Куда стекает время
Жила она в Нововасильевке, а бабушка Маруся (её дочь - и мама моей мамы) - в Приазовье, на расстоянии 14 километров.
Транспорта тогда не было никакого (ну разве что телега), и бабушка Марфуня, ещё когда была здорова, примерно раз в неделю приходила проведать дочь и внуков пешком, неся в узелке драгоценное лакомство - пряники или даже конфетки.
Когда с ней случился удар, её уложили на кровать, но она всё время беспокойно показывала рукой в сторону Приазовья.
Пока послали за бабушкой моей, пока та пробежала сквозь многие эти километры, бросив дома детей и хозяйство, бабушка Марфуня ждала, не умирала.
А когда бабушка наконец вбежала в дом и бросилась к её постели, она глянула на дочь прощающимся долгим взглядом, по щеке покатилась крупная такая слезинка... и бабушка Марфуня умерла.
Бабушка моя рассказывала мне это множество раз, как и остальные истории из своей жизни или из жизни всего рода, - благодаря чему в моей памяти и образовались такие крепкие оттиски: много раз повторённые в разных вариациях и с разной степенью подробностей, эти картины отпечатались в моей душе, как античные барельефы с многофигурными композициями...
Слушая этот рассказ впервые, я поинтересовалась у бабушки:
- А почему ты хотя бы эту слезинку не сохранила на память о своей маме?
Бабушку вопрос позабавил и растрогал, и она спросила у меня:
- А как бы я её сохранила?
- Ну, поместила бы во флакончик из-под духов и плотно завинтила крышечку...
Бабушка, мягко улыбнувшись, отвечала:
- Да я как-то не догадалась...
Бабушка Марфуня (Марфа Попова, в девичестве Киреева)
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).
Транспорта тогда не было никакого (ну разве что телега), и бабушка Марфуня, ещё когда была здорова, примерно раз в неделю приходила проведать дочь и внуков пешком, неся в узелке драгоценное лакомство - пряники или даже конфетки.
Когда с ней случился удар, её уложили на кровать, но она всё время беспокойно показывала рукой в сторону Приазовья.
Пока послали за бабушкой моей, пока та пробежала сквозь многие эти километры, бросив дома детей и хозяйство, бабушка Марфуня ждала, не умирала.
А когда бабушка наконец вбежала в дом и бросилась к её постели, она глянула на дочь прощающимся долгим взглядом, по щеке покатилась крупная такая слезинка... и бабушка Марфуня умерла.
Бабушка моя рассказывала мне это множество раз, как и остальные истории из своей жизни или из жизни всего рода, - благодаря чему в моей памяти и образовались такие крепкие оттиски: много раз повторённые в разных вариациях и с разной степенью подробностей, эти картины отпечатались в моей душе, как античные барельефы с многофигурными композициями...
Слушая этот рассказ впервые, я поинтересовалась у бабушки:
- А почему ты хотя бы эту слезинку не сохранила на память о своей маме?
Бабушку вопрос позабавил и растрогал, и она спросила у меня:
- А как бы я её сохранила?
- Ну, поместила бы во флакончик из-под духов и плотно завинтила крышечку...
Бабушка, мягко улыбнувшись, отвечала:
- Да я как-то не догадалась...
Бабушка Марфуня (Марфа Попова, в девичестве Киреева)
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).