Май 45-го...
Май 45-го пах смертью. И гарью.
***
Ночь, последняя ночь многолетней войны тянулась мучительно долго как застарелая болезнь. Тянулась и всё никак не хотела кончаться. Солнышко словно боялось выглянуть из-за виднокрая, не желая узреть то, что сотворили с землёй эти пасынки природы - люди...
Тем не менее света хватало. Даже не света - огня. Рукотворного, яростного, беспощадного.
Стоящий на границе огня и тьмы человек провёл рукой по своим рано поседевшим волосам. По лицу. Взглянул на руку. Копоть. Она была сейчас всюду.
Позади, за спиной, воздух рвали надсадно бухающий гром и огненный плети вспышек. Там гремело и клокотало так, что не открой человек рта - оглох бы навсегда.
То было позади, а впереди... Впереди была смерть.
Впереди, не так уж и далеко, пламя жадно пожирало человеческие жилища... Последнее или как сказал бы его прапорщик "остатнее" логово врага корчилось в пожарище.
В голове человека мелькнуло старое, многократно сказанное и писанное, но от этого вовсе не потерявшее свой блеск: "Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет!"
"И погибнет..."
Яркие отблески зловеще высвечивали окрестности, тоже не так давно превратившиеся в пепелища.
Копоть. Всюду копоть. Сгоревшие леса, города, сёла, степи...
Война. Война, которая ещё не кончилась.
Человек машинально вытер руку о грудь - под пальцами звякнуло. Прохладный металл. Награда. Сколько она у него? Да почитай что давно. Аж - с 37-го, кровавого...
Пора, пора всё это кончать.
Человек вскинул наскоро оттёртую от копоти руку. Тут же застучали подковы подлетевшего верхом рассыльного.
- Всё. Время!..
Рассыльный понятливо кивнул и сгинул.
Сгинул, чтобы через мгновение вернуться лязгом, фырканьем, рёвом и дрожью земной. Войско убитое, растерзанное, воскресшее, превозмогшее нечеловеческой мощи врага, прошедшее с боями пол мира, лавиной покатилось вперёд.
Последний удар.
...Большой воевода Евпатий, рекомый Коловратом, одёрнул кольчугу, полученную восемь лет назад в награду от Великого князя рязанского Юрия Ингворовича, и легко взлетел в седло. В голове было ясно и покойно.
"Кто с мечом к нам..."
Чуть приотставший от воеводы прапорщик повыше вздёрнул прапор - стяг с ликом Спасителя.
- За Русь, други, - Евпатий приподнялся в стременах. - Сабли вон!
Без дождя отгремевшая в предрассветном небе гроза умолкла - ухо отчётливо поймало шелест тысяч вылетающих из ножен клинков...
***
...Май лета 6754-го от сотворения Мира или 1245-го года от рождества Христова пах смертью. И гарью.
Бронированный вал дружинной конницы споро перешёл с рыси на галоп. Выжженая степь в страхе стелилась под копытами.
Рязанцы, муромцы, волыняне, владимирцы, суздальцы, черниговцы и многие-многие другие. Они всё помнили. Они ничего не забыли...
Где-то позади пылающего становища на берегу Онона заполошно ударили барабаны ханских наккаров. Там сейчас метались люди и домашняя скотина. Там сейчас царил ужас.
Среди воплей и визга останки последнего ордынского тумена ждали неизбежного, надеясь только на одно - дать утечь в степь своему повелителю. Но Бату-хан уже видел, что не успевает - напрасно какой-то богатур пытался уволочь в тающую ночь аргамака с окаменевшим от безысходности всадником...
...И был рассвет. И встало солнце. И не стало Орды.
***
Ночь, последняя ночь многолетней войны тянулась мучительно долго как застарелая болезнь. Тянулась и всё никак не хотела кончаться. Солнышко словно боялось выглянуть из-за виднокрая, не желая узреть то, что сотворили с землёй эти пасынки природы - люди...
Тем не менее света хватало. Даже не света - огня. Рукотворного, яростного, беспощадного.
Стоящий на границе огня и тьмы человек провёл рукой по своим рано поседевшим волосам. По лицу. Взглянул на руку. Копоть. Она была сейчас всюду.
Позади, за спиной, воздух рвали надсадно бухающий гром и огненный плети вспышек. Там гремело и клокотало так, что не открой человек рта - оглох бы навсегда.
То было позади, а впереди... Впереди была смерть.
Впереди, не так уж и далеко, пламя жадно пожирало человеческие жилища... Последнее или как сказал бы его прапорщик "остатнее" логово врага корчилось в пожарище.
В голове человека мелькнуло старое, многократно сказанное и писанное, но от этого вовсе не потерявшее свой блеск: "Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет!"
"И погибнет..."
Яркие отблески зловеще высвечивали окрестности, тоже не так давно превратившиеся в пепелища.
Копоть. Всюду копоть. Сгоревшие леса, города, сёла, степи...
Война. Война, которая ещё не кончилась.
Человек машинально вытер руку о грудь - под пальцами звякнуло. Прохладный металл. Награда. Сколько она у него? Да почитай что давно. Аж - с 37-го, кровавого...
Пора, пора всё это кончать.
Человек вскинул наскоро оттёртую от копоти руку. Тут же застучали подковы подлетевшего верхом рассыльного.
- Всё. Время!..
Рассыльный понятливо кивнул и сгинул.
Сгинул, чтобы через мгновение вернуться лязгом, фырканьем, рёвом и дрожью земной. Войско убитое, растерзанное, воскресшее, превозмогшее нечеловеческой мощи врага, прошедшее с боями пол мира, лавиной покатилось вперёд.
Последний удар.
...Большой воевода Евпатий, рекомый Коловратом, одёрнул кольчугу, полученную восемь лет назад в награду от Великого князя рязанского Юрия Ингворовича, и легко взлетел в седло. В голове было ясно и покойно.
"Кто с мечом к нам..."
Чуть приотставший от воеводы прапорщик повыше вздёрнул прапор - стяг с ликом Спасителя.
- За Русь, други, - Евпатий приподнялся в стременах. - Сабли вон!
Без дождя отгремевшая в предрассветном небе гроза умолкла - ухо отчётливо поймало шелест тысяч вылетающих из ножен клинков...
***
...Май лета 6754-го от сотворения Мира или 1245-го года от рождества Христова пах смертью. И гарью.
Бронированный вал дружинной конницы споро перешёл с рыси на галоп. Выжженая степь в страхе стелилась под копытами.
Рязанцы, муромцы, волыняне, владимирцы, суздальцы, черниговцы и многие-многие другие. Они всё помнили. Они ничего не забыли...
Где-то позади пылающего становища на берегу Онона заполошно ударили барабаны ханских наккаров. Там сейчас метались люди и домашняя скотина. Там сейчас царил ужас.
Среди воплей и визга останки последнего ордынского тумена ждали неизбежного, надеясь только на одно - дать утечь в степь своему повелителю. Но Бату-хан уже видел, что не успевает - напрасно какой-то богатур пытался уволочь в тающую ночь аргамака с окаменевшим от безысходности всадником...
...И был рассвет. И встало солнце. И не стало Орды.