Дневник Романова Константина Константиновича: август 1880
[1877 год]
июнь 1877
[1879 год] июнь 1879
июль и август 1879
сентябрь и октябрь 1879
[1880 год] март 1880
апрель и май 1880
июнь 1880
июль 1880
16 августа (4 августа). К. Маковский будет писать с меня портрет; это мой подарок Мама перед плаванием. Он пишет меня сидящим на стуле, просто в сюртуке, облокотившись на руку.
Ездил в город, надо было принять деньги для второй роты...
17 августа (5 августа). Со вторым поездом поехал в город, в мастерскую Маковского. Он держал меня два часа; у него много прекрасных вещей, картин, портретов и древностей. Не пришлось соскучиться. Я много читаю последнее время, и с увлечением. Павел Егорович дал мне в русском переводе Гетевского «Вертера». Потом я непременно прочту его в подлиннике. Читаю 2-й том Сборника государственных знаний.
Всем обществом ездили пить чай в Елизаветинском павильоне.
Папа эти дни весел и ласков как с Мама, так и с нами, обеды проходят очень мирно, без сцен и тому подобных неприятностей. Когда он в хорошем расположении, я чувствую к нему прилив нежности и его присутствие меня не стесняет, что случается каждый раз, если он мрачно и раздражительно настроен.
И Мама тоже становится к нему доверчивее в его хорошие дни.
Вертится в голове музыка на слова Хомякова: «Я видел, как посланник раз...», но трудный аккомпанемент, звучащий в голове, никак не клеится.
18 августа (6 августа). Преображение господне. По-настоящему, мне, яко флигель-адъютанту, следовало бы находиться в свите Государя в лагере на празднике Преображенского полка. Но придираясь к букве закона и пользуясь положением ротного командира, занятого своей службой, я воздержался от излишнего и неприятного рвения к придворно-гвардейской суете.
20 августа (8 августа). Утром гуляли с Татьяной Михайловной и Павлом Егорычем. Были на нашем прелестном кладбище. Теперь всюду цветет пахучий, душистый горошек - я так люблю эти цветы, хотел бы, чтобы моя могила была ими убрана.
23 августа (11 августа). Павловск. День прекрасный, быть может, последний настоящий летний день. Мы с Татьяной Михайловной утром пошли в поле, погулять по живописному берегу Славянки. Я с детства люблю это поле, засеянное рожью и овсом, где тут и там синеют васильки, люблю быструю речку с небольшими порогами и крутыми берегами. С самых ранних лет в моей памяти врезался обширный вид на Царскую Славянку, на извилины речки и на большую кирху под соломенной крышей вдали. В этом поле дышится свободнее, невольно забываешь и свист локомотива, и городскую жизнь.
Тут мне так показалось хорошо, что после завтрака я отыскал Володю Кеппена и повел его показать свое милое поле. Но мы пошли другой дорогой, не городом, а через кладбище, которым я тоже люблю похвастать перед приезжими.
День был теплый, мне очень захотелось выкупаться в Славянке, неподалеку от первого порога. Но тут уже были купальщики. Мы с Володей в ожидании, что все уйдут и место останется свободным, походили взад и вперед вдоль берега, перебрались по камушкам через порог и сидели на траве. Когда все купальщики ушли, я разделся на траве и бросился в свежую воду. Страх как люблю купаться на открытом воздухе.
Мне все чаще приходит в голову, что не скоро придется наслаждаться жизнью дома, и грустно становится при мысли долгого отсутствия.
Я и теперь наслаждаюсь прелестями северного лета - воображаю, как стоскуюсь по ним вдали от родины.
24 августа (12 августа). Вышел единственный номер за нынешний год «Дневника писателя» Достоевского.
26 августа (14 августа). На днях последовал Высочайший указ, произведший на всех Русских самое приятное впечатление. III-е отделение собственной Е.И.В. канцелярии упразднено в своем прежнем значении и отдано министерству внутренних дел. Министром назначен Гр. Лорис-Меликов, а верховная распорядительная комиссия отменена. По этому случаю вышла прекрасная статья в сегодняшнем «Голосе».
Вместе с этими хорошими известиями все общество, а в особенности наша семья озабочена слухами, касающимися Государя. Многие утверждают, что Он женится, другие же, что скоро женится. Главное беспокойство в сомнениях о том, какое положение займет бывшая княжна Д., будет ли она признана законной Супругой и станет членом семьи или же ее отношение к Государю не изменится относительно прежнего.
Кроме того, много говорят о ссоре между Государем и Великим Князем Главнокомандующим из-за появившихся во французской «Nouvelle revue» записок о нашей последней войне, где действия и влияния Государя выставлены в самом безобразном виде. Дело в том, что подробные сведения могли быть представлены в французский журнал только лицом, совершенно посвященным в дела Главной квартиры и никак не помимо Николая Николаевича. Разумеется, он не виновен, но с его стороны была крайняя оплошность и непредусмотрительность. Как бы то ни было, но ссора произошла, и ужасная, перед самыми маневрами, на которых Главнокомандующий, кроме первого дня, не показывался - говорят, он передает начальство над войсками Цесаревичу и останется во главе одной конницы. Говорили об его отъезде за границу, он же остается.
27 августа (15 августа). Успение Богоматери. Обедня. Холод, как осенью. Успел очень много прочесть. Обедали у Государя. Все последнее время он очень мрачен и раздражителен, все имеющие с ним дело говорят, что трудно с ним заговаривать. Он избегает всяких положительных разговоров и крайне молчалив. За обедом говорил он мало, только о пустых предметах. Ко мне лично Он очень милостив. С Николаем Николаевичем (который тоже обедал) Он помирился и был любезен.
28 августа (16 августа). После полдня к нам приезжал Государь прощаться перед отъездом в Крым. Разговор шел очень худо, несколько раз даже совсем прекращался и наступало томительное молчание. Мама, Оля, Вилли и я не знали, как поддержать беседу с Государем, если он сам молчит, разговаривать очень трудно.
Продолжение следует...
июнь 1877
[1879 год] июнь 1879
июль и август 1879
сентябрь и октябрь 1879
[1880 год] март 1880
апрель и май 1880
июнь 1880
июль 1880
16 августа (4 августа). К. Маковский будет писать с меня портрет; это мой подарок Мама перед плаванием. Он пишет меня сидящим на стуле, просто в сюртуке, облокотившись на руку.
Ездил в город, надо было принять деньги для второй роты...
17 августа (5 августа). Со вторым поездом поехал в город, в мастерскую Маковского. Он держал меня два часа; у него много прекрасных вещей, картин, портретов и древностей. Не пришлось соскучиться. Я много читаю последнее время, и с увлечением. Павел Егорович дал мне в русском переводе Гетевского «Вертера». Потом я непременно прочту его в подлиннике. Читаю 2-й том Сборника государственных знаний.
Всем обществом ездили пить чай в Елизаветинском павильоне.
Папа эти дни весел и ласков как с Мама, так и с нами, обеды проходят очень мирно, без сцен и тому подобных неприятностей. Когда он в хорошем расположении, я чувствую к нему прилив нежности и его присутствие меня не стесняет, что случается каждый раз, если он мрачно и раздражительно настроен.
И Мама тоже становится к нему доверчивее в его хорошие дни.
Вертится в голове музыка на слова Хомякова: «Я видел, как посланник раз...», но трудный аккомпанемент, звучащий в голове, никак не клеится.
18 августа (6 августа). Преображение господне. По-настоящему, мне, яко флигель-адъютанту, следовало бы находиться в свите Государя в лагере на празднике Преображенского полка. Но придираясь к букве закона и пользуясь положением ротного командира, занятого своей службой, я воздержался от излишнего и неприятного рвения к придворно-гвардейской суете.
20 августа (8 августа). Утром гуляли с Татьяной Михайловной и Павлом Егорычем. Были на нашем прелестном кладбище. Теперь всюду цветет пахучий, душистый горошек - я так люблю эти цветы, хотел бы, чтобы моя могила была ими убрана.
23 августа (11 августа). Павловск. День прекрасный, быть может, последний настоящий летний день. Мы с Татьяной Михайловной утром пошли в поле, погулять по живописному берегу Славянки. Я с детства люблю это поле, засеянное рожью и овсом, где тут и там синеют васильки, люблю быструю речку с небольшими порогами и крутыми берегами. С самых ранних лет в моей памяти врезался обширный вид на Царскую Славянку, на извилины речки и на большую кирху под соломенной крышей вдали. В этом поле дышится свободнее, невольно забываешь и свист локомотива, и городскую жизнь.
Тут мне так показалось хорошо, что после завтрака я отыскал Володю Кеппена и повел его показать свое милое поле. Но мы пошли другой дорогой, не городом, а через кладбище, которым я тоже люблю похвастать перед приезжими.
День был теплый, мне очень захотелось выкупаться в Славянке, неподалеку от первого порога. Но тут уже были купальщики. Мы с Володей в ожидании, что все уйдут и место останется свободным, походили взад и вперед вдоль берега, перебрались по камушкам через порог и сидели на траве. Когда все купальщики ушли, я разделся на траве и бросился в свежую воду. Страх как люблю купаться на открытом воздухе.
Мне все чаще приходит в голову, что не скоро придется наслаждаться жизнью дома, и грустно становится при мысли долгого отсутствия.
Я и теперь наслаждаюсь прелестями северного лета - воображаю, как стоскуюсь по ним вдали от родины.
24 августа (12 августа). Вышел единственный номер за нынешний год «Дневника писателя» Достоевского.
26 августа (14 августа). На днях последовал Высочайший указ, произведший на всех Русских самое приятное впечатление. III-е отделение собственной Е.И.В. канцелярии упразднено в своем прежнем значении и отдано министерству внутренних дел. Министром назначен Гр. Лорис-Меликов, а верховная распорядительная комиссия отменена. По этому случаю вышла прекрасная статья в сегодняшнем «Голосе».
Вместе с этими хорошими известиями все общество, а в особенности наша семья озабочена слухами, касающимися Государя. Многие утверждают, что Он женится, другие же, что скоро женится. Главное беспокойство в сомнениях о том, какое положение займет бывшая княжна Д., будет ли она признана законной Супругой и станет членом семьи или же ее отношение к Государю не изменится относительно прежнего.
Кроме того, много говорят о ссоре между Государем и Великим Князем Главнокомандующим из-за появившихся во французской «Nouvelle revue» записок о нашей последней войне, где действия и влияния Государя выставлены в самом безобразном виде. Дело в том, что подробные сведения могли быть представлены в французский журнал только лицом, совершенно посвященным в дела Главной квартиры и никак не помимо Николая Николаевича. Разумеется, он не виновен, но с его стороны была крайняя оплошность и непредусмотрительность. Как бы то ни было, но ссора произошла, и ужасная, перед самыми маневрами, на которых Главнокомандующий, кроме первого дня, не показывался - говорят, он передает начальство над войсками Цесаревичу и останется во главе одной конницы. Говорили об его отъезде за границу, он же остается.
27 августа (15 августа). Успение Богоматери. Обедня. Холод, как осенью. Успел очень много прочесть. Обедали у Государя. Все последнее время он очень мрачен и раздражителен, все имеющие с ним дело говорят, что трудно с ним заговаривать. Он избегает всяких положительных разговоров и крайне молчалив. За обедом говорил он мало, только о пустых предметах. Ко мне лично Он очень милостив. С Николаем Николаевичем (который тоже обедал) Он помирился и был любезен.
28 августа (16 августа). После полдня к нам приезжал Государь прощаться перед отъездом в Крым. Разговор шел очень худо, несколько раз даже совсем прекращался и наступало томительное молчание. Мама, Оля, Вилли и я не знали, как поддержать беседу с Государем, если он сам молчит, разговаривать очень трудно.
Продолжение следует...