Глобально-стадиальное понимание истории
В популярной литературе принято противопоставлять цивилизационный подход формационному, не замечая синтетические, но отнюдь не эклектические, а более адекватные реальности модели. Хотя и не первую, но поистине небывалую глобально-стадиальную картину рисует Юрий Иванович Семёнов, популярность которого заслуженно растёт. "Цивилизации" у Семёнова называются социоисторическими организмами (социорами) или, лучше сказать, социорными системами, которые, прежде всего, различаются по способу производства - Семёнов сторонник исторического материализма (о проблеме субъекта истории и её "движущих силах" он подробно рассказывает в своём колоссальном исследовании "Философия истории".
Цивилизационный подход не позволяет взглянуть на историю, как на целостный, закономерный процесс, но только если не учитывать межцивилизационное, по-другому межсоциорное, взаимодействие. Принимая его во внимание, линию исторического развития можно провести не только внутри конкретной цивилизации, но и через "горизонтальные" связи. Именно это и проделал Семёнов, связав развитие "самостоятельных цивилизаций" в единый процесс мировой истории.
Возможно, в этом вопросе я был бы безоговорочным сторонником Семёнова, если бы не знакомство с Карлом Поппером. В конечном счёте Поппер не отрицает "объективных законов развития общества", он лишь против самонадеянного, безапелляционного их "вскрытия" безответственными "оракулами". "Исторический агностицизм" Поппера вызван скорее осторожностью и правильнее было бы назвать историческим скептицизмом.
Поппер, вообще как методолог науки, справедливо критикует индуктивный метод. Да, существуют и белые вороны, и чёрные лебеди. Точно так же не факт, что закон исторического развития, справедливый для времён Маркса, в равной степени справедлив для седой древности. В этом смысле удивляет Энгельс, зарапортовавшийся до "детопроизводства". Во всём были ребята диалектиками, но на саму причину развития смотрели как парменидовские метафизики, и даже - будучи продолжателями платоновской линии "историцизма" - как идеалисты, усматривая в открытом эволюционном процессе чуть ли не предустановленный неизменный закон.
Я понимаю, почему Семёнова раздражает многофакторный подход. Действительно, это уже не подход, а каша (и вообще угроза философии истории как науке; а какой астролог желает смерти своей "науки"?). Но беря за основу исторического развития единственный фактор, стремясь найти изящное короткое уравнение, нам ничего не остаётся, как укладывать историю в прокрустово ложе. Неудивительно, что исторический материализм, судя по тому, когда он был создан, неплохо описывает позднюю историю, что и создаёт иллюзию его всесильности. Действительно и то, что истмат (вообще, как любая метафизическая теория) применим к истории первобытного общества. Но, на мой взгляд, абсолютизация здесь истмата совершенно некорректна. Впрочем, эта абсолютизация вредна всегда.
Что я делаю? Я беру и без того синтетическую модель Семёнова и делаю небольшую поправку в сторону "плюрально-цивилизационного" подхода. "Плюрально-" - потому что я считаю, что на первобытной стадии немаловажное значение имели и культурные факторы, общественное сознание, которое, увы, не было без остатка детерминировано производством. Разумеется, имели место и географические причины. "Цивилизационного" - потому что в этом (или точнее в том) случае субъектом истории уже не могут являться социоры Семёнова, как людские системы производственных отношений. О каком разнообразии человечества можно было бы вообще говорить, если бы всё оно делилось по нескольким типам таких отношений?
Получается, я занимаю удобную центристскую позицию: по одну сторону от меня все те, кого критикует Семёнов - сторонники автономных цивилизаций и излишне плюралистического подхода (я уж не говорю про провиденциалистов), - а с другой от меня стороны сам Семёнов, замеченный в "истматовском уклоне". Известно, что Маркс предупреждал от вульгаризации метода, от превращения его в шаблон. Тем не менее, истматовцы с молчаливым упрямством стоят на своём - не могут поступиться принципами, ни пяди не уступят другой детерминанте. Кивают порой головами, но на деле остаются догматиками.
Несмотря на фантазии Льва Гумилёва, определённые этнические (этно-цивилизационные) процессы существуют и игнорировать их не следует. Очевидно, что человек одновременно является и гражданином своего государства, и частью того или иного народа - он входит в два общественных организма: в социоисторический и этнический, - а значит история представляет собой нечто более сложное, чем историю только лишь народов, или только лишь социоров. Позже необходимо будет создать модель истории, в которую будут включены этнические процессы хотя бы для нашего исторического таксона, но сейчас я хочу незатейливо проиллюстрировать глобально-стадиальную модель, как остов для будущей модели.
Я полагаю, что в древности истматовский фактор делил власть с культурным фактором: нормы и мораль в обществе вытекали не только из производственных отношений, и эти нормы влияли на становление новых производственных отношений. Объединяя на своей картинке позднепервобытные (первобытно-престижные) и предклассовые общества в единый варварский мир, я разделяю его на два типа. Это довольно вольное, но статистически и уж тем более схематически допустимое деление и "округление". Большую часть варварского мира представляют в основном собственно протополитарные и протополитомагнарные общества, соединённые в единый протополитарный субстрат, на котором будут возникать, деградировать и снова расцветать политарные деспотии. Соответственно, вторая часть варварского мира - общества скорее или совершенно не протополитарные, с зачатками доминомагнарной и милитомагнарной эксплуатации, которые можно было бы назвать протофеодальными или во всяком случае потенциально феодальными.
Сущность разницы между двумя морями варварского океана ещё надо раскрыть. Моё же, повторю, мнение: дело в том числе и в культурных предпосылках, разговор о которых выходит за рамки этой иллюстрации, но ещё предстоит в рамках модели где учитывается этнический или - забегая вперёд - "гегелевский фактор". Собственно в этом и заключается моё отступление от Семёнова: в "изначальном" культурном делении человечества на "Запад" и "Восток", но называя по-истматовски первый протофеодальным, а второй - протополитарным. Разница эта ни в коем случае не дискретная, а количественная и даже условная.
Я ни в коем случае не пытаюсь объяснить историю, сделать её понятной. Здесь всего лишь введение в глобально-стадиальную модель. Если оглавление семёновского фолианта прямо-таки угнетает, то данные схемы, надеюсь, вызовут интерес к его "Философии истории". В любом случае, они интереснее пресловутой "пятичленки", которая висела над доской в школьном кабинете истории. В схеме "по оси абсцисс" у меня время, нелинейно поделённое на тысячелетия, начиная с IV тыс. до н. э. А "по оси ординат" пусть будет нечто вроде усреднённого условного уровня производительных сил для конкретной формации или проформации. Границы на картах тоже условны, здесь важна сама "топология". Далее я буду беззастенчиво пользоваться семёновской копипастой.
Из раннепервобытной формации выделились две, такие же доклассовые, проформации: протополитарная и условно протофеодальная. Мейнстримом была протополитарная ветвь: большинство обществ были протополитарными, и только протополитарная проформация была способна без влияния обществ более высокого типа превратиться в классовое общество, только здесь могла самостоятельно возникнуть цивилизация. Первое классовое общество было, разумеется, политарным. Политаризм - это то же самое, что и "азиатский способ производства", антагонистическое общественное устройство, где государственный аппарат - коллективный владелец собственности - эксплуатирует своих подданных.
Цивилизация возникла в конце IV тыс. до н. э. в виде двух исторических гнёзд на Ближнем Востоке: в долине Нила и Месопотамии. Человеческое общество, таким образом, раскололось на два исторических мира: доклассовый и политарный. Доклассовый мир превратился в инфериорный, лежащий снизу, а политарный стал супериорным, лежащим сверху, что и отражено на схеме ниже.
Возникшие первичные цивилизации неизбежно оказывали влияние на окружающие их предклассовые общества. Одним из результатов такого влияния или социорной индукции является формационное возвышение или супериоризация. На схеме показано, что политарный таксон воздействует на лежащий снизу таксон протополитарных обществ, ускоряя стадиальную трансформацию последних.
Возникшие из протополитарных обществ вторичные цивилизации были так же политарными. Таковыми, например, были цивилизации Эгейского моря. Продолжали возникать политарные общества и независимо от ближневосточной арены. Во второй половине III тыс. до н. э. новое историческое гнездо возникло в долине Инда - цивилизация Хараппы, или Индская. Около середины II тыс. до н. э. появилось историческое гнездо в долине Хуанхэ - Иньская, или Шанская, цивилизация. И хотя и Индское, и Иньское классовые общества возникли тогда, когда на земле уже несколько веков существовали другие цивилизации, они возникли не под влиянием и без влияния последних. Переход к цивилизации в Новом Свете произошёл значительно позже, чем в Старом. Классовые общества стали там зарождаться почти одновременно в двух регионах, в которых в процессе дальнейшего развития образовались две исторические арены: андская и мезоамериканская.
Появление политарного общества было огромным прогрессом в развитии человечества. С переходом к классовому обществу появились монументальные архитектурные сооружения. Возникла письменность, что в огромной степени способствовало развитию духовной культуры. Однако рост продуктивности общественного производства в политарных обществах происходил за счёт простого увеличения продолжительности рабочего времени, а производители материальных благ физически не могли работать сверх определённого числа часов в сутки и сверх определённого числа дней в году. Начиная с некоторого предела возрастание прибавочного продукта могло происходить только за счёт изъятия части жизнеобеспечивающего продукта. Движение пресса эксплуатации на каком-то уровне должно было остановиться. Происходило это, разумеется, не автоматически. Останавливало его движение сопротивление самих производителей.
Там, где это происходило слишком поздно, производительные силы разрушались, деградировали, и классовое общество не только приходило в упадок, но и гибло. В других случаях происходил распад крупного социоисторического организма на мелкие, что вело к ослаблению мощи государственного аппарата и соответственно его способности высасывать прибавочный продукт. Всё это давало возможность непосредственным производителям восстановить силы, а затем всё начиналось сначала. Древневосточным (вообще политарным) обществам был свойственен циклический характер развития. Они возникали, расцветали, а затем приходили в упадок, и даже возвращались на стадию предклассового общества. Способ роста производительных сил, который лежал в основе развития древнеполитарного общества, был тупиковым.
Новая общественно-экономическая формация - античная, рабовладельческая, серварная - возникла вследствие всестороннего воздействия ближневосточной мировой системы на бывшие до этого предклассовыми греческие социоисторические организмы. Это влияние давно уже подмечено историками, назвавшими этот процесс ориентализацией. В результате предклассовые греческие социоры, которые принадлежали к проформации, отличной от протополитарной, превратились в серварные - серваризм появился не в результате трансформации прежних политарных социоров Восточного Средиземноморья. Вслед за греческим историческим гнездом возникли новые исторические гнёзда, в которых шло становление серварного способа производства: этрусское, карфагенское, латинское. Античные социоисторические организмы вместе взятые образовали новую историческую арену - средиземноморскую, к которой и перешла роль центра мирового исторического развития.
Переход к античному обществу был ознаменован существенным прогрессом производительных сил. Но почти весь рост продуктивности общественного производства был достигнут за счёт не столько совершенствования техники, сколько увеличения доли работников в составе населения общества. В доиндустриальную эпоху возрастание числа производителей материальных благ внутри социоисторического организма без увеличения в той же пропорции всего его населения могло происходить только одним способом - путём притока извне готовых работников, причём не имеющих право иметь семьи и обзаводиться потомством.
Постоянный приток извне работников в состав того или иного социоисторического организма с необходимостью предполагал столь же систематические вырывания их из состава других социоров. Всё это было невозможно без применения прямого насилия. Привлекаемые извне работники могли быть только рабами. Рассматриваемый способ увеличения продуктивности общественного производства состоял в утверждении экзогенного рабства. Только постоянный приток рабов извне мог сделать возможным появление самостоятельного способа производства, основанного на труде такого рода зависимых работников. Впервые этот способ производства утвердился только в эпоху расцвета античного общества.
Таким образом, необходимым условием существования античного общества было непрерывное выкачивание человеческих ресурсов из иных социоисторических организмов. И эти иные социоры должны были относиться к типам, отличным от данного, причём предпочтительнее к обществу предклассовому. Бытие системы обществ античного типа было невозможно без существования обширной периферии, состоявшей преимущественно из варварских социоисторических организмов.
Непрерывная экспансия, которая была необходимым условием существования серварных обществ, не могла продолжаться бесконечно. Рано или поздно она становилась невозможной. В Греции кризис общества начался еще в IV в. до н.э., что во многом способствовало её подчинению вначале Македонии, а затем Риму. В Риме переход к серварной формации произошёл на несколько веков позднее, чем в Греции. Соответственно позднее начался и его кризис. В I в. до н.э. - I в. н.э., началось постепенное обволакивание всех существующих социально-экономических связей политарными, а на грани I и II вв. н.э. рабовладельческие отношения стали постепенно сменяться колонатом.
Различие социально-экономических отношений на западе и востоке Римской державы, принадлежность их к разным зонам обусловил распад империи на две части и разную их историческую судьбу. Восточная Римская империя (Византия), отчасти давно уже бывшая, отчасти ставшая к V в. н.э. политарным обществом, сохранилась. Политаризм в Византии носил очень своеобразный характер. В целом ряде отношений это общество отличалось от обычного древнеполитарного, но в главном и основном оно относилось к тому же самому типу. Это нашло своё выражение и в том, что на протяжении тысячи лет своего существования Византия пережила несколько периодов подъёма и упадка.
Но если политарный исторический мир продолжал существовать чуть ли не до наших дней и после схода с исторической магистрали в качестве инфериорного, то античный исторический мир исчез навсегда. Но, погибая, античное общество передало эстафету иным обществам. Переход человечества на более высокую стадию общественного развития снова произошел путём формационного сверхвозвышения.
Подточенная внутренними противоречиями Западная Римская империя рухнула под натиском германцев. Произошло наложение германских предклассовых демосоциальных организмов на обломки западноримского геосоциального организма. На территории погибшей Западной Римской империи произошло то, что историки называют романо-германским синтезом. В результате его родился новый, более прогрессивный способ производства - феодальный и соответственно новая общественно-экономическая формация.
Возникла западноевропейская феодальная система, которая стала центром всемирно-исторического развития. Затем началось расширение центрального исторического пространства за счёт территории Северной, Центральной и Восточной Европы, заполненной предклассовыми социоисторическими организмами, которые тоже относились к той же проформации, что и германские предклассовые общества. Эти общества, одни под воздействием Византии, другие - Западной Европы, стали превращаться и превратились в классовые социоисторические организмы. Но если на территории Западной Европы появилась новая формация - феодальная, то здесь имел место процесс, в результате которого возникли две близкие общественно-экономические параформации, которые можно условно охарактеризовать как парафеодальные (от греч. пара - возле, около): к одной относились социоры Северной Европы, к другой - Центральной и Восточной. Возникли две новые периферийные зоны центрального исторического пространства: североевропейская и центрально-восточноевропейская, в состав которой вошла и Русь. Во внешней периферии продолжали существовать первобытные общества и те же самые политарные исторические арены, что и в античную эпоху.
Во второй половине I тыс. н.э. в Новом Свете на андской исторической арене погибли культура (возможно, цивилизация) Наска и цивилизация Мочика, возникли, расцвели и погибли цивилизация Тиауанако и тесно с ней связанная цивилизация Уари. К первой половине II тыс. относится расцвет империи Чимор, которая в последующем пала под ударами инков. К началу XVI в. вся андская историческая арена оказалась под властью империи инков - Таунтинсуйу. На мезоамериканской исторической арене Нового Света во второй половине I тыс. н.э. погибли цивилизации Теотиуакана, сапотеков (Мойте-Альбана) и майя. Их сменила цивилизация тольтеков, погибшая к концу XII в. В XV в. начинается экспансия ацтеков, подчинивших себе значительную часть мезоамериканской исторической арены.
В результате монгольского завоевания (XIII в.) Северо-Западная Русь и Северо-Восточная Русь, вместе взятые, оказались вырванными из центрального исторического пространства. Центрально-восточноевропейская зона сузилась до центрально-европейской. После избавления от татаро-монгольского ига (XV в.) Северная Русь, получившая в последующем название России, вернулась в центральное историческое пространство, но так как под монгольским воздействием претерпел существенные изменения её социально-экономический строй, то она стала особой периферийной её зоной - восточноевропейской, или российской.
Крупнейший русский историк С.М. Соловьёв выделял в истории Руси-России несколько основных этапов. На первом этапе между членами княжеской семьи господствовали "родовые отношения", для следующего этапа характерен "переход родовых отношений между князьями в государственные". Завершение этого этапа С.М. Соловьёв связывал с царствованием Ивана IV. Говоря о переходе к государственным связям, он фактически имел в виду становление в России политарных отношений, которые действительно окончательно утвердились в правление Ивана IV.
Практически одновременно с феодальным укладом возник купеческо-бюргерский общественно-экономический уклад. По существу, развивались не феодальный уклад сам по себе взятый и не купеческо-бюргерский уклад тоже сам по себе взятый, а единая система, состоявшая из этих двух теснейшим образом связанных укладов. Только этот симбиоз был способен к самостоятельному развитию.
С появлением городов Западная Европа, несомненно, во многих отношениях вышла на уровень более высокий, чем античное и современное ей восточное общество. Невиданных раннее масштабов достигает использование в производстве водяных и ветряных двигателей. Изобретаются и входят в обыденную жизнь механические часы, появляются компас, порох и огнестрельное оружие. Все эти сдвиги нередко объединяются под названием индустриальной революции средних веков. Возрождается преднаука и даже пранаука. Появляются университеты. Новая возникшая городская культура стала охватывать всё более и более широкие слои населения, прежде всего, разумеется, городского. Начала распространяться грамотность и расти потребность в книгах. Это вызвало к жизни знаменитое изобретение И. Гутенберга - книгопечатание.
На грани XV и XVI вв. на территории Западной Европы начал формироваться капитализм. Западноевропейская феодальная мировая система сменилась западноевропейской же капиталистической системой, которая стала центром всемирно-исторического развития. Уже с возникновением городов (Х-ХII вв.) западноевропейское общество вступило на единственный путь, который был способен обеспечить в принципе беспредельное развитие производительных сил - роста производительности труда за счёт совершенствования техники производства. Технический способ обеспечения роста продуктивности общественного производства окончательно возобладал после промышленной революции, начавшейся в последней трети XVIII в.
Капитализм возник в результате закономерного развития предшествовавшего ему общества только в одном месте земного шара - в Западной Европе. В результате человечество разделилось на два основных исторических мира: мир капиталистический и мир некапиталистический, включавший в себя первобытные (в том числе предклассовые), политарные и парафеодальные общества. Капиталистическая мировая система постепенно втянула в орбиту своего влияния все народы и страны. Центральное историческое пространство превратилось во всемирное историческое пространство. Вместе с формированием всемирного исторического пространства шло распространение капитализма по всему миру, становление всемирного капиталистического рынка. Весь мир стал превращаться в капиталистический. Для всех социоисторических организмов, отставших в своём развитии, независимо от того, на какой стадии эволюции они задержались: первобытной, политарной или парафеодальной, стал возможным только один путь развития - к капитализму.
Эти социоры не просто получили возможность миновать, как любили у нас говорить, все стадии, которые лежали между теми, на которых они находились, и капиталистической. Для них, и в этом вся суть дела, стало невозможным не миновать все эти ступени. Таким образом, когда человечество в лице группы передовых социоисторических организмов достигло капитализма, то все остальные магистральные стадии стали пройденными не только для этих, но в принципе и для всех прочих обществ, не исключая и первобытных.
Уже давно модным стало критиковать европоцентризм. В этой критике есть определенная доля истины. Но в целом европоцентристский подход к всемирной истории последних трёх тысячелетий существования человечества совершенно оправдан. Если в III-II тысячелетиях до н.э. центр мирового исторического развития находился на Ближнем Востоке, где образовалась первая в истории человечества мировая система - политарная, то, начиная с VIII в. до н.э., магистральная линия развития человечества идёт через Европу. Именно там всё это время находился и перемещался центр мирового исторического развития, там последовательно сменились остальные три мировые системы - античная, феодальная и капиталистическая. То обстоятельство, что смена античной системы феодальной, а феодальной - капиталистической имела место только в Европе, и легло в основу взгляда на эту линию развития как на одну из множества региональных, как на чисто западную, чисто европейскую. В действительности же это магистральная линия развития человечества.
Неоспоримо мировое значение образовавшейся в Западной Европе буржуазной системы, которая к началу XX в. втянула в сферу своего воздействия весь мир. Все остальные социоисторические организмы образовали историческую периферию. Эта новая периферия существенно отличалась от периферии всех предшествующих эпох развития классового общества. Во-первых, она вся была внутренней, ибо входила во всемирное историческое пространство. Во-вторых, она вся была зависимой от центра. Одни периферийные социоры стали колониями центральных держав, другие оказались в иных формах зависимости от центра.
За пределами Европы супериоризация имела место только в Японии, которая до этого относилась к древнеполитарной общественно-экономической формации. Эта страна в течение нескольких веков была во многом изолирована от прочего мира. До второй половины XIX в. она даже не входила в центральное историческое пространство, принадлежала к внешней периферии. Вплоть до зарождения в ней капиталистических отношений Япония была страной полностью самостоятельной и экономически и политически. И когда после "обновления Мэйдзи" (1867 -1868) началось быстрое развитие капитализма и интенсивное усвоение достижений Запада, она так и не стала зависимой от центра.
В результате воздействия западного мирового центра в страны, лежащие за его пределами, стали проникать буржуазные отношения, вследствие зависимости этих стран от центра капитализм в них приобрел особую форму, отличную от капитализма, существовавшего в странах центра. Этот капитализм был зависимым, периферийным, не способным к прогрессивному развитию, тупиковым. Подразделение капитализма на две качественно отличные формы было открыто Р. Пребишем, Т. Дус-Сантусом и другими сторонниками теорий зависимого развития. Р. Пребишем была создана первая концепция периферийного капитализма.
Имеются все основания полагать, что капитализм центра и капитализм периферии представляют собой два родственных, но тем не менее различных способа производства, первый из которых можно назвать ортокапитализмом (от греч. ортос - прямой, подлинный), а второй паракапитализмом (от греч. пара - возле, около). Соответственно страны центра и страны периферии относятся к двум разным социально-экономическим типам общества: первые к ортокапиталистической общественно-экономической формации, вторые - к паракапиталистической общественно-экономической параформации. Тем самым они принадлежат к двум разным историческим мирам.
Суть отношения между двумя составляющими международной капиталистической системы: ортокапиталистическим центром и паракапиталистической периферией заключается в эксплуатации государствами, входящими в центр, стран, образующих периферию. На это обратили внимание ещё создатели теорий империализма: Дж. Гобсон (1858-1940), Р. Гильфердинг (1877-1941), Н.И. Бухарин (1888-1938), В.И. Ленин (1870-1924), Р. Люксембург (1871-1919). В последующем все основные формы эксплуатации периферии со стороны центра были детально рассмотрены в концепциях зависимого развития.
К началу XX в. в состав зависимых от центра, а тем самым и эксплуатируемых им стран окончательно вошла Россия. Так как к началу XX в. капитализм в Западной Европе окончательно утвердился, то эра буржуазных революций для большинства её стран ушла в прошлое. Зато для остального мира и, в частности, для России, наступила эпоха революций, но иных, чем на Западе. Это были революции, имевшие своей объективной целью уничтожение зависимости от ортокапиталистического центра, направленные одновременно против и паракапитализма, и ортокапитализма и в этом смысле антикапиталистические. Первая их волна пришлась на первые два десятилетия XX в.: революции 1905-1907 гг. в России, 1905-1911 гг. в Иране, 1908-1909 гг. в Турции, 1911-1912 гг. в Китае, 1911-1917 гг. в Мексике, 1917 г. в России.
В октябре 1917 г. в России победила антикапиталистическая рабоче-крестьянская революция. В результате зависимость России от Запада была уничтожена и она вырвалась из периферии. В стране был ликвидирован периферийный капитализм, а тем самым и капитализм вообще. Но вопреки чаяниям и надеждам и руководителей, и участников революции социализм в России не возник: слишком был низок уровень развития производительных сил. В стране сформировалось классовое общество по ряду черт сходное с древним политарным, но отличное от него по своей технической базе. Старое политарное общество было аграрным, новое - индустриальным.
На первых порах индустрополитаризм, или неополитаризм, обеспечил быстрое развитие производительных сил в сбросившей путы зависимости от Запада России. Последняя из отсталого аграрного государства превратилась в одну из самых мощных индустриальных стран мира, что в последующем обеспечило СССР положение одной из двух сверхдержав.
В результате второй волны антикапиталистических революций, имевшей место в странах периферии в 40-х годах XX в., неополитаризм распространился за пределы СССР. Периферия международной капиталистической системы резко сузилась. Оформилась огромная система неополитарных социоисторических организмов, которая приобрела статус мировой. Но не перестала быть мировой и западная капиталистическая система. В результате на земном шаре стали существовать две мировые системы: неополитарная и ортокапиталистическая. Вторая была центром для стран паракапиталистических, периферийных, которые вместе с ней образовывали международную капиталистическую систему. Такая структура нашла выражение в ставшем в 40-50-х гг. в. столь привычным делением человечества на три мира: первый (ортокапиталистический), второй ("социалистический", неополитарный) и третий (периферийный, паракапиталистический).
В результате контрреволюции конца 80-х - начала 90-х гг. Россия, а вместе с ней большая часть неополитарных стран, вступила на путь реставрации капитализма. Неополитарная мировая система исчезла. Тем самым исчезло и характерное для предшествующей эпохи сосуществование двух мировых центров. На земном шаре снова оказался лишь один центр - ортокапиталистический, причём теперь он не расколот, как это было до 1917 г. и даже до 1945 г., на враждующие лагеря. Ортокапиталистические страны сейчас объединены под главенством одного гегемона - США, что резко повышает значение центра и возможность его влияния на весь мир. Все неополитарные страны, вступившие на путь капиталистического развития, снова оказались в зависимости от ортокапиталистического центра, снова вошли в состав его периферии. В результате капитализм, который стал в них формироваться, с неизбежностью приобрел периферийный характер. Как следствие они тем самым оказались в историческом тупике. Сравнительно небольшая часть неополитарных стран выбрала иной путь развития и сохранила независимость от центра. Наряду с зависимой периферией в мире существует независимая периферия (Китай, Вьетнам, КНДР, Куба, Белоруссия). В неё входит также Иран.
Кроме объединения центра вокруг США, что означало возникновение ультраимпериализма, произошли и другие изменения. Сейчас в мире развернулся процесс, который получил название глобализации. Он означает возникновение на Земле глобального классового общества, в котором положение господствующего эксплуататорского класса занимают страны ортокапиталистического центра, а положение эксплуатируемого класса - страны периферии. Становление глобального классового общества с неизбежностью предполагает создание глобальным господствующим классом глобального же аппарата принуждения, насилия. Возникла знаменитая "семерка" как мировое правительство, Международный валютный фонд, Всемирный банк как инструменты экономического закабаления, а НАТО стало особым отрядом вооруженных людей, имеющим целью держать периферию в повиновении, подавлять всякое сопротивление центру. Одна из главных задач, стоящих перед центром, заключается в ликвидации независимой периферии.
Ни Россия, ни другие зависимые периферийные страны никогда не смогут добиться подлинного прогресса, не смогут покончить с той нищетой, в которой сейчас находится подавляющее большинство их населения, без освобождения от зависимости, без уничтожения паракапитализма, что невозможно без борьбы против центра, против ортокапитализма. В глобальном классовом обществе с неизбежностью началась и будет обостряться глобальная классовая борьба, от исхода которой зависит будущее человечества.
Эта борьба приобретает самые различные формы и ведётся далеко не под одинаковыми идейными знамёнами. Объединяет всех борцов против центра неприятие глобализма и соответственно капитализма. Антиглобалистские движения являются одновременно и антикапиталистическими. Но антиглобализм проявляется в разных видах. Одно, из течений, которое принято именовать просто антиглобалистским, идет под светскими знаменами. Антиглобалисты протестуют против эксплуатации центром стран периферии и в той или иной форме ставят вопрос о переходе от капитализма к более высокой стадии общественного развития, которая бы сохранила и усвоила все достижения, которые были достигнуты при буржуазной форме организации общества. Их идеал лежит в будущем.
Другие течения осознают борьбу против глобализации и капитализма как борьбу против западной цивилизации, как борьбу за сохранение традиционных форм жизни народов периферии. Наиболее мощным из них является движение, идущее под знаменем исламского фундаментализма. Для его сторонников борьба против глобализации, против зависимости от Запада становится и борьбой против всех его достижений, включая экономические, политические и культурные: демократию, свободу совести, равенство мужчин и женщин, всеобщую грамотность и т.п. Их идеал - возвращение к Средневековью, если не к варварству.
Цивилизационный подход не позволяет взглянуть на историю, как на целостный, закономерный процесс, но только если не учитывать межцивилизационное, по-другому межсоциорное, взаимодействие. Принимая его во внимание, линию исторического развития можно провести не только внутри конкретной цивилизации, но и через "горизонтальные" связи. Именно это и проделал Семёнов, связав развитие "самостоятельных цивилизаций" в единый процесс мировой истории.
Возможно, в этом вопросе я был бы безоговорочным сторонником Семёнова, если бы не знакомство с Карлом Поппером. В конечном счёте Поппер не отрицает "объективных законов развития общества", он лишь против самонадеянного, безапелляционного их "вскрытия" безответственными "оракулами". "Исторический агностицизм" Поппера вызван скорее осторожностью и правильнее было бы назвать историческим скептицизмом.
Поппер, вообще как методолог науки, справедливо критикует индуктивный метод. Да, существуют и белые вороны, и чёрные лебеди. Точно так же не факт, что закон исторического развития, справедливый для времён Маркса, в равной степени справедлив для седой древности. В этом смысле удивляет Энгельс, зарапортовавшийся до "детопроизводства". Во всём были ребята диалектиками, но на саму причину развития смотрели как парменидовские метафизики, и даже - будучи продолжателями платоновской линии "историцизма" - как идеалисты, усматривая в открытом эволюционном процессе чуть ли не предустановленный неизменный закон.
Я понимаю, почему Семёнова раздражает многофакторный подход. Действительно, это уже не подход, а каша (и вообще угроза философии истории как науке; а какой астролог желает смерти своей "науки"?). Но беря за основу исторического развития единственный фактор, стремясь найти изящное короткое уравнение, нам ничего не остаётся, как укладывать историю в прокрустово ложе. Неудивительно, что исторический материализм, судя по тому, когда он был создан, неплохо описывает позднюю историю, что и создаёт иллюзию его всесильности. Действительно и то, что истмат (вообще, как любая метафизическая теория) применим к истории первобытного общества. Но, на мой взгляд, абсолютизация здесь истмата совершенно некорректна. Впрочем, эта абсолютизация вредна всегда.
Что я делаю? Я беру и без того синтетическую модель Семёнова и делаю небольшую поправку в сторону "плюрально-цивилизационного" подхода. "Плюрально-" - потому что я считаю, что на первобытной стадии немаловажное значение имели и культурные факторы, общественное сознание, которое, увы, не было без остатка детерминировано производством. Разумеется, имели место и географические причины. "Цивилизационного" - потому что в этом (или точнее в том) случае субъектом истории уже не могут являться социоры Семёнова, как людские системы производственных отношений. О каком разнообразии человечества можно было бы вообще говорить, если бы всё оно делилось по нескольким типам таких отношений?
Получается, я занимаю удобную центристскую позицию: по одну сторону от меня все те, кого критикует Семёнов - сторонники автономных цивилизаций и излишне плюралистического подхода (я уж не говорю про провиденциалистов), - а с другой от меня стороны сам Семёнов, замеченный в "истматовском уклоне". Известно, что Маркс предупреждал от вульгаризации метода, от превращения его в шаблон. Тем не менее, истматовцы с молчаливым упрямством стоят на своём - не могут поступиться принципами, ни пяди не уступят другой детерминанте. Кивают порой головами, но на деле остаются догматиками.
Несмотря на фантазии Льва Гумилёва, определённые этнические (этно-цивилизационные) процессы существуют и игнорировать их не следует. Очевидно, что человек одновременно является и гражданином своего государства, и частью того или иного народа - он входит в два общественных организма: в социоисторический и этнический, - а значит история представляет собой нечто более сложное, чем историю только лишь народов, или только лишь социоров. Позже необходимо будет создать модель истории, в которую будут включены этнические процессы хотя бы для нашего исторического таксона, но сейчас я хочу незатейливо проиллюстрировать глобально-стадиальную модель, как остов для будущей модели.
Я полагаю, что в древности истматовский фактор делил власть с культурным фактором: нормы и мораль в обществе вытекали не только из производственных отношений, и эти нормы влияли на становление новых производственных отношений. Объединяя на своей картинке позднепервобытные (первобытно-престижные) и предклассовые общества в единый варварский мир, я разделяю его на два типа. Это довольно вольное, но статистически и уж тем более схематически допустимое деление и "округление". Большую часть варварского мира представляют в основном собственно протополитарные и протополитомагнарные общества, соединённые в единый протополитарный субстрат, на котором будут возникать, деградировать и снова расцветать политарные деспотии. Соответственно, вторая часть варварского мира - общества скорее или совершенно не протополитарные, с зачатками доминомагнарной и милитомагнарной эксплуатации, которые можно было бы назвать протофеодальными или во всяком случае потенциально феодальными.
Сущность разницы между двумя морями варварского океана ещё надо раскрыть. Моё же, повторю, мнение: дело в том числе и в культурных предпосылках, разговор о которых выходит за рамки этой иллюстрации, но ещё предстоит в рамках модели где учитывается этнический или - забегая вперёд - "гегелевский фактор". Собственно в этом и заключается моё отступление от Семёнова: в "изначальном" культурном делении человечества на "Запад" и "Восток", но называя по-истматовски первый протофеодальным, а второй - протополитарным. Разница эта ни в коем случае не дискретная, а количественная и даже условная.
Я ни в коем случае не пытаюсь объяснить историю, сделать её понятной. Здесь всего лишь введение в глобально-стадиальную модель. Если оглавление семёновского фолианта прямо-таки угнетает, то данные схемы, надеюсь, вызовут интерес к его "Философии истории". В любом случае, они интереснее пресловутой "пятичленки", которая висела над доской в школьном кабинете истории. В схеме "по оси абсцисс" у меня время, нелинейно поделённое на тысячелетия, начиная с IV тыс. до н. э. А "по оси ординат" пусть будет нечто вроде усреднённого условного уровня производительных сил для конкретной формации или проформации. Границы на картах тоже условны, здесь важна сама "топология". Далее я буду беззастенчиво пользоваться семёновской копипастой.
Из раннепервобытной формации выделились две, такие же доклассовые, проформации: протополитарная и условно протофеодальная. Мейнстримом была протополитарная ветвь: большинство обществ были протополитарными, и только протополитарная проформация была способна без влияния обществ более высокого типа превратиться в классовое общество, только здесь могла самостоятельно возникнуть цивилизация. Первое классовое общество было, разумеется, политарным. Политаризм - это то же самое, что и "азиатский способ производства", антагонистическое общественное устройство, где государственный аппарат - коллективный владелец собственности - эксплуатирует своих подданных.
Цивилизация возникла в конце IV тыс. до н. э. в виде двух исторических гнёзд на Ближнем Востоке: в долине Нила и Месопотамии. Человеческое общество, таким образом, раскололось на два исторических мира: доклассовый и политарный. Доклассовый мир превратился в инфериорный, лежащий снизу, а политарный стал супериорным, лежащим сверху, что и отражено на схеме ниже.
Возникшие первичные цивилизации неизбежно оказывали влияние на окружающие их предклассовые общества. Одним из результатов такого влияния или социорной индукции является формационное возвышение или супериоризация. На схеме показано, что политарный таксон воздействует на лежащий снизу таксон протополитарных обществ, ускоряя стадиальную трансформацию последних.
Возникшие из протополитарных обществ вторичные цивилизации были так же политарными. Таковыми, например, были цивилизации Эгейского моря. Продолжали возникать политарные общества и независимо от ближневосточной арены. Во второй половине III тыс. до н. э. новое историческое гнездо возникло в долине Инда - цивилизация Хараппы, или Индская. Около середины II тыс. до н. э. появилось историческое гнездо в долине Хуанхэ - Иньская, или Шанская, цивилизация. И хотя и Индское, и Иньское классовые общества возникли тогда, когда на земле уже несколько веков существовали другие цивилизации, они возникли не под влиянием и без влияния последних. Переход к цивилизации в Новом Свете произошёл значительно позже, чем в Старом. Классовые общества стали там зарождаться почти одновременно в двух регионах, в которых в процессе дальнейшего развития образовались две исторические арены: андская и мезоамериканская.
Появление политарного общества было огромным прогрессом в развитии человечества. С переходом к классовому обществу появились монументальные архитектурные сооружения. Возникла письменность, что в огромной степени способствовало развитию духовной культуры. Однако рост продуктивности общественного производства в политарных обществах происходил за счёт простого увеличения продолжительности рабочего времени, а производители материальных благ физически не могли работать сверх определённого числа часов в сутки и сверх определённого числа дней в году. Начиная с некоторого предела возрастание прибавочного продукта могло происходить только за счёт изъятия части жизнеобеспечивающего продукта. Движение пресса эксплуатации на каком-то уровне должно было остановиться. Происходило это, разумеется, не автоматически. Останавливало его движение сопротивление самих производителей.
Там, где это происходило слишком поздно, производительные силы разрушались, деградировали, и классовое общество не только приходило в упадок, но и гибло. В других случаях происходил распад крупного социоисторического организма на мелкие, что вело к ослаблению мощи государственного аппарата и соответственно его способности высасывать прибавочный продукт. Всё это давало возможность непосредственным производителям восстановить силы, а затем всё начиналось сначала. Древневосточным (вообще политарным) обществам был свойственен циклический характер развития. Они возникали, расцветали, а затем приходили в упадок, и даже возвращались на стадию предклассового общества. Способ роста производительных сил, который лежал в основе развития древнеполитарного общества, был тупиковым.
Новая общественно-экономическая формация - античная, рабовладельческая, серварная - возникла вследствие всестороннего воздействия ближневосточной мировой системы на бывшие до этого предклассовыми греческие социоисторические организмы. Это влияние давно уже подмечено историками, назвавшими этот процесс ориентализацией. В результате предклассовые греческие социоры, которые принадлежали к проформации, отличной от протополитарной, превратились в серварные - серваризм появился не в результате трансформации прежних политарных социоров Восточного Средиземноморья. Вслед за греческим историческим гнездом возникли новые исторические гнёзда, в которых шло становление серварного способа производства: этрусское, карфагенское, латинское. Античные социоисторические организмы вместе взятые образовали новую историческую арену - средиземноморскую, к которой и перешла роль центра мирового исторического развития.
Переход к античному обществу был ознаменован существенным прогрессом производительных сил. Но почти весь рост продуктивности общественного производства был достигнут за счёт не столько совершенствования техники, сколько увеличения доли работников в составе населения общества. В доиндустриальную эпоху возрастание числа производителей материальных благ внутри социоисторического организма без увеличения в той же пропорции всего его населения могло происходить только одним способом - путём притока извне готовых работников, причём не имеющих право иметь семьи и обзаводиться потомством.
Постоянный приток извне работников в состав того или иного социоисторического организма с необходимостью предполагал столь же систематические вырывания их из состава других социоров. Всё это было невозможно без применения прямого насилия. Привлекаемые извне работники могли быть только рабами. Рассматриваемый способ увеличения продуктивности общественного производства состоял в утверждении экзогенного рабства. Только постоянный приток рабов извне мог сделать возможным появление самостоятельного способа производства, основанного на труде такого рода зависимых работников. Впервые этот способ производства утвердился только в эпоху расцвета античного общества.
Таким образом, необходимым условием существования античного общества было непрерывное выкачивание человеческих ресурсов из иных социоисторических организмов. И эти иные социоры должны были относиться к типам, отличным от данного, причём предпочтительнее к обществу предклассовому. Бытие системы обществ античного типа было невозможно без существования обширной периферии, состоявшей преимущественно из варварских социоисторических организмов.
Непрерывная экспансия, которая была необходимым условием существования серварных обществ, не могла продолжаться бесконечно. Рано или поздно она становилась невозможной. В Греции кризис общества начался еще в IV в. до н.э., что во многом способствовало её подчинению вначале Македонии, а затем Риму. В Риме переход к серварной формации произошёл на несколько веков позднее, чем в Греции. Соответственно позднее начался и его кризис. В I в. до н.э. - I в. н.э., началось постепенное обволакивание всех существующих социально-экономических связей политарными, а на грани I и II вв. н.э. рабовладельческие отношения стали постепенно сменяться колонатом.
Различие социально-экономических отношений на западе и востоке Римской державы, принадлежность их к разным зонам обусловил распад империи на две части и разную их историческую судьбу. Восточная Римская империя (Византия), отчасти давно уже бывшая, отчасти ставшая к V в. н.э. политарным обществом, сохранилась. Политаризм в Византии носил очень своеобразный характер. В целом ряде отношений это общество отличалось от обычного древнеполитарного, но в главном и основном оно относилось к тому же самому типу. Это нашло своё выражение и в том, что на протяжении тысячи лет своего существования Византия пережила несколько периодов подъёма и упадка.
Но если политарный исторический мир продолжал существовать чуть ли не до наших дней и после схода с исторической магистрали в качестве инфериорного, то античный исторический мир исчез навсегда. Но, погибая, античное общество передало эстафету иным обществам. Переход человечества на более высокую стадию общественного развития снова произошел путём формационного сверхвозвышения.
Подточенная внутренними противоречиями Западная Римская империя рухнула под натиском германцев. Произошло наложение германских предклассовых демосоциальных организмов на обломки западноримского геосоциального организма. На территории погибшей Западной Римской империи произошло то, что историки называют романо-германским синтезом. В результате его родился новый, более прогрессивный способ производства - феодальный и соответственно новая общественно-экономическая формация.
Возникла западноевропейская феодальная система, которая стала центром всемирно-исторического развития. Затем началось расширение центрального исторического пространства за счёт территории Северной, Центральной и Восточной Европы, заполненной предклассовыми социоисторическими организмами, которые тоже относились к той же проформации, что и германские предклассовые общества. Эти общества, одни под воздействием Византии, другие - Западной Европы, стали превращаться и превратились в классовые социоисторические организмы. Но если на территории Западной Европы появилась новая формация - феодальная, то здесь имел место процесс, в результате которого возникли две близкие общественно-экономические параформации, которые можно условно охарактеризовать как парафеодальные (от греч. пара - возле, около): к одной относились социоры Северной Европы, к другой - Центральной и Восточной. Возникли две новые периферийные зоны центрального исторического пространства: североевропейская и центрально-восточноевропейская, в состав которой вошла и Русь. Во внешней периферии продолжали существовать первобытные общества и те же самые политарные исторические арены, что и в античную эпоху.
Во второй половине I тыс. н.э. в Новом Свете на андской исторической арене погибли культура (возможно, цивилизация) Наска и цивилизация Мочика, возникли, расцвели и погибли цивилизация Тиауанако и тесно с ней связанная цивилизация Уари. К первой половине II тыс. относится расцвет империи Чимор, которая в последующем пала под ударами инков. К началу XVI в. вся андская историческая арена оказалась под властью империи инков - Таунтинсуйу. На мезоамериканской исторической арене Нового Света во второй половине I тыс. н.э. погибли цивилизации Теотиуакана, сапотеков (Мойте-Альбана) и майя. Их сменила цивилизация тольтеков, погибшая к концу XII в. В XV в. начинается экспансия ацтеков, подчинивших себе значительную часть мезоамериканской исторической арены.
В результате монгольского завоевания (XIII в.) Северо-Западная Русь и Северо-Восточная Русь, вместе взятые, оказались вырванными из центрального исторического пространства. Центрально-восточноевропейская зона сузилась до центрально-европейской. После избавления от татаро-монгольского ига (XV в.) Северная Русь, получившая в последующем название России, вернулась в центральное историческое пространство, но так как под монгольским воздействием претерпел существенные изменения её социально-экономический строй, то она стала особой периферийной её зоной - восточноевропейской, или российской.
Крупнейший русский историк С.М. Соловьёв выделял в истории Руси-России несколько основных этапов. На первом этапе между членами княжеской семьи господствовали "родовые отношения", для следующего этапа характерен "переход родовых отношений между князьями в государственные". Завершение этого этапа С.М. Соловьёв связывал с царствованием Ивана IV. Говоря о переходе к государственным связям, он фактически имел в виду становление в России политарных отношений, которые действительно окончательно утвердились в правление Ивана IV.
Практически одновременно с феодальным укладом возник купеческо-бюргерский общественно-экономический уклад. По существу, развивались не феодальный уклад сам по себе взятый и не купеческо-бюргерский уклад тоже сам по себе взятый, а единая система, состоявшая из этих двух теснейшим образом связанных укладов. Только этот симбиоз был способен к самостоятельному развитию.
С появлением городов Западная Европа, несомненно, во многих отношениях вышла на уровень более высокий, чем античное и современное ей восточное общество. Невиданных раннее масштабов достигает использование в производстве водяных и ветряных двигателей. Изобретаются и входят в обыденную жизнь механические часы, появляются компас, порох и огнестрельное оружие. Все эти сдвиги нередко объединяются под названием индустриальной революции средних веков. Возрождается преднаука и даже пранаука. Появляются университеты. Новая возникшая городская культура стала охватывать всё более и более широкие слои населения, прежде всего, разумеется, городского. Начала распространяться грамотность и расти потребность в книгах. Это вызвало к жизни знаменитое изобретение И. Гутенберга - книгопечатание.
На грани XV и XVI вв. на территории Западной Европы начал формироваться капитализм. Западноевропейская феодальная мировая система сменилась западноевропейской же капиталистической системой, которая стала центром всемирно-исторического развития. Уже с возникновением городов (Х-ХII вв.) западноевропейское общество вступило на единственный путь, который был способен обеспечить в принципе беспредельное развитие производительных сил - роста производительности труда за счёт совершенствования техники производства. Технический способ обеспечения роста продуктивности общественного производства окончательно возобладал после промышленной революции, начавшейся в последней трети XVIII в.
Капитализм возник в результате закономерного развития предшествовавшего ему общества только в одном месте земного шара - в Западной Европе. В результате человечество разделилось на два основных исторических мира: мир капиталистический и мир некапиталистический, включавший в себя первобытные (в том числе предклассовые), политарные и парафеодальные общества. Капиталистическая мировая система постепенно втянула в орбиту своего влияния все народы и страны. Центральное историческое пространство превратилось во всемирное историческое пространство. Вместе с формированием всемирного исторического пространства шло распространение капитализма по всему миру, становление всемирного капиталистического рынка. Весь мир стал превращаться в капиталистический. Для всех социоисторических организмов, отставших в своём развитии, независимо от того, на какой стадии эволюции они задержались: первобытной, политарной или парафеодальной, стал возможным только один путь развития - к капитализму.
Эти социоры не просто получили возможность миновать, как любили у нас говорить, все стадии, которые лежали между теми, на которых они находились, и капиталистической. Для них, и в этом вся суть дела, стало невозможным не миновать все эти ступени. Таким образом, когда человечество в лице группы передовых социоисторических организмов достигло капитализма, то все остальные магистральные стадии стали пройденными не только для этих, но в принципе и для всех прочих обществ, не исключая и первобытных.
Уже давно модным стало критиковать европоцентризм. В этой критике есть определенная доля истины. Но в целом европоцентристский подход к всемирной истории последних трёх тысячелетий существования человечества совершенно оправдан. Если в III-II тысячелетиях до н.э. центр мирового исторического развития находился на Ближнем Востоке, где образовалась первая в истории человечества мировая система - политарная, то, начиная с VIII в. до н.э., магистральная линия развития человечества идёт через Европу. Именно там всё это время находился и перемещался центр мирового исторического развития, там последовательно сменились остальные три мировые системы - античная, феодальная и капиталистическая. То обстоятельство, что смена античной системы феодальной, а феодальной - капиталистической имела место только в Европе, и легло в основу взгляда на эту линию развития как на одну из множества региональных, как на чисто западную, чисто европейскую. В действительности же это магистральная линия развития человечества.
Неоспоримо мировое значение образовавшейся в Западной Европе буржуазной системы, которая к началу XX в. втянула в сферу своего воздействия весь мир. Все остальные социоисторические организмы образовали историческую периферию. Эта новая периферия существенно отличалась от периферии всех предшествующих эпох развития классового общества. Во-первых, она вся была внутренней, ибо входила во всемирное историческое пространство. Во-вторых, она вся была зависимой от центра. Одни периферийные социоры стали колониями центральных держав, другие оказались в иных формах зависимости от центра.
За пределами Европы супериоризация имела место только в Японии, которая до этого относилась к древнеполитарной общественно-экономической формации. Эта страна в течение нескольких веков была во многом изолирована от прочего мира. До второй половины XIX в. она даже не входила в центральное историческое пространство, принадлежала к внешней периферии. Вплоть до зарождения в ней капиталистических отношений Япония была страной полностью самостоятельной и экономически и политически. И когда после "обновления Мэйдзи" (1867 -1868) началось быстрое развитие капитализма и интенсивное усвоение достижений Запада, она так и не стала зависимой от центра.
В результате воздействия западного мирового центра в страны, лежащие за его пределами, стали проникать буржуазные отношения, вследствие зависимости этих стран от центра капитализм в них приобрел особую форму, отличную от капитализма, существовавшего в странах центра. Этот капитализм был зависимым, периферийным, не способным к прогрессивному развитию, тупиковым. Подразделение капитализма на две качественно отличные формы было открыто Р. Пребишем, Т. Дус-Сантусом и другими сторонниками теорий зависимого развития. Р. Пребишем была создана первая концепция периферийного капитализма.
Имеются все основания полагать, что капитализм центра и капитализм периферии представляют собой два родственных, но тем не менее различных способа производства, первый из которых можно назвать ортокапитализмом (от греч. ортос - прямой, подлинный), а второй паракапитализмом (от греч. пара - возле, около). Соответственно страны центра и страны периферии относятся к двум разным социально-экономическим типам общества: первые к ортокапиталистической общественно-экономической формации, вторые - к паракапиталистической общественно-экономической параформации. Тем самым они принадлежат к двум разным историческим мирам.
Суть отношения между двумя составляющими международной капиталистической системы: ортокапиталистическим центром и паракапиталистической периферией заключается в эксплуатации государствами, входящими в центр, стран, образующих периферию. На это обратили внимание ещё создатели теорий империализма: Дж. Гобсон (1858-1940), Р. Гильфердинг (1877-1941), Н.И. Бухарин (1888-1938), В.И. Ленин (1870-1924), Р. Люксембург (1871-1919). В последующем все основные формы эксплуатации периферии со стороны центра были детально рассмотрены в концепциях зависимого развития.
К началу XX в. в состав зависимых от центра, а тем самым и эксплуатируемых им стран окончательно вошла Россия. Так как к началу XX в. капитализм в Западной Европе окончательно утвердился, то эра буржуазных революций для большинства её стран ушла в прошлое. Зато для остального мира и, в частности, для России, наступила эпоха революций, но иных, чем на Западе. Это были революции, имевшие своей объективной целью уничтожение зависимости от ортокапиталистического центра, направленные одновременно против и паракапитализма, и ортокапитализма и в этом смысле антикапиталистические. Первая их волна пришлась на первые два десятилетия XX в.: революции 1905-1907 гг. в России, 1905-1911 гг. в Иране, 1908-1909 гг. в Турции, 1911-1912 гг. в Китае, 1911-1917 гг. в Мексике, 1917 г. в России.
В октябре 1917 г. в России победила антикапиталистическая рабоче-крестьянская революция. В результате зависимость России от Запада была уничтожена и она вырвалась из периферии. В стране был ликвидирован периферийный капитализм, а тем самым и капитализм вообще. Но вопреки чаяниям и надеждам и руководителей, и участников революции социализм в России не возник: слишком был низок уровень развития производительных сил. В стране сформировалось классовое общество по ряду черт сходное с древним политарным, но отличное от него по своей технической базе. Старое политарное общество было аграрным, новое - индустриальным.
На первых порах индустрополитаризм, или неополитаризм, обеспечил быстрое развитие производительных сил в сбросившей путы зависимости от Запада России. Последняя из отсталого аграрного государства превратилась в одну из самых мощных индустриальных стран мира, что в последующем обеспечило СССР положение одной из двух сверхдержав.
В результате второй волны антикапиталистических революций, имевшей место в странах периферии в 40-х годах XX в., неополитаризм распространился за пределы СССР. Периферия международной капиталистической системы резко сузилась. Оформилась огромная система неополитарных социоисторических организмов, которая приобрела статус мировой. Но не перестала быть мировой и западная капиталистическая система. В результате на земном шаре стали существовать две мировые системы: неополитарная и ортокапиталистическая. Вторая была центром для стран паракапиталистических, периферийных, которые вместе с ней образовывали международную капиталистическую систему. Такая структура нашла выражение в ставшем в 40-50-х гг. в. столь привычным делением человечества на три мира: первый (ортокапиталистический), второй ("социалистический", неополитарный) и третий (периферийный, паракапиталистический).
В результате контрреволюции конца 80-х - начала 90-х гг. Россия, а вместе с ней большая часть неополитарных стран, вступила на путь реставрации капитализма. Неополитарная мировая система исчезла. Тем самым исчезло и характерное для предшествующей эпохи сосуществование двух мировых центров. На земном шаре снова оказался лишь один центр - ортокапиталистический, причём теперь он не расколот, как это было до 1917 г. и даже до 1945 г., на враждующие лагеря. Ортокапиталистические страны сейчас объединены под главенством одного гегемона - США, что резко повышает значение центра и возможность его влияния на весь мир. Все неополитарные страны, вступившие на путь капиталистического развития, снова оказались в зависимости от ортокапиталистического центра, снова вошли в состав его периферии. В результате капитализм, который стал в них формироваться, с неизбежностью приобрел периферийный характер. Как следствие они тем самым оказались в историческом тупике. Сравнительно небольшая часть неополитарных стран выбрала иной путь развития и сохранила независимость от центра. Наряду с зависимой периферией в мире существует независимая периферия (Китай, Вьетнам, КНДР, Куба, Белоруссия). В неё входит также Иран.
Кроме объединения центра вокруг США, что означало возникновение ультраимпериализма, произошли и другие изменения. Сейчас в мире развернулся процесс, который получил название глобализации. Он означает возникновение на Земле глобального классового общества, в котором положение господствующего эксплуататорского класса занимают страны ортокапиталистического центра, а положение эксплуатируемого класса - страны периферии. Становление глобального классового общества с неизбежностью предполагает создание глобальным господствующим классом глобального же аппарата принуждения, насилия. Возникла знаменитая "семерка" как мировое правительство, Международный валютный фонд, Всемирный банк как инструменты экономического закабаления, а НАТО стало особым отрядом вооруженных людей, имеющим целью держать периферию в повиновении, подавлять всякое сопротивление центру. Одна из главных задач, стоящих перед центром, заключается в ликвидации независимой периферии.
Ни Россия, ни другие зависимые периферийные страны никогда не смогут добиться подлинного прогресса, не смогут покончить с той нищетой, в которой сейчас находится подавляющее большинство их населения, без освобождения от зависимости, без уничтожения паракапитализма, что невозможно без борьбы против центра, против ортокапитализма. В глобальном классовом обществе с неизбежностью началась и будет обостряться глобальная классовая борьба, от исхода которой зависит будущее человечества.
Эта борьба приобретает самые различные формы и ведётся далеко не под одинаковыми идейными знамёнами. Объединяет всех борцов против центра неприятие глобализма и соответственно капитализма. Антиглобалистские движения являются одновременно и антикапиталистическими. Но антиглобализм проявляется в разных видах. Одно, из течений, которое принято именовать просто антиглобалистским, идет под светскими знаменами. Антиглобалисты протестуют против эксплуатации центром стран периферии и в той или иной форме ставят вопрос о переходе от капитализма к более высокой стадии общественного развития, которая бы сохранила и усвоила все достижения, которые были достигнуты при буржуазной форме организации общества. Их идеал лежит в будущем.
Другие течения осознают борьбу против глобализации и капитализма как борьбу против западной цивилизации, как борьбу за сохранение традиционных форм жизни народов периферии. Наиболее мощным из них является движение, идущее под знаменем исламского фундаментализма. Для его сторонников борьба против глобализации, против зависимости от Запада становится и борьбой против всех его достижений, включая экономические, политические и культурные: демократию, свободу совести, равенство мужчин и женщин, всеобщую грамотность и т.п. Их идеал - возвращение к Средневековью, если не к варварству.