не то чтобы я этим горжусь, но
Каменный пол очень холодный, и по ногам тянет сквозняком. Том Марволо Реддл, босой, в одной рубашке, стоит на коленях перед своей кроватью и, глядя на металлическое распятие, думает: «может быть, мне зачтётся то, что мне сейчас холодно. Вдруг, если я ещё помёрзну, молитву услышат лучше. Господи, прости меня. Это дурацкие мысли. Помоги мне, Господи, не думать дурацкие мысли. Помоги мне, Господи, не думать дурацкие мысли. Сейчас коленку намну. Прости меня, Господи. Помоги мне не хотеть плохих вещей. Я не хочу хотеть плохих вещей. Я не хочу, чтобы они происходили. Я не хочу хотеть, чтобы они происходили. Я не хочу радоваться, когда они происходят. Помоги мне, помоги мне, помоги мне пожалуйста стать хорошим. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».
Том встаёт, потупив голову, крестится, целует кончики пальцев и начинает одеваться, уже не глядя на кособокое изображение страдающего Иисуса Христа.
Его отселили в отдельную комнатку из общей спальни после того, как все остальные дети потребовали этого. Теперь у него своя комната. Раньше это был чулан, потому в ней низкий потолок, и в стенной нише видна зарешёченная нижняя половина высокого окна. Если придвинуть кровать и забраться на подоконник, можно подтянуться и вылезти в общий коридор через дырку в решетке, не выходя через дверь. Когда-нибудь Том так и сделает, а сейчас у него болят пальцы и он неважно себя чувствует.
В комнате стоит небольшая железная кровать. Раньше у неё были четыре столбика по углам матраца. Но потом их кто-то спилил. Теперь там острые штуковины, о которых можно поцарапаться или даже порвать одежду. Том замотал их тряпочками.
Ещё в комнате есть две приколоченные к стене полки и тумбочка без дверцы. В тумбочке лежит Томово бельё. На полках стоят, прислонённые к стенкам, обложками к Тому - две книги: «Евангелие для детей» с картинками и «Маленький лорд Фаунтлерой» без картинок. Том очень серьёзно относится к своим книгам. Однажды у него пытались забрать книгу про лорда. Он дрался, плакал, кусался, потом отнял книгу, навалился на неё животом и скрутился в комок. Когда Кевин стал вытягивать книгу сбоку, Том начал звать на помошь взрослых, нарушая все неписаные правила детского дома. Том никогда не просил взрослых о помощи, ни раньше, ни потом. Даже когда после этого старшие дети, мстя за попытку пожаловаться, побили его, бросили на пол туалета и писали на него, Том не стал звать на помощь. Он знал, что его наказывают за дело.
Тому оставили книгу, но стали называть Лордом. Теперь Лорд - это его прозвище. Правда, кое-кто добавляет к этому «Мокрый Лорд». Но только тогда, когда не слышат воспитатели. Впрочем, воспитателям всё равно.
Ещё в комнате Тома есть распятие, как уже говорилось ранее. Над каждой кроватью в приюте висит распятие. Дети говорили, что когда-то распятие было только одно на каждую спальню и детей укладывали от него на разном расстоянии, в зависимости от того, как они себя вели. Потом Джонатан Стаут, бывший сын литейщика, сошёл с ума, украл распятие из своей спальной, спустился в подвал и сделал с него сто сорок оловянных копий. Затем он, едва не надорвавшись, отнёс их к священнику и попросил освятить всю партию, сказав, что это нужно для детского дома.
Теперь распятий в детском доме очень много. А Джонатана Стаута наказали и отправили в Австралию. Там он выздоровел от душевной болезни. Теперь ему уже, наверное, пятнадцать лет или даже семнадцать. Он написал и прислал письмо, которое не показали детям. Говорили, что он страшно разбогател и прислал каждому по два фунта, и если подойти к миссис Коул и сказать: «Дайте мне два фунта Джонатана», она даст тебе два фунта. Никто так и не подошёл к ней.
Впрочем, Том знал, что Джонатан всё равно попадёт в ад. И тот, кто возьмёт джонатановы деньги, тоже попадёт в ад. «Даже если бы мне их предлагали, я бы не взял», - говорил Питер, но Том не уверен в том, что он не взял бы два фунта. Поэтому, когда он вспоминает про два фунта, он чувствует себя страшным грешником. Два фунта искушают его.
Том натягивает колючие носки и думает, что его комната - это целое поместье. Шесть шагов от окна до двери, четыре шага от стены до стены. Потом, конечно, он будет расти, и количество шагов уменьшится. Сейчас ему только девять лет.
Вот он стоит посередине комнаты. Коричневая рубашка, серые штаны. По пятнам на истёртой ткани даже доктору Ватсону стало бы очевидно, что до него их носил не один приютский ребёнок. Когда-то ткань была, наверное, из тех, что называют «добротной». Под воротником, сзади - синяя печать приюта. Удивительные несмываемые чернила, которые держатся куда лучше, чем краска на самой ткани, выцветшая от стирок. Дети считают, что клеймо делает их похожими на заключённых. Том старается посильнее завернуть воротник, чтобы прикрыть печать тканью.
Тёмные волосы на голове неровно, лесенкой пострижены. На ногах у него - ботинки на вырост. Том хмурится и готовится выйти за дверь. Потом останавливается и три раза жмурится, поворачивается на одной ноге в одну, затем в другую сторону и говорит скороговоркой «Господи, помоги мне» девять раз: столько раз, сколько ему лет.
Том встаёт, потупив голову, крестится, целует кончики пальцев и начинает одеваться, уже не глядя на кособокое изображение страдающего Иисуса Христа.
Его отселили в отдельную комнатку из общей спальни после того, как все остальные дети потребовали этого. Теперь у него своя комната. Раньше это был чулан, потому в ней низкий потолок, и в стенной нише видна зарешёченная нижняя половина высокого окна. Если придвинуть кровать и забраться на подоконник, можно подтянуться и вылезти в общий коридор через дырку в решетке, не выходя через дверь. Когда-нибудь Том так и сделает, а сейчас у него болят пальцы и он неважно себя чувствует.
В комнате стоит небольшая железная кровать. Раньше у неё были четыре столбика по углам матраца. Но потом их кто-то спилил. Теперь там острые штуковины, о которых можно поцарапаться или даже порвать одежду. Том замотал их тряпочками.
Ещё в комнате есть две приколоченные к стене полки и тумбочка без дверцы. В тумбочке лежит Томово бельё. На полках стоят, прислонённые к стенкам, обложками к Тому - две книги: «Евангелие для детей» с картинками и «Маленький лорд Фаунтлерой» без картинок. Том очень серьёзно относится к своим книгам. Однажды у него пытались забрать книгу про лорда. Он дрался, плакал, кусался, потом отнял книгу, навалился на неё животом и скрутился в комок. Когда Кевин стал вытягивать книгу сбоку, Том начал звать на помошь взрослых, нарушая все неписаные правила детского дома. Том никогда не просил взрослых о помощи, ни раньше, ни потом. Даже когда после этого старшие дети, мстя за попытку пожаловаться, побили его, бросили на пол туалета и писали на него, Том не стал звать на помощь. Он знал, что его наказывают за дело.
Тому оставили книгу, но стали называть Лордом. Теперь Лорд - это его прозвище. Правда, кое-кто добавляет к этому «Мокрый Лорд». Но только тогда, когда не слышат воспитатели. Впрочем, воспитателям всё равно.
Ещё в комнате Тома есть распятие, как уже говорилось ранее. Над каждой кроватью в приюте висит распятие. Дети говорили, что когда-то распятие было только одно на каждую спальню и детей укладывали от него на разном расстоянии, в зависимости от того, как они себя вели. Потом Джонатан Стаут, бывший сын литейщика, сошёл с ума, украл распятие из своей спальной, спустился в подвал и сделал с него сто сорок оловянных копий. Затем он, едва не надорвавшись, отнёс их к священнику и попросил освятить всю партию, сказав, что это нужно для детского дома.
Теперь распятий в детском доме очень много. А Джонатана Стаута наказали и отправили в Австралию. Там он выздоровел от душевной болезни. Теперь ему уже, наверное, пятнадцать лет или даже семнадцать. Он написал и прислал письмо, которое не показали детям. Говорили, что он страшно разбогател и прислал каждому по два фунта, и если подойти к миссис Коул и сказать: «Дайте мне два фунта Джонатана», она даст тебе два фунта. Никто так и не подошёл к ней.
Впрочем, Том знал, что Джонатан всё равно попадёт в ад. И тот, кто возьмёт джонатановы деньги, тоже попадёт в ад. «Даже если бы мне их предлагали, я бы не взял», - говорил Питер, но Том не уверен в том, что он не взял бы два фунта. Поэтому, когда он вспоминает про два фунта, он чувствует себя страшным грешником. Два фунта искушают его.
Том натягивает колючие носки и думает, что его комната - это целое поместье. Шесть шагов от окна до двери, четыре шага от стены до стены. Потом, конечно, он будет расти, и количество шагов уменьшится. Сейчас ему только девять лет.
Вот он стоит посередине комнаты. Коричневая рубашка, серые штаны. По пятнам на истёртой ткани даже доктору Ватсону стало бы очевидно, что до него их носил не один приютский ребёнок. Когда-то ткань была, наверное, из тех, что называют «добротной». Под воротником, сзади - синяя печать приюта. Удивительные несмываемые чернила, которые держатся куда лучше, чем краска на самой ткани, выцветшая от стирок. Дети считают, что клеймо делает их похожими на заключённых. Том старается посильнее завернуть воротник, чтобы прикрыть печать тканью.
Тёмные волосы на голове неровно, лесенкой пострижены. На ногах у него - ботинки на вырост. Том хмурится и готовится выйти за дверь. Потом останавливается и три раза жмурится, поворачивается на одной ноге в одну, затем в другую сторону и говорит скороговоркой «Господи, помоги мне» девять раз: столько раз, сколько ему лет.