Баклан и Кусто.
Ни к селу, ни к городу вспомнилось...
Время действия: июль 2002 года.
Место действия: Патрейская подводная археологическая экспедиция. Акватория между косой Чушка и островом Крупинина. Итак, однажды…
Однажды, дядя Изя и я в гидрокостюмах подпирали филейной частью шельф Таманского залива. Вокруг - жара, мошка, пиявистый планктон, мутная грязь и сероводородная вонь гниющего тростника… Напротив нас мерно взбулькивал на волнах катамаран. На катамаране знатный океанолог-полярник (2 зимовки в Антарктиде и большая пьянка в Кейптауне) Баклан брал пробы илов.
Со стороны это выглядело так:
Баклан (в дайв-маске и трубке, чтобы хоть что-то разглядеть и хоть чем-то дышать) свесил свои колосящиеся волосами ножищи вниз. Между бакланьих ног из-под воды торчала труба керна. По этой трубе, забивая керн в дно, гулял вверх-вниз пятнадцатикилограмовый «блин» от штанги.
Когда «блин» шёл вниз в воду - раздавалось звучное «плюх!», дополняемое не менее звучным металлическим «блямс!», а вверх бил гейзер грязной вонючей жижи.
Когда Баклан с натугой возвращал своё орудие труда в крайне-верхнее положение, слышался натужно-хриплый матерок океанолога: «Б…ть, п…ц!..»
Как известно, наблюдать за чужой работой можно вечно.
Плюх-блямс! «Б…ть, п…ц!..»
Плюх-блямс! «Б…ть, п…ц!..»
Через минут двадцать сизифова труда запас непарламентных выражений у Баклана иссяк и тот перешёл от декламации к риторике:
Плюх-блямс! «Кто всё это…»
Плюх-блямс! «…придумал?! Эту подводную…»
Плюх-блямс! «…археологию?!! Эти грёбаные…»
Плюх-блямс! «…акваланги?!!!»
Тут свою лепту решил внести дядя Изя, лениво обронивший:
-Это Кусто…
Гробовая тишина, а затем рвущийся из самой баклановской души и уходящий в ультразвук вопль Баклана: «Кусто - ССССССССУУУУУУУУУУКАААААААА!!!!!!!!!..»
Дальше Баклан работал молча, т.к. сорвал голос напрочь.
Плюх-блямс!
Плюх-блямс!
Вечером Баклан от досады нажрался так, что достопамятная гулянка в Кейптауне (грянувшая после полугодового сидения бок о бок с пингвинами) показалась океанологу милым и ненапряжным чаепитием в Мытищах.
Голос у Баклаши прорезался совершенно внезапно для всех, включая его самого, только на следующее утро. Мучимый могучим синдромом абстиненции, океанолог-полярник кое-как дошкандыбал от палатки до столовки и уверенно спросил у холодильника: "Пиво есть?"
Холодильник так удивился, что промолчал...
Время действия: июль 2002 года.
Место действия: Патрейская подводная археологическая экспедиция. Акватория между косой Чушка и островом Крупинина. Итак, однажды…
Однажды, дядя Изя и я в гидрокостюмах подпирали филейной частью шельф Таманского залива. Вокруг - жара, мошка, пиявистый планктон, мутная грязь и сероводородная вонь гниющего тростника… Напротив нас мерно взбулькивал на волнах катамаран. На катамаране знатный океанолог-полярник (2 зимовки в Антарктиде и большая пьянка в Кейптауне) Баклан брал пробы илов.
Со стороны это выглядело так:
Баклан (в дайв-маске и трубке, чтобы хоть что-то разглядеть и хоть чем-то дышать) свесил свои колосящиеся волосами ножищи вниз. Между бакланьих ног из-под воды торчала труба керна. По этой трубе, забивая керн в дно, гулял вверх-вниз пятнадцатикилограмовый «блин» от штанги.
Когда «блин» шёл вниз в воду - раздавалось звучное «плюх!», дополняемое не менее звучным металлическим «блямс!», а вверх бил гейзер грязной вонючей жижи.
Когда Баклан с натугой возвращал своё орудие труда в крайне-верхнее положение, слышался натужно-хриплый матерок океанолога: «Б…ть, п…ц!..»
Как известно, наблюдать за чужой работой можно вечно.
Плюх-блямс! «Б…ть, п…ц!..»
Плюх-блямс! «Б…ть, п…ц!..»
Через минут двадцать сизифова труда запас непарламентных выражений у Баклана иссяк и тот перешёл от декламации к риторике:
Плюх-блямс! «Кто всё это…»
Плюх-блямс! «…придумал?! Эту подводную…»
Плюх-блямс! «…археологию?!! Эти грёбаные…»
Плюх-блямс! «…акваланги?!!!»
Тут свою лепту решил внести дядя Изя, лениво обронивший:
-Это Кусто…
Гробовая тишина, а затем рвущийся из самой баклановской души и уходящий в ультразвук вопль Баклана: «Кусто - ССССССССУУУУУУУУУУКАААААААА!!!!!!!!!..»
Дальше Баклан работал молча, т.к. сорвал голос напрочь.
Плюх-блямс!
Плюх-блямс!
Вечером Баклан от досады нажрался так, что достопамятная гулянка в Кейптауне (грянувшая после полугодового сидения бок о бок с пингвинами) показалась океанологу милым и ненапряжным чаепитием в Мытищах.
Голос у Баклаши прорезался совершенно внезапно для всех, включая его самого, только на следующее утро. Мучимый могучим синдромом абстиненции, океанолог-полярник кое-как дошкандыбал от палатки до столовки и уверенно спросил у холодильника: "Пиво есть?"
Холодильник так удивился, что промолчал...