Две тыщи
Однажды брат рассказал мне историю, с ним реально приключившуюся.
Странствовал сей Божий человек Андрей, подобно вашему покорному, истоптал ботинки и привел его Бог к какому-то храму Православному в Подмосковье.
Сей храм был весьма неплохо отреставрирован после советского безверия, внутреннее убранство также весьма богато, аккуратный дворик, забор, короче, явно не бедствовал.
И вот после недолгих расспросов бабушек-свещниц, отыскал сей странник настоятеля храма, имя его не удержалось в моей памяти, пусть это будет протоирей Николай. На вид ему было лет сорок, одет он был в подрясник, рясу, на персях висел красивый крест с украшениями. Вид у батюшки был умиротворенный, можно даже сказать, что на лице у него было присноблаженство, правда не ясно, какой природы. Духовной или материальной. И не понятно, что стало бы с ним, когда изобилие вдруг перестало бы течь в казну храма. Впрочем, не мне судить, история знает много разных по исходу случаев, когда поведение священника в момент перехода из достатка в нищету доходило до противоположных.
Итак, подходит Андрей к этому батюшке, здоровается по-мирски и просит:
- Батюшка, помогите, мне нужно три тысячи рублей;
Батюшка на него посмотрел ласковыми, сытыми глазами и, в свою очередь, спросил:
- А зачем тебе три тысячи рублей?
- Мне нужно две тысячи, чтобы купить ботинки, и тысячу, чтобы поесть и поехать в город N (он назвал какой-то городишко, недалеко отстоящий от того, где находился).
Протоиерей широко открыл глаза от искреннего удивления и медленно, задумчиво произнес:
- А разве можно купить ботинки за две тысячи рублей?
Наступила пауза. Андрей молчал. Батюшка неспеша задрал немного рясу с подрясником, опустил голову, смотря на свою обувь и произнес со значением:
- Вот это ботинки! Стоят две тысячи..., - еще немного помолчал и добавил, - евро.
Что там были за ботинки, Андрей не знал, ибо не разбирался по виду обуви в цене, но по поведению и уверенности священника было понятно, что вряд ли он преувеличивает.
После этих фраз батюшка опустил облачение на место, залез в карман подрясника, вытащил пачку купюр, отсчитал три тысячных и отдал страннику. После чего сказал, показывая рукой на здание около храма:
- Иди вон туда, там трапезная, скажи что я благословил тебя накормить и пусть дадут тебе в дорогу;
- Спасибо большое, батюшка, - искренне поблагодарил Андрей, ибо не знал как правильно принято говорить в таких случаях;
- С Богом, - не дожидаясь, пока странник подставит ладошки под благословение, сам его благословил, не торопясь повернулся и пошел в другую сторону.
Рассказчик, закончив, уже после, эпилогом, за кружкой кагора с сигаретой в зубах, долго сокрушался и сетовал: "что же я, дурак, у него больше не попросил? Денег то было у него ни счесть...".
Странствовал сей Божий человек Андрей, подобно вашему покорному, истоптал ботинки и привел его Бог к какому-то храму Православному в Подмосковье.
Сей храм был весьма неплохо отреставрирован после советского безверия, внутреннее убранство также весьма богато, аккуратный дворик, забор, короче, явно не бедствовал.
И вот после недолгих расспросов бабушек-свещниц, отыскал сей странник настоятеля храма, имя его не удержалось в моей памяти, пусть это будет протоирей Николай. На вид ему было лет сорок, одет он был в подрясник, рясу, на персях висел красивый крест с украшениями. Вид у батюшки был умиротворенный, можно даже сказать, что на лице у него было присноблаженство, правда не ясно, какой природы. Духовной или материальной. И не понятно, что стало бы с ним, когда изобилие вдруг перестало бы течь в казну храма. Впрочем, не мне судить, история знает много разных по исходу случаев, когда поведение священника в момент перехода из достатка в нищету доходило до противоположных.
Итак, подходит Андрей к этому батюшке, здоровается по-мирски и просит:
- Батюшка, помогите, мне нужно три тысячи рублей;
Батюшка на него посмотрел ласковыми, сытыми глазами и, в свою очередь, спросил:
- А зачем тебе три тысячи рублей?
- Мне нужно две тысячи, чтобы купить ботинки, и тысячу, чтобы поесть и поехать в город N (он назвал какой-то городишко, недалеко отстоящий от того, где находился).
Протоиерей широко открыл глаза от искреннего удивления и медленно, задумчиво произнес:
- А разве можно купить ботинки за две тысячи рублей?
Наступила пауза. Андрей молчал. Батюшка неспеша задрал немного рясу с подрясником, опустил голову, смотря на свою обувь и произнес со значением:
- Вот это ботинки! Стоят две тысячи..., - еще немного помолчал и добавил, - евро.
Что там были за ботинки, Андрей не знал, ибо не разбирался по виду обуви в цене, но по поведению и уверенности священника было понятно, что вряд ли он преувеличивает.
После этих фраз батюшка опустил облачение на место, залез в карман подрясника, вытащил пачку купюр, отсчитал три тысячных и отдал страннику. После чего сказал, показывая рукой на здание около храма:
- Иди вон туда, там трапезная, скажи что я благословил тебя накормить и пусть дадут тебе в дорогу;
- Спасибо большое, батюшка, - искренне поблагодарил Андрей, ибо не знал как правильно принято говорить в таких случаях;
- С Богом, - не дожидаясь, пока странник подставит ладошки под благословение, сам его благословил, не торопясь повернулся и пошел в другую сторону.
Рассказчик, закончив, уже после, эпилогом, за кружкой кагора с сигаретой в зубах, долго сокрушался и сетовал: "что же я, дурак, у него больше не попросил? Денег то было у него ни счесть...".