже сплю», «отстань, у меня куча дел» до «ты вообще не моя дочь, ты папина дочка, к нему и иди». «Ты еще здесь? Будешь продолжать приставать - накажу!».
Вариант 4. На любые попытки дочки быть самостоятельной: «нет», «не ходи», «я решаю, пока ты живешь со мной», «я сама выберу тебе одежду», «я лучше знаю, чего ты хочешь на самом деле» и прочее.
Вариант 5. На любые попытки пожаловаться или плач, - стеб и унижение: «Ой, ой, ой, какая плакса, фу, стыдно!» (К слову. Недавний случай в детской поликлинике: ситуацию с жалостью наблюдала я с дочкой. Кабинет травматолога. Молодая мама, с сыном лет 3, ребенок перемотан: бинт или гипс на верхней части туловища, на лице зеленка. Мальчик, приближаясь к кабинету, начинает плакать. Мамин текст: «А ну, сейчас же перестань! Девчонка! Вот придем домой, и я все-таки выкину все машинки твои и куплю тебе куклы!» Мальчик из последних сил сдерживается, она заводит его в кабинет, даже издали видно, что он просто умирает от ужаса… Через секунду из-за двери слышен его плач, и мамины стыдящие громкие комментарии…)
У этих вариантов общее одно. Ребенок в конечной точке диалога с матерью переживает отчаянное бессилие что-то изменить или исправить «здесь и сейчас», он не в состоянии прямо «сейчас» начать соответствовать ожиданиям и требованиям мамы. И, главное, - он искренне верит, что мама говорит правду: она умирает, она его выгонит на улицу, отдаст в детдом, заберет машинки и купит куклы… А ребенка-то как раз сознательно удерживают в этом бессильном состоянии: чтобы не надеялся, что он тут может на что-то повлиять, а шел и думал, как он дальше будет… (учиться, тренироваться, вести себя и т.п. - нужное вписать). Чтобы запомнил и исправился.
Эта точка бессилия, в которой удерживали, - оказывается точкой, в которую невыносимо попадать. И все дальнейшее поведение строится на том, чтобы с этим бессилием никогда больше не сталкиваться. Но способ ребенку известен только один: занять место обидчика, место «сильного», - в данном примере матери (в реальности же это может быть кто угодно: бабушка, тетя, старший брат - тот, от кого нельзя было защититься, с кем рядом чаще, чем с другими ребенок сталкивался с собственным бессилием т.п.). В результате оказывается, что ребенок, а потом и взрослый, знает назубок только две роли, причем, если в одной он обнаруживает себя, то вторую он всегда видит в другом. Выглядеть это может, например, так:
Либо меня отвергают, либо я отвергаю.
Либо меня обвиняют (и я виноват), либо я обвиняю (и другой должен быть виноват).
Либо со мной жестоки, либо я жесток.
Либо меня контролируют, либо я контролирую.
Либо я насмехаюсь, либо меня унижают.
И т.д.
Нет никаких середин, никаких промежуточных вариантов!
И уже, будучи взрослым, он видит в каких-то даже отдаленных приметах старые детские истории. Например, в неожиданно замолчавшем и не отвечающем на вопросы любимом человеке можно увидеть:
· отвержение («ты мне не нужен, я не хочу с тобой говорить, нам пора разбегаться»);
· обвинение («мне плохо и ты в этом виноват»);
· желание помучить («не скажу тебе, что со мной, пусть тебе будет хуже от незнания»);
· контроль («когда я в таком состоянии, ты должен(должна) меня расспрашивать»);
· унижение («ты ничтожество, я не желаю с тобой говорить»)
…и так далее. Что угодно. Но не молчащего, задумчивого человека. Чувства страха, тревоги, беспокойства не позволят увидеть это. Более того, человек, который видит отвержение, будет видеть его и в обвинениях, и в том, что «не лучший и за это можно презирать» и во всех других мыслимых вариантах.
Вот примеры «причинно-следственных связей», которые не подвергаются ни малейшему сомнению:
1.Если я чувствую себя отверженным, - значит, ты меня отвергаешь, каким бы способом ты это ни делал.
2.Если я чувствую себя виноватым, - значит ты обижен.
3.Если я чувствую себя раздавленным, значит - ты давишь.
4.Если мне кажется, что я под колпаком, - значит, ты меня контролируешь.
5.Если я чувствую себя униженно, - ты меня презираешь…
И это никак не подвергнуть сомнению: таково его субъективное переживание. И ваше ответное «да не бросаю я тебя», «не хочу, чтобы ты мучался» или «не виню» - не сработало бы, так как человек может даже не понимать, что с ним происходит. В это «не виню» невозможно поверить: человеком управляет сильнейший страх приблизиться к той самой «точке бессилия».
Быстро справиться с этим страхом, не упасть в бессилие - вот единственный порыв (обычно бессознательный), который движет им.
Один вариант, который часто используют - еще на подлете все исправить, найти способ, вариант, предугадать возможное развитие событий, подстраховаться, сделать все возможное и невозможное. А если не помогло - начать медленно переползать с одного края на другой (из вины в обиду «Я для тебя - все, а ты!», из страдальца в мучителя (ах, как сладко можно мучить другого своим страданием) и т.п.).
Есть и другой: быстро выскочить через злость, чтобы спастись, переломить ситуацию, буквально перевернув ее с ног на голову в своих фантазиях:
· в первом случае - первым явно отвергнуть: «Не хочешь говорить, ну и не надо, давай расстанемся»
· во втором - первым обвинить: «Ты сам виноват, что тебе плохо, нужно было..»
· в третьем - начать мучить своим молчанием («Я тоже ничего тебе не скажу»)
· в четвертом - перехватить инициативу: «Захочешь поговорить, - я могу не захотеть, имей в виду».
· в пятом, - высказать презрение к «молчащему трусу».
Заняв эту, противоположную позицию, они будут ожидать вашей соответствующей реакции, т.е. того, что от него самого в детстве ожидала мать в подобной ситуации. Его послания вам звучат приблизительно так:
· Если я тебя отвергаю, ты должен пугаться, что я уйду и бросаться ко мне, просить прощения.
· Если я обижен, ты должен чувствовать вину и извиняться, искупать вину.
· Если я издеваюсь над тобой, ты должен бояться, что будет хуже и исправляться.
· Если выставляю условия, ты должен бояться их нарушить.
· Если я презираю тебя, ты должен стыдиться и изменяться....
А если это не сработает, если ожидаемой реакции он не дождется… вот тут-то ужас для него и настает. Кто-то падает в бессилие и боль, из которой не видит выхода. Кто-то не «сдается» - и реально разводится, чахнет в обиде месяцами, увеличивает уровень давления, все больше контролирует или старается подколоть и унизить, - в зависимости от излюбленного сценария.
А отношения потихоньку становятся все хуже и хуже… И, вроде, оба правы (ведь второй тоже по-своему видит эту ситуацию!), и оба могут логично и внятно объяснить свое поведение, свой праведный гнев, но что это может изменить? Им еще плохо порознь, но уже и оставаться вместе невыносимо…
В такой ситуации проще «выжить» тем парам, которые играют в одни и те же игры, не доводя друг друга до «точки бессилия». Он дуется, - она виновата и быстро готовит ужин, он оттаивает. Она обижается, что он куда-то ходил без нее, он чувствует вину и покупает подарок. Она оттаивает. Вроде та же игра, но партнер здесь играет «по правилам». Они совпадают. Может, быть и так: один привык все время быть виноватым, а другому всегда нужно быть правым. Тоже совпадут.
Что делать, если вы не совпали? Как всегда - осознавать. Выявить: какие «две роли» выучили вы в детстве, и как вы навязываете вторую роль вашим близким. Как это влияет на ваши отношения, чего вы можете не замечать благодаря этому стереотипному, привычному вИдению? Какие две роли знает ваш любимый человек? Как это влияет на вас? Как вам можно сочетать эти роли? Как не ранить друг друга? Нужно постараться расширить свою картинку: например, представить в виде линейки шкалу «виноват» - «обижен», - и постараться рассмотреть другие деления на этой шкале. Например, партнер молчит. Что это может быть, кроме того, что я привык видеть в этом?
Возможно, вы научитесь говорить друг другу что-то вроде: «мне плохо, но я не виню за это тебя» и слышать в ответ: «я не могу не чувствовать вину, когда тебе плохо, но понимаю, что это не про наши с тобой отношения, это моё». Или: «Мне плохо, но я этим не отвергаю тебя», и ответ: «Да, мне это трудно, но я знаю, что ты хочешь быть со мной, и мои страхи - это мои страхи». И это будет прогресс.
А, да, еще, чуть не забыла - нужно принять и пережить свое бессилие. Тогда полегчает «изнутри». Но самому с собой это вряд ли возможно сделать.
Спасибо за внимание. :)