Цензура на "Эхе Москвы"?
Не так давно уважаемая мной Ксения Ларина обиделась на пост Саши Сотника из "Политвестника" - далеко не самый резкий. Прореагировала очень эмоционально и расфрендилась с Сашей, несмотря на его извинения. Я её уважал и продолжаю уважать, как и ещё добрую половину сотрудников "Эха", но всё же сие не причина для того, чтобы я умолчал о некоторых занятных наблюдениях об этой радиостанции. Главный редактор ярославского "Эха", сняла с прямого эфира "Особое мнение" с Артемием Троицким, говорившем об Урлашове на следующий день после его ареста. Самой неприятной в той истории была её - главного редактора ярославского "Эха" - последующая переписка с Троицким: смесь наглости и холуйства. Она выложена на сайте радиостанции. Интересно, московское эховское начальство хоть слегка пожурило за это сию даму? А теперь - пара собственных недавних наблюдений. Я нечасто посылаю на "Эхо" смс с комментами - на другие станции не посылаю вообще, но тут я неделю жил на даче, не имея выхода в интернет и постоянно слушая "Эхо". 18-го июля я тоже был там. Около 19-00 вечера в прямом эфире я услышал от собственного корреспондента "Эха", находившегося в районе Манежки, что две с половиной тысячи человек, заявленные МВД, ничему не соответствуют и на площади не менее 15 000. Утром следующего дня "Эхо" сообщило, что по их собственным данным накануне на Манежке было около 10 000. Но, видимо, и эта цифра кому-то не понравилась и 20-го "Эхо" сообщило, что 18-го по их собственным подсчётам на Манежке и вокруг неё было около 5000 сторонников Навального. Интересно, они два дня снимки сверяли, видео...? Пересчитывали вновь и вновь, или более чем вдвое им увеличивать МВДшные данные запрещено "внутренним регламентом"? Но не буду гадать. Соглашусь, что они просто два дня уточняли данные по фото и видео материалам. И ещё одна история, также связанная с выборами мэра Москвы. Бунтман обсуждал внезапный выход Навального на свободу на следующий день после приговора. Дело было вечером, делать было нечего. Я послал СМС, что судья Блинов, желая угодить властям, ненароком подставился и переусердствовал - его приговор опротестовало само обвинение. Это замечание, как мне кажется, не самое ценное, было немеденно зачитано Бунтманом в эфир и вполе благожелательно прокомментировано. Тогда я написал, что выборы мэра Москвы не могут быть честными по определению, ибо при нелегитимном президенте не может быть легитимный мэр столицы. Такой мэр - каким бы ни было его имя - оказался бы для Путина не менее опасен, чем Киров для Сталина или Рём для Гитлера, и тоже отправил этот текст смс-кой. Бунтман её не прочитал. Хорошо. Сообщений от слушателей на "Эхо" приходит немало (знаю это не понаслышке), могло и затеряться. Ближе к концу программы повторил отправку. С тем же результатом. Чтобы снять вопросы, скажу, что смс подписал и указал город отправки, как того требуют эховские правила. Сей факт показался мне любопытным и я повторил отправку этого сообщения несколько раз в разные эховские программы с разными ведущими и гостями, обсуждавшими выборы мэра - а их обсуждали почти все. Не помню точно, сколько раз я повторил отправку. Думаю - 7-8 примерно. Не прочитали ни разу. Всё, конечно, может быть - не заметили, пролистнули, просто сочли неинтересным и бессодержательным. Повторяю, всё возможно. И всё же, мне кажется, что говорить, даже цитируя слушателей, о нелегитимности Путина на посту президента на "Эхе" не то, чтобы совсем запрещено - если кто-то из дозвонившихся в прямой эфир такое брякнет, то уж ладно, так и быть - но, как бы это сказать - не принято. Сотрудникам и гостям сие не рекомендуется. Может, гостям в более мягкой форме, типа, "Вы нас поймите, у нас и так проблемы, а Вы...", а сотрудникам в более прямой... Кто знает? Я ничего не утверждаю, лишь делюсь наблюдениями. Может, кто-то тоже заметил такую тенденцию? Да, кстати. Думаю, что Лариной такое рекомендовать бессмысленно. Она в позапрошлую субботу Путина позором России в прямом эфире назвала. Хотя - позор, это одно, а легитимность - другое. За позорность никого судить нельзя. А нелегитимный президент - не президент, а узурпатор, подпадающий под действие уголовной статьи.