Валериев или Корнелиев - казнь Мария Гратидиана (4/5)
(предыдущая часть 3/5)
Есть великолепная, довольно ещё новая, книга отечественных историков А.Короленкова и Е.Смыкова «Сулла», вышедшая в серии ЖЗЛ, в ней - самая подробная и дотошная реконструкция последовательности событий ноября 82 года из тех, что я видел.
Вот цитата из их книги в моем сокращении:
«3 ноября Сулла собрал сенаторов в храме Беллоны, за чертой Вечноrо города, которую не мог пересекать как проконсул. Первый раз за семь с лишним лет обратился он к patres с речью ¬ очевидно, распространяясь о тяжелом положении государства и о необходимости суровых и спасительных мер. Вдруг издалека стали доноситься чьи-то стоны и крики. Присутствующие, естественно, немного забеспокоились. Но оратор словно ждал этого. «Продолжим, отцы-сенаторы, ¬ хладнокровно бросил он, ¬ это по моему приказу убивают кучку мятежников».
По всей видимости, именно на этом заседании Сулла предложил особым образом оформить расправу над побежденными: составить списки осужденных на смерть без суда ¬ проскрипции ¬ и опубликовать их. Нечто подобное уже имело место в 88 rоду, когда объявили врагами Мария, Сульпиция и десять их сторонников , И напуганные patres, несмотря на протест Муция Сцеволы, в тот раз утвердили предложение Суллы. Казалось бы, то, что происходило неподалёку, подсказывало: шутить с победителем не стоит. Однако устрашить patres не удалось. Сенаторы считали, что теперь, после свержения марианскоrо режима, их власть восстановлена и не годится в обход сената составлять списки опальных. В итоге сенат отклонил предложение Суллы.
Ну что ж, придется показать отцам, кто хозяин в государстве. Сулла созвал комиции. В своей речи оратор много разглагольствовал о собственных победах, а также о трудностях в государстве. Он заявил, что улучшит положение дел, если ему будут повиноваться. Но враги пусть не ждут от него пощады. После этого он обнародовал первый список осужденных. Очевидно, с одобрения комиций.
У историй Орозия и Плутарха о том, что проскрипции были введены после возражений Катула или Метелла против убийств, есть очевидные изъяны. Прежде всего, их авторы не учитывают, что между битвой при Коллинских воротах и упомянутым заседанием сената прошло совсем не много времени, один, два дня, за которые сулланцы вряд ли могли совершить что-то из ряда вон выходящее. По-видимому, Плyтарх и Орозий описали ситуацию, которая возникла после начала проскрипций.
Эдикт о проскрипциях предусматривал следующее: того, кто попал в списки «врагов», любой мог безнаказанно убить и даже получить за это награду ¬ 48 тысяч сестерциев за голову. Имущество проскрипта конфисковывалось. Таким образом, Сулла предлагал принять участие в избиении проскриптов всем желающим. Кроме того, он заявил, что пополнит список новыми именами...
Плyrарх писал, что проскрипции были встречены всеобщим недовольством. Но он имел в виду скорее представителей высших классов, против которых в первую очередь и были направлены репрессии.
Свора убийц с энтузиазмом набросилась на своих жертв. Не вполне ясно, когда казнили Цензорина, Каррину и Дaмасиппа ¬ до публикации первого списка или все-таки после, но это, в сущности, не имеет значения. У сикариев, как называли в Риме головорезов, была и другая работа. Одним из первых убили претора Марка Мария Гратидиана, родственника победителя кимвров...»
Как видите, Короленков и Смыков восхитительно точно составили две детальки паззла - заседание сената, на котором Сулла пытался запугать сенаторов резней пленных и, вопреки угрозе, известный из Цицерона отказ сената принять ответственность за репрессии. Однако в прочем они, к сожалению, тоже по-своему упрощают картину, - например, закон о проскрипциях они называют «эдиктом», сильно «ускоряют» события после 3 ноября и почему-то исходят из того, что убийства начались только после публикации первого списка, хотя античные источники уверенно и более-менее единогласно говорят об обратном.
Наконец, вступительно-ознакомительная часть окончена, теперь я предложу свою реконструкцию. Она на этот раз не очень-то конспирологическая, никаких тайн я тут не открою, а просто постараюсь использовать в ней все известные из античных источников сведения.
(Я вообще не исключаю, что я тут открываю велосипед, и что кто-то из античников всё давно расставил по правильным местам, писали о Сулле английские, немецкие, французские (в том числе книгу о нем написал мой любимый Жером Каркопино, тоже конспиролог - а я ее увы, не читал) и итальянские учёные много, а читал я научных трудов на иностранных языках мало. Ну что ж, тем лучше, если так! - дайте наводку, если о таком узнаете. Я буду тогда просто первым кто об этом написал на русском. :) )
Главная, важнейшая по-моему, деталь для правильной реконструкции, от которой все известные мне историки отмахиваются, или вообще не замечают - это слова Цицерона «того самого закона о проскрипциях - Валериева или Корнелиева (точно не знаю)».
Ребята, ЭТО ВОТ ЧТО ТАКОЕ ВООБЩЕ? Это, блин, как? Идёт суд, римский суд. В суде судят по законам. Выступает адвокат, молодой одаренный Цицерон, который ОЧЕНЬ хочет выступить отлично, успешно защитить обвиняемого и прославиться (спойлер: у него всё это получилось). Но для этого азы-то нужно правильно изложить, нет? Как можно ссылаться на закон, не зная кто его принял? Это же позор для молодого адвоката и полная над ним ржака. В Риме все законы именовались по имени предложившего закон магистрата и по предмету, например Lex Cornelia de sicariis et veneficis - Закон Корнелия об убийцах и отравителях, - один из законов, предложенных и проведенных Суллой в качестве диктатора. В судебных речах Цицерон чаще всего сокращает ссылку на закон до имени магистрата - Юлиев закон, Семпрониев закон, итд. И вот уж имя-то можно запомнить? И Тирон, который редактировал и публиковал речи, не мог, что ли, поправить оговорку хозяина? Речь-то знаменитая, одна из главных цицероновых речей, сделавшая Цицерону имя. Нет, братцы, тут другое, конечно, имя Суллы Цицерон помнит хорошо, и это не оговорка никакая, а важный и осмысленный довод оратора, хорошо понятный судьям и слушателям.
Прежде всего, это, очевидно, не эдикт Суллы-диктатора как предполагают Короленков и Смыков - иначе бы Цицерон просто так и сказал, эдикт Корнелия, это, так сказать, элементарная юридическая техника, правильно сослаться на нормативный акт. Цицерон и дальше в речи последовательно называет акт о проскрипциях законом: «Ибо по закону крайним сроком для проскрипций и продажи имущества, бесспорно, были июньские календы».
Закон мог предлагать и вносить на голосование народного собрания только магистрат с правом законодательной инициативы - консул, народный трибун и, возможно, претор. Оба упомянутых возможных автора закона о проскрипциях магистратами были, и законы принимали. Корнелий Сулла ещё в консульство 88 проводил законы, а в ноябре 82 был избран диктатором специально legibus scribundis et rei publicae constituendae - для составления законов и устроения Республики, и законов как диктатор провел много.
Валерий Флакк как интеррекс провел в ноябре 82 года единственный известный закон своего имени- тот самый Lex Valeria об учреждении диктатуры для составления законов и устроения Республики. Но тут есть но.
Закон о проскрипциях, о котором говорит и который цитирует Цицерон, не может быть частью закона Валерия об учреждении диктатуры - есть и такое предположение. Если его принять, то выходит, что Цицерон договаривается до того, что фактически закон о своей диктатуре реально принял не Валерий, а сам Сулла, то есть что диктатура Суллы - чистый произвол, что она полностью нелегитимна и нелегальна. Нет, ребята, Цицерон в 80 вообще-то выступает во время той самой диктатуры, перед судом под председательством избранного по ее законом претора, и он не настолько революционер, чтобы такое бросать, так сказать, в лицо палачам и сатрапам а-ля Георгий Димитров. Он даже и специально об этом в речи говорит:
«Но если установлено, что Росций был убит в нарушение, уже не говорю - древних, но даже и новых законов, то по какому же праву, каким образом, в силу какого закона было продано его имущество? Вот о чем я спрашиваю.
Ты хочешь знать, Эруций (обвинитель Росция - timonya), кого я имею в виду. Не того, кого ты хотел бы и о ком ты думаешь; ибо Суллу оправдало на вечные времена и мое заявление, сделанное мной с самого начала, и его собственная исключительная доблесть. Я утверждаю, что все это совершил Хрисогон (фаворит суллы, в нарушение закона о просикрипциях)».
Да и сами положения закона, которые цитирует Цицерон, совсем не похожи на положения закона об избрании диктатора, они совершенно о других, не связанных с должностью диктатура и объемом его полномочий вещах. Ещё и сроки они устанавливают разные - закон о диктатуре сроком не ограничен, а по закону о проскрипциях они должны закончиться в течение полугода, 1 июня 81 года. Нет, тут дело сложнее и тоньше - это именно отдельный закон, и у Цицерона именно к закону, а не к Сулле, есть претензии, которые он почти открыто, прозрачными намеками, проговаривает.
Конечно, легче всего посчитать закон о проскрипциях Корнелиевым - проведенным Суллой-диктатором после его избрания (известные мне учёные, которые соглашаются, что закон был принят, так и делают). Однако почему (точнее, зачем) тогда запинается Цицерон? Чего он Валерия-то притягивает?
Это, друзья, возможно только в одном случае - если закон был проведен именно Валерием, интеррексом, пока он, а не Сулла был главой Республики (потом Валерий Флакк стал у Суллы-диктатора начальником конницы, но вот уж о праве начальника конницы предлагать законы точно ничего не известно). Если закон провёл Корнелий Сулла, притягивать к нему Валерия - просто глупый «косяк», ничего оратору не дающий для речи полезного.
Но на самом деле нет, этот довод содержательный и полезный. Речь Цицерона в защиту Росция - по содержанию и, так сказать, по внутреннему пафосу, - против всех репрессий, и прошедших проскрипций, и новых обвинений Росция прихвостнями Суллы, он там много говорит, что хватит, пора с любыми репрессиями кончать. и именно в этом контексте оратору нужно показать, что закон о проскрипциях - со всех точек зрения стрёмный, сомнительный. Цицерон десятью способами прозрачно намекает, что «Валериев-Конелиев» закон о проскрипциях - «незаконный», неправильный, и, даже ссылаясь на него и цитируя, он законом его не признаёт. По сути понятно, почему он это делает, закон - чудовищный, не может быть права в римском смысле, «искусства добра и справедливости», предписывающего убивать граждан. Но этого Цицерон открыто сказать в той ситуации не может. А может он сказать и, скорее всего, говорит, что процедура принятия закона сомнительна.
В законе «говорят, написано следующее» - Цицерон делает вид, что закон не читал, то есть, возможно, закон не был и опубликован правильным образом. То есть Цицерон хочет сказать, что честные люди закон не читали, а читали, и воспользовались им, убийцы, наживающиеся на смерти сограждан, типа обвинителей Росция.
Далее, «Валериев или Корнелиев, точно не знаю» - Цицерон пытается отмазать Валерия от авторства, скорее всего не на ровном месте. Валерий как интеррекс предложил закон, но (1) право интеррекса предлагать законы явно под большим вопросом, это чрезвычайный временный глава государства, которого выбирают только чтобы провести выборы в отсутствие законных магистратов, (2) возможно, учитывая быстроту и формальность избрания Суллы в диктаторы по закону Валерия о диктатуре, закон Валерия о проскрипциях мог быть опубликован уже при Сулле-диктаторе, (3) ну и, конечно, по сути закон был именно законом Суллы, - как известно, речь Цицерона была совершенно правильно воспринята как направленная в конечном счёте против репрессий Суллы. То есть _как бы_ оговариваясь «Валериев или Корнелиев (точно не знаю) закон» Цицерон говорит: «закон о проскрипциях, принятый по форме Валерием, но по сути продиктованный Суллой, игнорируя законный порядок (внесенный интеррексом!), проведенный насилием и угрозами, в личных интересах Суллы и его клики, для убийства и ограбления сограждан».
(Есть ещё одна версия, историка О.Любимовой - списки сразу были "опубликованы" Суллой вместе с его ещё проконсульским эдиктом, в котором и были уже все правила проведения репрессий, которые цитирует Цицерон. А потом закон Валерия о диктатуре придал этому эдикту - задним числом - силу закона. Закон о диктатуре давал Сулле право издавать законы без проведения через народное собрание - ну вот, предположительно в нем и появившийся до его принятия эдикт Суллы мог тоже быть признан таким законом. Это очень сильная по-моему версия, которая почти всё, и намёки Цицерона, и сомнения в авторстве закона, учитывает и объясняет. Я вполне допускаю, что и так тоже могло быть. Но всё-таки мне кажется очень маловероятным, чтобы в эдикте Суллы уже в начале ноября, в момент полной неясности его собственного статуса и того, какую власть он получит, был уже сразу установлен срок для завершения репрессий в полгода. То есть я бы в любом случае тогда предположил дополнение эдикта о проскрипциях уже прямо законом Валерия.)
Во теперь у нас есть все элементы паззла, давайте соберем их воедино.
Сулла 1 ноября 82 при Коллинских воротах выиграл войну, теперь он должен был выигрывать мир. Ему самому в 88 и в 87 Марию и Цинне это не удалось. Начиная со 2 ноября решаются вопросы: 1) в каком масштабе будут репрессии против проигравших - марианцев, 2) КТО будет проводить и нести ответственность за репрессии - как они будут "оформлены", 3) что получит Сулла и, шире, как будет поделена власть между Суллой и другими группами и как в этой системе будет обеспечена неприкосновенность Суллы.
Первый ход Суллы - попытка повторить 82 год. Сулла в любом случае, как показали его дальнейшие действия и реформы, собирался чрезвычайно усилить роль сената в государстве и править из сената, как из крепости. Он, наверное, хотел сначала напугать большинство сенаторов и повязать их кровью, проведя такое же как в 88 постановление об объявлении врагами марианцев в самом широком и неопределенном смысле, а дальше уже по ходу репрессий и конституцию поменять под себя, и обеспечить себе в сенате реальное большинство, пользуясь тем, что самая большая вооруженная сила у него в руках репрессии проводятся под его диктовку.
Итак, Сулла возвращается с пленными к вечеру 2 ноября к Риму и утром 3 ноября 82 года (даты условные, конечно, они показывают последовательность событий и их темп) созывает сенат в храме Беллоны на Марсовом поле, вне Померия - священной границы Рима. Здесь сенат принимал послов и полководцев, прибывшиих с войны перед триумфом - пересечение Померия означало сложение проконсулом империя. Вероятно, формально сенат собрался как раз для встречи Суллы - проконсула, вернувшегося с войны против Митридата. Под аккомпанемент криков умирающих самнитов Сулла предлагает сенату повторить 88 год - оформить репрессии эдиктом сената.
На этом этапе речь о диктатуре не идёт возможно, Сулла, если сенатское большинство окажется послушным и поддержит его в репрессиях, был готов соблюдать конституцию и получить власть через обычное консульство на 81 год для себя и кого-то из своих людей.
Сулла предлагает принять эдикт о том, чтобы объявить врагами и расправиться со «всеми преторами, квесторами, военными трибунами, со всеми прочими, кто помогал его врагам с того дня, когда консул Сципион не сдержал заключенного с Суллой соглашения» (Аппиан). И вот когда он заканчивает речь, а в зале ещё слышны крики последних погибающих самнитов, встает Квинт Лутаций Катул - то ли эдилиций, то ли преторий, и произносит ответную речь, цитату из которой приводит Орозий: Кв. Катулл, не таясь, заявил Сулле: «С кем же мы будем побеждать, если в ходе войны мы потеряли тех, кто носил оружие, а в мирное время убиваем безоружных?» По-моему для этих слов Катула это единственный идеально по контексту подходящий момент. «И полк пошёл за трубачом» - скромный и не речистый Катул показывает пример решительности, и большинство сенаторов вслед за ним голосуют против эдикта о репрессиях. Цицерон: За проскрипцию, начатую против тех, кто был способен носить оружие, сенат всё же отказался взять на себя ответственность, (буквально «подписаться») дабы не показалось, что более суровая мера, чем это установлено обычаем предков, принята с согласия государственного совета. Цицерон напоминает судьям (которым предстоит взять ответственность за репрессию против Росция) самую суть дела - речь в сенате шла именно об ответственности.
Я думаю, это был тот самый момент, когда Квинт Лутаций Катул впервые показал себя как защитника справедливости (в римском смысле, не механической, а гуманной) и противника репрессий (Плутарх: не было римлянина, который превосходил бы Катула в справедливости и воздержанности). В отсутствие Марция Филиппа, лидера уцелевших «консерваторов», и, наверное, на фоне осторожного молчания присутствовавших принцепсов - нейтрала Валерия Флакка и консерватора Перперны, Катул внезапно выступил как лидер, по крайней мере моральный, большинства сената - и этот лидер повёл сенат против Суллы...
Итак, Сулла увидел, что сенат намерен остаться в стороне от репрессий и свалить всю грязную работу на него. Кроме того, сенатское большинство, кажется, вообще хочет свести репрессии к минимуму. На таком фоне даже если Сулла получит оба консульства на 81 год, ситуация для него очень скоро может обернуться ещё хуже, чем в 88 году.
Сулла понимает, что на этот сенат он не сможет опереться, - похоже, очень многие тут хотят, чтобы он, как Марий, порезал своих врагов немного, потом случайно поел несвежих грибков и с репутацией опасного психа отправился на тот свет, оставив, наконец, власть отцам.
Возможно, в какой-то момент обсуждения Флакк примирительно говорит что-то вроде: ну вот, оба консула не в Городе, предлагаю выбрать диктатора, чтобы провести выборы, конечно тебя, уважаемый Луций Корнелий, тем же эдиктом к выборам допустим, ну а там ты привлечешь к суду всех, кого считаешь нужным...
Сулла недобро кривит рот и говорит - да нет, почтенные отцы, давайте не будем торопиться, я думаю, кто-то из консулов ещё вернётся в Город (оба консула 82 года - законные главы государства, я напомню, живы-здоровы, Карбон переправился на Сицилию, а Марий-Младший осажден в Пренесте, в 20 милях от Рима) - вот там и поглядим, и УХОДИТ из сената.
Сулла возвращается к своим солдатам и остаётся с ними на Марсовом поле под стенами Рима. Город замирает в напряжённом ожидании. Наступает ночь с 3 на 4 ноября...
Ночь с 3 на 4 ноября. Сулла вызывает в палатку своих вернейших молодцов и говорит: Ну что, по-хорошему они не захотели, придётся по-плохому. Работаем по плану Б. Мужи, кто хочет войти в историю? Очень некрасиво, с кровью, но ярко? Ну и такому герою я этой услуги не забуду, конечно. А эти хрычи в Риме, кстати, не простят. Катилина говорит - я хочу.
4 ноября, раннее утро. В Город врываются команды убийц - солдат Суллы, во главе первой - Катилина. Он находит Мария Гратидиана, обеспечивает, по дороге на могилу Катула, достаточно внушительную аудиторию, и делает то, что делает. Никаких случайностей или эксцессов исполнителя - это убийство в той жестокой форме, за которое Сулла не наказал, очевидно, было именно таким задумано и исполнено. Возможно, Катилина нарушил волю Суллы только в одном (об этом ниже).
Сулла тем временем созывает сходку (о которой говорят Аппиан и, наверное, Цицерон) и объявляет, что он сам решил и будет убивать тех, кто воевал против него. Другие убийцы тоже убивают тех, кого им приказали, без публикации списков, без предупреждения, и несут Сулле доказательства сделанной работы, принеся - получает приказ идти убивать следующую жертву. Головы, может, уже и выставляют на Форуме, пущего страха ради.
Сулла на Марсовом поле, открыто руководит террором. Плутарх: Катилина убил некоего Марка Мария, человека из стана противников Суллы. Голову его он поднес сидевшему на форуме Сулле, а сам подошел к находившемуся поблизости храму Аполлона и умыл руки в священной кропильнице. Плутарх, писавший через два столетия, тут путается в римской городской географии - при империи храмы Аполлона действительно были уже в центре Города, но в 82 году Аполлон был ещё для римлян странный и чужой, чисто греческий медицинский бог, в римскую государственную религиозную систему его не принимали и в священные границы города его храмы не допускали - первый и единственный тогда храм Аполлона Целителя был за Померием. Соответственно, если бы Сулла, которому Катилина поднёс голову, сидел на Форуме, Катилине бы пришлось потом идти вокруг Капитолия, за ворота, к храму, чтобы торжественно осквернить священную кропильницу. Логичнее поместить Суллу где-то ближе к храму, тоже на Марсовом поле.
Я думаю, Сулла не входил в Город, чтобы формально сохранить империй проконсула. Конечно, гражданскую войну он вёл совершенно незаконно, но теперь началась игра уже на мирном поле, и ему, тем более в противостоянии с сенатом, которое грозило затянуться а может, и обостриться, было важно сохранить хотя бы какую-то легитимность своего статуса.
Что же означало убийство Гратидиана?
Оно было конечно спланировано Суллой и проведено Катилиной точно по указаниям Суллы. Это было "живое письмо" (с долей мрачной шутки в духе Суллы) от Суллы сенаторам, отказавшимся разделить ответственность за репрессии.
Оно говорило: Репрессии будут. В максимально жестокой форме. Я, Сулла, плюю на вашу поддержку и буду, вместе с моими людьми, убивать своих врагов и тех, кого я сочту опасными для новой Республики, сам, страшно и жестоко.
Убийство именно Гратидиана говорило: Я сам обеспечу свою безопасность от будущей ответственности за убийства. Смотрите - я жестоко и открыто убиваю того, кто пытался призвать вас к ответственности за 88. Он больше не сможет этого сделать. Со мной такого не будет, никто не поставит для меня крест - все потенциальные враги будут убиты или лишены возможности потом выдвигать обвинения.
Убийство именно врага Катула на могиле Катула говорило: вы не останетесь чистенькими, почтенные отцы, ни один из вас, даже и ты, справедливейший и умереннейший Катул. Я сделаю кровавую работу за вас и для вас, но даже не надейтесь, что сможете остаться в стороне. Я замажу кровью и вас, я заставлю вас сотрудничать, и разделить со мной ответственность.
Оно было: жертвой богам при основании новой, Сулланской республики. И жертвой манам сенаторов - именно их Сулла поставит во главе новой Республики.
И Катул в нём, конечно, не участвовал ни в каком качестве. Во-первых, это полностью исключают его слова по Орозию, во-вторых, и всё остальное, что мы знаем о Катуле (см.выше его характеристику в этом эссе), это тоже исключает. Вот как окончил «свою» гражданскую войну 77 года против Лепида Катул: «Победители удовлетворились миром, что не часто встречается в гражданских войнах» (Флор), «Катул один из всех без кровопролития закончил гражданскую войну» (Ампелий).
Почему всё же Катул, несмотря на то, что его этой казнью привязали к таким делам, против которых он выступал, считал сделанное Катилиной услугой и вступил с ним в дружбу?
Я думаю, Катилина самовольно изменил роль, которую Сулла приготовил в представлении для Катула. Я думаю, Катул был должен присутствовать при казни и после казни ему Катилина должен был вручить голову Гратидиана в присутствии Суллы.
Я думаю, Катилина во главе убийц, ведущий Гратилдиана на казнь, зашёл к Катулу - и тут они вместе изменили сценарий Суллы. Катилина ОТПУСТИЛ Катула, и всё дальнейшее происходило без него. Катулу, только вчера поднявшему голос против репрессий, не вручили на глазах всего Города кровавую голову его врага, не забрызгали кровью на всю жизнь честь и репутацию.
(окончание - часть 5/5)
Есть великолепная, довольно ещё новая, книга отечественных историков А.Короленкова и Е.Смыкова «Сулла», вышедшая в серии ЖЗЛ, в ней - самая подробная и дотошная реконструкция последовательности событий ноября 82 года из тех, что я видел.
Вот цитата из их книги в моем сокращении:
«3 ноября Сулла собрал сенаторов в храме Беллоны, за чертой Вечноrо города, которую не мог пересекать как проконсул. Первый раз за семь с лишним лет обратился он к patres с речью ¬ очевидно, распространяясь о тяжелом положении государства и о необходимости суровых и спасительных мер. Вдруг издалека стали доноситься чьи-то стоны и крики. Присутствующие, естественно, немного забеспокоились. Но оратор словно ждал этого. «Продолжим, отцы-сенаторы, ¬ хладнокровно бросил он, ¬ это по моему приказу убивают кучку мятежников».
По всей видимости, именно на этом заседании Сулла предложил особым образом оформить расправу над побежденными: составить списки осужденных на смерть без суда ¬ проскрипции ¬ и опубликовать их. Нечто подобное уже имело место в 88 rоду, когда объявили врагами Мария, Сульпиция и десять их сторонников , И напуганные patres, несмотря на протест Муция Сцеволы, в тот раз утвердили предложение Суллы. Казалось бы, то, что происходило неподалёку, подсказывало: шутить с победителем не стоит. Однако устрашить patres не удалось. Сенаторы считали, что теперь, после свержения марианскоrо режима, их власть восстановлена и не годится в обход сената составлять списки опальных. В итоге сенат отклонил предложение Суллы.
Ну что ж, придется показать отцам, кто хозяин в государстве. Сулла созвал комиции. В своей речи оратор много разглагольствовал о собственных победах, а также о трудностях в государстве. Он заявил, что улучшит положение дел, если ему будут повиноваться. Но враги пусть не ждут от него пощады. После этого он обнародовал первый список осужденных. Очевидно, с одобрения комиций.
У историй Орозия и Плутарха о том, что проскрипции были введены после возражений Катула или Метелла против убийств, есть очевидные изъяны. Прежде всего, их авторы не учитывают, что между битвой при Коллинских воротах и упомянутым заседанием сената прошло совсем не много времени, один, два дня, за которые сулланцы вряд ли могли совершить что-то из ряда вон выходящее. По-видимому, Плyтарх и Орозий описали ситуацию, которая возникла после начала проскрипций.
Эдикт о проскрипциях предусматривал следующее: того, кто попал в списки «врагов», любой мог безнаказанно убить и даже получить за это награду ¬ 48 тысяч сестерциев за голову. Имущество проскрипта конфисковывалось. Таким образом, Сулла предлагал принять участие в избиении проскриптов всем желающим. Кроме того, он заявил, что пополнит список новыми именами...
Плyrарх писал, что проскрипции были встречены всеобщим недовольством. Но он имел в виду скорее представителей высших классов, против которых в первую очередь и были направлены репрессии.
Свора убийц с энтузиазмом набросилась на своих жертв. Не вполне ясно, когда казнили Цензорина, Каррину и Дaмасиппа ¬ до публикации первого списка или все-таки после, но это, в сущности, не имеет значения. У сикариев, как называли в Риме головорезов, была и другая работа. Одним из первых убили претора Марка Мария Гратидиана, родственника победителя кимвров...»
Как видите, Короленков и Смыков восхитительно точно составили две детальки паззла - заседание сената, на котором Сулла пытался запугать сенаторов резней пленных и, вопреки угрозе, известный из Цицерона отказ сената принять ответственность за репрессии. Однако в прочем они, к сожалению, тоже по-своему упрощают картину, - например, закон о проскрипциях они называют «эдиктом», сильно «ускоряют» события после 3 ноября и почему-то исходят из того, что убийства начались только после публикации первого списка, хотя античные источники уверенно и более-менее единогласно говорят об обратном.
Наконец, вступительно-ознакомительная часть окончена, теперь я предложу свою реконструкцию. Она на этот раз не очень-то конспирологическая, никаких тайн я тут не открою, а просто постараюсь использовать в ней все известные из античных источников сведения.
(Я вообще не исключаю, что я тут открываю велосипед, и что кто-то из античников всё давно расставил по правильным местам, писали о Сулле английские, немецкие, французские (в том числе книгу о нем написал мой любимый Жером Каркопино, тоже конспиролог - а я ее увы, не читал) и итальянские учёные много, а читал я научных трудов на иностранных языках мало. Ну что ж, тем лучше, если так! - дайте наводку, если о таком узнаете. Я буду тогда просто первым кто об этом написал на русском. :) )
Главная, важнейшая по-моему, деталь для правильной реконструкции, от которой все известные мне историки отмахиваются, или вообще не замечают - это слова Цицерона «того самого закона о проскрипциях - Валериева или Корнелиева (точно не знаю)».
Ребята, ЭТО ВОТ ЧТО ТАКОЕ ВООБЩЕ? Это, блин, как? Идёт суд, римский суд. В суде судят по законам. Выступает адвокат, молодой одаренный Цицерон, который ОЧЕНЬ хочет выступить отлично, успешно защитить обвиняемого и прославиться (спойлер: у него всё это получилось). Но для этого азы-то нужно правильно изложить, нет? Как можно ссылаться на закон, не зная кто его принял? Это же позор для молодого адвоката и полная над ним ржака. В Риме все законы именовались по имени предложившего закон магистрата и по предмету, например Lex Cornelia de sicariis et veneficis - Закон Корнелия об убийцах и отравителях, - один из законов, предложенных и проведенных Суллой в качестве диктатора. В судебных речах Цицерон чаще всего сокращает ссылку на закон до имени магистрата - Юлиев закон, Семпрониев закон, итд. И вот уж имя-то можно запомнить? И Тирон, который редактировал и публиковал речи, не мог, что ли, поправить оговорку хозяина? Речь-то знаменитая, одна из главных цицероновых речей, сделавшая Цицерону имя. Нет, братцы, тут другое, конечно, имя Суллы Цицерон помнит хорошо, и это не оговорка никакая, а важный и осмысленный довод оратора, хорошо понятный судьям и слушателям.
Прежде всего, это, очевидно, не эдикт Суллы-диктатора как предполагают Короленков и Смыков - иначе бы Цицерон просто так и сказал, эдикт Корнелия, это, так сказать, элементарная юридическая техника, правильно сослаться на нормативный акт. Цицерон и дальше в речи последовательно называет акт о проскрипциях законом: «Ибо по закону крайним сроком для проскрипций и продажи имущества, бесспорно, были июньские календы».
Закон мог предлагать и вносить на голосование народного собрания только магистрат с правом законодательной инициативы - консул, народный трибун и, возможно, претор. Оба упомянутых возможных автора закона о проскрипциях магистратами были, и законы принимали. Корнелий Сулла ещё в консульство 88 проводил законы, а в ноябре 82 был избран диктатором специально legibus scribundis et rei publicae constituendae - для составления законов и устроения Республики, и законов как диктатор провел много.
Валерий Флакк как интеррекс провел в ноябре 82 года единственный известный закон своего имени- тот самый Lex Valeria об учреждении диктатуры для составления законов и устроения Республики. Но тут есть но.
Закон о проскрипциях, о котором говорит и который цитирует Цицерон, не может быть частью закона Валерия об учреждении диктатуры - есть и такое предположение. Если его принять, то выходит, что Цицерон договаривается до того, что фактически закон о своей диктатуре реально принял не Валерий, а сам Сулла, то есть что диктатура Суллы - чистый произвол, что она полностью нелегитимна и нелегальна. Нет, ребята, Цицерон в 80 вообще-то выступает во время той самой диктатуры, перед судом под председательством избранного по ее законом претора, и он не настолько революционер, чтобы такое бросать, так сказать, в лицо палачам и сатрапам а-ля Георгий Димитров. Он даже и специально об этом в речи говорит:
«Но если установлено, что Росций был убит в нарушение, уже не говорю - древних, но даже и новых законов, то по какому же праву, каким образом, в силу какого закона было продано его имущество? Вот о чем я спрашиваю.
Ты хочешь знать, Эруций (обвинитель Росция - timonya), кого я имею в виду. Не того, кого ты хотел бы и о ком ты думаешь; ибо Суллу оправдало на вечные времена и мое заявление, сделанное мной с самого начала, и его собственная исключительная доблесть. Я утверждаю, что все это совершил Хрисогон (фаворит суллы, в нарушение закона о просикрипциях)».
Да и сами положения закона, которые цитирует Цицерон, совсем не похожи на положения закона об избрании диктатора, они совершенно о других, не связанных с должностью диктатура и объемом его полномочий вещах. Ещё и сроки они устанавливают разные - закон о диктатуре сроком не ограничен, а по закону о проскрипциях они должны закончиться в течение полугода, 1 июня 81 года. Нет, тут дело сложнее и тоньше - это именно отдельный закон, и у Цицерона именно к закону, а не к Сулле, есть претензии, которые он почти открыто, прозрачными намеками, проговаривает.
Конечно, легче всего посчитать закон о проскрипциях Корнелиевым - проведенным Суллой-диктатором после его избрания (известные мне учёные, которые соглашаются, что закон был принят, так и делают). Однако почему (точнее, зачем) тогда запинается Цицерон? Чего он Валерия-то притягивает?
Это, друзья, возможно только в одном случае - если закон был проведен именно Валерием, интеррексом, пока он, а не Сулла был главой Республики (потом Валерий Флакк стал у Суллы-диктатора начальником конницы, но вот уж о праве начальника конницы предлагать законы точно ничего не известно). Если закон провёл Корнелий Сулла, притягивать к нему Валерия - просто глупый «косяк», ничего оратору не дающий для речи полезного.
Но на самом деле нет, этот довод содержательный и полезный. Речь Цицерона в защиту Росция - по содержанию и, так сказать, по внутреннему пафосу, - против всех репрессий, и прошедших проскрипций, и новых обвинений Росция прихвостнями Суллы, он там много говорит, что хватит, пора с любыми репрессиями кончать. и именно в этом контексте оратору нужно показать, что закон о проскрипциях - со всех точек зрения стрёмный, сомнительный. Цицерон десятью способами прозрачно намекает, что «Валериев-Конелиев» закон о проскрипциях - «незаконный», неправильный, и, даже ссылаясь на него и цитируя, он законом его не признаёт. По сути понятно, почему он это делает, закон - чудовищный, не может быть права в римском смысле, «искусства добра и справедливости», предписывающего убивать граждан. Но этого Цицерон открыто сказать в той ситуации не может. А может он сказать и, скорее всего, говорит, что процедура принятия закона сомнительна.
В законе «говорят, написано следующее» - Цицерон делает вид, что закон не читал, то есть, возможно, закон не был и опубликован правильным образом. То есть Цицерон хочет сказать, что честные люди закон не читали, а читали, и воспользовались им, убийцы, наживающиеся на смерти сограждан, типа обвинителей Росция.
Далее, «Валериев или Корнелиев, точно не знаю» - Цицерон пытается отмазать Валерия от авторства, скорее всего не на ровном месте. Валерий как интеррекс предложил закон, но (1) право интеррекса предлагать законы явно под большим вопросом, это чрезвычайный временный глава государства, которого выбирают только чтобы провести выборы в отсутствие законных магистратов, (2) возможно, учитывая быстроту и формальность избрания Суллы в диктаторы по закону Валерия о диктатуре, закон Валерия о проскрипциях мог быть опубликован уже при Сулле-диктаторе, (3) ну и, конечно, по сути закон был именно законом Суллы, - как известно, речь Цицерона была совершенно правильно воспринята как направленная в конечном счёте против репрессий Суллы. То есть _как бы_ оговариваясь «Валериев или Корнелиев (точно не знаю) закон» Цицерон говорит: «закон о проскрипциях, принятый по форме Валерием, но по сути продиктованный Суллой, игнорируя законный порядок (внесенный интеррексом!), проведенный насилием и угрозами, в личных интересах Суллы и его клики, для убийства и ограбления сограждан».
(Есть ещё одна версия, историка О.Любимовой - списки сразу были "опубликованы" Суллой вместе с его ещё проконсульским эдиктом, в котором и были уже все правила проведения репрессий, которые цитирует Цицерон. А потом закон Валерия о диктатуре придал этому эдикту - задним числом - силу закона. Закон о диктатуре давал Сулле право издавать законы без проведения через народное собрание - ну вот, предположительно в нем и появившийся до его принятия эдикт Суллы мог тоже быть признан таким законом. Это очень сильная по-моему версия, которая почти всё, и намёки Цицерона, и сомнения в авторстве закона, учитывает и объясняет. Я вполне допускаю, что и так тоже могло быть. Но всё-таки мне кажется очень маловероятным, чтобы в эдикте Суллы уже в начале ноября, в момент полной неясности его собственного статуса и того, какую власть он получит, был уже сразу установлен срок для завершения репрессий в полгода. То есть я бы в любом случае тогда предположил дополнение эдикта о проскрипциях уже прямо законом Валерия.)
Во теперь у нас есть все элементы паззла, давайте соберем их воедино.
Сулла 1 ноября 82 при Коллинских воротах выиграл войну, теперь он должен был выигрывать мир. Ему самому в 88 и в 87 Марию и Цинне это не удалось. Начиная со 2 ноября решаются вопросы: 1) в каком масштабе будут репрессии против проигравших - марианцев, 2) КТО будет проводить и нести ответственность за репрессии - как они будут "оформлены", 3) что получит Сулла и, шире, как будет поделена власть между Суллой и другими группами и как в этой системе будет обеспечена неприкосновенность Суллы.
Первый ход Суллы - попытка повторить 82 год. Сулла в любом случае, как показали его дальнейшие действия и реформы, собирался чрезвычайно усилить роль сената в государстве и править из сената, как из крепости. Он, наверное, хотел сначала напугать большинство сенаторов и повязать их кровью, проведя такое же как в 88 постановление об объявлении врагами марианцев в самом широком и неопределенном смысле, а дальше уже по ходу репрессий и конституцию поменять под себя, и обеспечить себе в сенате реальное большинство, пользуясь тем, что самая большая вооруженная сила у него в руках репрессии проводятся под его диктовку.
Итак, Сулла возвращается с пленными к вечеру 2 ноября к Риму и утром 3 ноября 82 года (даты условные, конечно, они показывают последовательность событий и их темп) созывает сенат в храме Беллоны на Марсовом поле, вне Померия - священной границы Рима. Здесь сенат принимал послов и полководцев, прибывшиих с войны перед триумфом - пересечение Померия означало сложение проконсулом империя. Вероятно, формально сенат собрался как раз для встречи Суллы - проконсула, вернувшегося с войны против Митридата. Под аккомпанемент криков умирающих самнитов Сулла предлагает сенату повторить 88 год - оформить репрессии эдиктом сената.
На этом этапе речь о диктатуре не идёт возможно, Сулла, если сенатское большинство окажется послушным и поддержит его в репрессиях, был готов соблюдать конституцию и получить власть через обычное консульство на 81 год для себя и кого-то из своих людей.
Сулла предлагает принять эдикт о том, чтобы объявить врагами и расправиться со «всеми преторами, квесторами, военными трибунами, со всеми прочими, кто помогал его врагам с того дня, когда консул Сципион не сдержал заключенного с Суллой соглашения» (Аппиан). И вот когда он заканчивает речь, а в зале ещё слышны крики последних погибающих самнитов, встает Квинт Лутаций Катул - то ли эдилиций, то ли преторий, и произносит ответную речь, цитату из которой приводит Орозий: Кв. Катулл, не таясь, заявил Сулле: «С кем же мы будем побеждать, если в ходе войны мы потеряли тех, кто носил оружие, а в мирное время убиваем безоружных?» По-моему для этих слов Катула это единственный идеально по контексту подходящий момент. «И полк пошёл за трубачом» - скромный и не речистый Катул показывает пример решительности, и большинство сенаторов вслед за ним голосуют против эдикта о репрессиях. Цицерон: За проскрипцию, начатую против тех, кто был способен носить оружие, сенат всё же отказался взять на себя ответственность, (буквально «подписаться») дабы не показалось, что более суровая мера, чем это установлено обычаем предков, принята с согласия государственного совета. Цицерон напоминает судьям (которым предстоит взять ответственность за репрессию против Росция) самую суть дела - речь в сенате шла именно об ответственности.
Я думаю, это был тот самый момент, когда Квинт Лутаций Катул впервые показал себя как защитника справедливости (в римском смысле, не механической, а гуманной) и противника репрессий (Плутарх: не было римлянина, который превосходил бы Катула в справедливости и воздержанности). В отсутствие Марция Филиппа, лидера уцелевших «консерваторов», и, наверное, на фоне осторожного молчания присутствовавших принцепсов - нейтрала Валерия Флакка и консерватора Перперны, Катул внезапно выступил как лидер, по крайней мере моральный, большинства сената - и этот лидер повёл сенат против Суллы...
Итак, Сулла увидел, что сенат намерен остаться в стороне от репрессий и свалить всю грязную работу на него. Кроме того, сенатское большинство, кажется, вообще хочет свести репрессии к минимуму. На таком фоне даже если Сулла получит оба консульства на 81 год, ситуация для него очень скоро может обернуться ещё хуже, чем в 88 году.
Сулла понимает, что на этот сенат он не сможет опереться, - похоже, очень многие тут хотят, чтобы он, как Марий, порезал своих врагов немного, потом случайно поел несвежих грибков и с репутацией опасного психа отправился на тот свет, оставив, наконец, власть отцам.
Возможно, в какой-то момент обсуждения Флакк примирительно говорит что-то вроде: ну вот, оба консула не в Городе, предлагаю выбрать диктатора, чтобы провести выборы, конечно тебя, уважаемый Луций Корнелий, тем же эдиктом к выборам допустим, ну а там ты привлечешь к суду всех, кого считаешь нужным...
Сулла недобро кривит рот и говорит - да нет, почтенные отцы, давайте не будем торопиться, я думаю, кто-то из консулов ещё вернётся в Город (оба консула 82 года - законные главы государства, я напомню, живы-здоровы, Карбон переправился на Сицилию, а Марий-Младший осажден в Пренесте, в 20 милях от Рима) - вот там и поглядим, и УХОДИТ из сената.
Сулла возвращается к своим солдатам и остаётся с ними на Марсовом поле под стенами Рима. Город замирает в напряжённом ожидании. Наступает ночь с 3 на 4 ноября...
Ночь с 3 на 4 ноября. Сулла вызывает в палатку своих вернейших молодцов и говорит: Ну что, по-хорошему они не захотели, придётся по-плохому. Работаем по плану Б. Мужи, кто хочет войти в историю? Очень некрасиво, с кровью, но ярко? Ну и такому герою я этой услуги не забуду, конечно. А эти хрычи в Риме, кстати, не простят. Катилина говорит - я хочу.
4 ноября, раннее утро. В Город врываются команды убийц - солдат Суллы, во главе первой - Катилина. Он находит Мария Гратидиана, обеспечивает, по дороге на могилу Катула, достаточно внушительную аудиторию, и делает то, что делает. Никаких случайностей или эксцессов исполнителя - это убийство в той жестокой форме, за которое Сулла не наказал, очевидно, было именно таким задумано и исполнено. Возможно, Катилина нарушил волю Суллы только в одном (об этом ниже).
Сулла тем временем созывает сходку (о которой говорят Аппиан и, наверное, Цицерон) и объявляет, что он сам решил и будет убивать тех, кто воевал против него. Другие убийцы тоже убивают тех, кого им приказали, без публикации списков, без предупреждения, и несут Сулле доказательства сделанной работы, принеся - получает приказ идти убивать следующую жертву. Головы, может, уже и выставляют на Форуме, пущего страха ради.
Сулла на Марсовом поле, открыто руководит террором. Плутарх: Катилина убил некоего Марка Мария, человека из стана противников Суллы. Голову его он поднес сидевшему на форуме Сулле, а сам подошел к находившемуся поблизости храму Аполлона и умыл руки в священной кропильнице. Плутарх, писавший через два столетия, тут путается в римской городской географии - при империи храмы Аполлона действительно были уже в центре Города, но в 82 году Аполлон был ещё для римлян странный и чужой, чисто греческий медицинский бог, в римскую государственную религиозную систему его не принимали и в священные границы города его храмы не допускали - первый и единственный тогда храм Аполлона Целителя был за Померием. Соответственно, если бы Сулла, которому Катилина поднёс голову, сидел на Форуме, Катилине бы пришлось потом идти вокруг Капитолия, за ворота, к храму, чтобы торжественно осквернить священную кропильницу. Логичнее поместить Суллу где-то ближе к храму, тоже на Марсовом поле.
Я думаю, Сулла не входил в Город, чтобы формально сохранить империй проконсула. Конечно, гражданскую войну он вёл совершенно незаконно, но теперь началась игра уже на мирном поле, и ему, тем более в противостоянии с сенатом, которое грозило затянуться а может, и обостриться, было важно сохранить хотя бы какую-то легитимность своего статуса.
Что же означало убийство Гратидиана?
Оно было конечно спланировано Суллой и проведено Катилиной точно по указаниям Суллы. Это было "живое письмо" (с долей мрачной шутки в духе Суллы) от Суллы сенаторам, отказавшимся разделить ответственность за репрессии.
Оно говорило: Репрессии будут. В максимально жестокой форме. Я, Сулла, плюю на вашу поддержку и буду, вместе с моими людьми, убивать своих врагов и тех, кого я сочту опасными для новой Республики, сам, страшно и жестоко.
Убийство именно Гратидиана говорило: Я сам обеспечу свою безопасность от будущей ответственности за убийства. Смотрите - я жестоко и открыто убиваю того, кто пытался призвать вас к ответственности за 88. Он больше не сможет этого сделать. Со мной такого не будет, никто не поставит для меня крест - все потенциальные враги будут убиты или лишены возможности потом выдвигать обвинения.
Убийство именно врага Катула на могиле Катула говорило: вы не останетесь чистенькими, почтенные отцы, ни один из вас, даже и ты, справедливейший и умереннейший Катул. Я сделаю кровавую работу за вас и для вас, но даже не надейтесь, что сможете остаться в стороне. Я замажу кровью и вас, я заставлю вас сотрудничать, и разделить со мной ответственность.
Оно было: жертвой богам при основании новой, Сулланской республики. И жертвой манам сенаторов - именно их Сулла поставит во главе новой Республики.
И Катул в нём, конечно, не участвовал ни в каком качестве. Во-первых, это полностью исключают его слова по Орозию, во-вторых, и всё остальное, что мы знаем о Катуле (см.выше его характеристику в этом эссе), это тоже исключает. Вот как окончил «свою» гражданскую войну 77 года против Лепида Катул: «Победители удовлетворились миром, что не часто встречается в гражданских войнах» (Флор), «Катул один из всех без кровопролития закончил гражданскую войну» (Ампелий).
Почему всё же Катул, несмотря на то, что его этой казнью привязали к таким делам, против которых он выступал, считал сделанное Катилиной услугой и вступил с ним в дружбу?
Я думаю, Катилина самовольно изменил роль, которую Сулла приготовил в представлении для Катула. Я думаю, Катул был должен присутствовать при казни и после казни ему Катилина должен был вручить голову Гратидиана в присутствии Суллы.
Я думаю, Катилина во главе убийц, ведущий Гратилдиана на казнь, зашёл к Катулу - и тут они вместе изменили сценарий Суллы. Катилина ОТПУСТИЛ Катула, и всё дальнейшее происходило без него. Катулу, только вчера поднявшему голос против репрессий, не вручили на глазах всего Города кровавую голову его врага, не забрызгали кровью на всю жизнь честь и репутацию.
(окончание - часть 5/5)