"Добрая старая Англия… " (1)
Добрая старая Англия… Да поразит тебя сифилис, старая сука!
Ричард Олдингтон
Камилла, герцогиня Корнуоллская (в центре) и Зара Филлипс (справа) на скачках имени Королевы Матери в Глостершире, Англия, 14 марта 2012 г. REUTERS/Eddie Keogh
Специалисты знают, что в британской исторической науке в XIX в. возникла так называемая имперская школа, перед которой правящие слои и классы метрополии поставили четкую и ясную задачу: внушить всему миру представление о «полезности» Британской империи для колоний (и всего человечества).
Эта школа прославилась предельной джингоистской идеологизированностью, расистским мифологизированием, старательным игнорированием «неудобных» фактов, сепарацией «удобных», подтасовками и фальсификациями, любовью к жонглированию цифрами с целью сокрытия истины. «Имперская школа» весьма преуспела в навязывании такого взгляда на Британскую империю, который был выгоден правящей верхушке этой империи. Достаточно сказать, что усилиями «имперской школы» Великое индийское народное восстание 1857-1859 гг. стало известно всему миру как «восстание сипаев» и долго выдавалось британскими историками за «военный мятеж», хотя число сипаев в лучшем случае составляло 1/15 от общего числа повстанцев. Школа развалилась в 60-70-е гг. XX в. в результате распада самой империи и под тяжестью горы разоблачающих британский колониализм фактов.
Найл Фергюсон пытается эту школу реанимировать. В основных постулатах он повторяет «классические труды» «имперской школы»: «Кембриджскую историю Британской империи», предшествующие ей работы Д. Сили и последующую известную книгу К. Каррингтона[1]. Очевидно, это симптом. Симптом глобального наступления ультраправых, попытки создания планетарной Pacis Americanae, экономической и политической империи, враждебной, как все империи, интересам колонизируемых народов. Эта империя насаждается под флагом неолиберализма, на деньги ТНК, МВФ и Мирового банка - и с помощью вооруженных сил США и Великобритании. В авангарде - Буш-младший и Тони Блэр. Кому же, как не британскому интеллектуалу-джингоисту, попытаться «подтолкнуть» этот процесс - посредством «критики справа». Что Фергюсон и пытается сделать.
Н. Фергюсон постоянно употребляет слово «либерализм»{*}. Но то, за что он высказывается - за сверхсильное государство (Империю), способное manu militari навязать угодный верхушке метрополии «порядок» всей планете, безжалостно разрушая и уродуя ее ради роста сверхдоходов ТНК, - это никак не классический либерализм. Это неолиберализм. А неолиберализм принципиально отличается от либерализма, являясь типичным вариантом «новой правой» идеологии, то есть вариантом неофашизма[2].
{*} Главы из книги Н. Фергюсона «Империя. Становление и упадок британского мирового порядка и уроки для глобальной власти» опубликованы в журнале «Космополис», 2003, № 3. Все цитаты из Фергюсона даются по этому изданию.
Для Фергюсона - подобно чилийским пиночетовским или нашим (времен Гайдара) «чикагским мальчикам» - «либеральные капиталистические структуры», «свободная торговля, свободное перемещение капиталов» являются благом a priori, якобы не требующим доказательств. Это не так. Благом они являются для владельцев крупного капитала в странах метрополии. Да еще для тех, кто им прислуживает. Для остальных они - горе, нищета, разорение, голод, физическая и духовная деградация. «Свобода торговли» в Британской империи, восхваляемая Фергюсоном, была односторонней: для британских товаров - в колониях. А вот для обратного потока - никакой свободы. Колонии были рынком сбыта для британских товаров и источником сырья для британской промышленности. Империя делала все, чтобы не дать колониям развить собственную промышленность.
Для Фергюсона протекционизм - зло. Это точка зрения крупного капитала метрополии и ТНК, наживающихся на неэквивалентном обмене со странами периферии и полупериферии. А вот для народов этих стран протекционизм - благо. Для Фергюсона экспорт капитала - благо. Он пытается убедить читателя в том, что капиталисты метрополии вывозят капитал в страны периферии из альтруистических побуждений, чтобы содействовать прогрессу этих стран, - и «стыдливо» умалчивает о сверхприбылях, извлекаемых затем из этих стран (причем по таким схемам, которые доводят эти страны до разорения - примеров много: скажем, Мексика накануне революции 1910-1917 гг., Куба накануне революции 1958 г., Аргентина буквально на наших глазах и т.д.).
Как преданный последователь «имперской школы», Фергюсон постоянно занимается жонглированием цифрами - в частности, когда он говорит о «конвергенции доходов», о «меньшем разрыве в доходах между метрополией и колониями» в колониальный период, чем в постколониальный. Между тем есть разница между «диккенсовским» капитализмом и современным: в XIX в. нищета в самой метрополии была столь чудовищной, что среднестатистический разрыв в доходах с колониями естественным образом был ниже, чем сейчас. Чтобы создать современную относительно сытую Великобританию, нужно было столетиями грабить и грабить колонии, вывозя из них материальные ценности в огромных размерах. Всё благосостояние «первого мира» основано на перетекании в «первый мир» из «третьего» невообразимого, не поддающегося даже точным подсчетам объема товаров и ценностей. К тому же во времена Британской империи не существовало ТНК и современных сверхэффективных форм «неэквивалентного обмена». Современный неоколониализм эффективнее классического, в том числе и потому, что раньше эксплуатируемые народы могли прямо восстать против колонизаторов - и расправиться с ними, а сегодня народы лишены такой возможности. Экономически неоколониализм безопаснее и выгоднее для колонизаторов.
Фергюсон поражает утверждением, что «экономический и политический либерализм является наиболее привлекательной мировой идеологией». На сегодняшний день политический либерализм давно умер, а экономический не только абсолютно не привлекателен, но и ненавидим во всем мире - о чем свидетельствует хотя бы массовый успех движения «антиглобалистов». Экономический либерализм привлекателен лишь для студентов экономических вузов и для продажных интеллектуалов, которые живут на гранты неолиберальных фондов. Другое дело, что неолиберализм навязывается всему миру, насаждается искусственно (в том числе и военной силой), а пропагандисты неолиберализма содержатся на средства ТНК, МВФ, Мирового банка и многочисленных фондов.
Особенно потряс меня Фергюсон заявлением о том, что-де Британская империя не разоряла колонизированные страны, и, в частности, панегириком британскому правлению в Индии.
Ограниченный размерами статьи, остановлюсь только на двух примерах: на Ирландии и Индии.
Включение Ирландии в Британскую империю проводилось, как известно, путем военной экспансии, сопровождавшейся поголовным истреблением населения целых городов и районов, тотальным разрушением построек и средств производства, тотальной конфискацией земельной собственности ирландцев (очень либерально!), массовыми казнями, массовой высылкой ирландцев в Вест-Индию в качестве плантационных рабов, «террористическими законами против ирландцев», принудительной пауперизацией, геттоизацией коренного населения в областях Коннот (Коннаут) и Клэр. Все эти «благие действия», совершенно нацистские по идеологии и практике, вызвали деградацию сельского хозяйства Ирландии (вот вам и «эффективное правление в Империи»!)[3].
Но помимо военного грабежа и геноцида британские «благодетели» систематически устраивали в Ирландии массовый голод.
Причем первый массовый искусственный голод был организован в Ирландии англичанами еще в XVI в. Он явился следствием тактики вытеснения коренного населения с принадлежащих ему земель, которое проводилось в форме военных действий: англичане уничтожали посевы, угоняли скот, грабили имущество, сжигали постройки, физически истребляли тех, кто не догадался (или не мог) бежать в леса и горы. Земли ирландцев отчуждались в пользу захватчиков. Выдающийся английский поэт елизаветинской эпохи Эдмунд Спенсер в своем трактате «О современном состоянии Ирландии» так описал результат действий англичан: «За полтора года ирландцы были доведены до такого отчаянного положения, что даже и каменное сердце сжалось бы. Со всех сторон, из лесов и из долин они выползали, опираясь на руки, так как ноги уже отказывались служить им; это были живые скелеты; говорили они так, словно это мертвецы дают о себе знать стонами из могил, … за короткое время почти никто из них не выжил; густонаселенная, обильная страна внезапно опустела, лишилась людей и скота»[4].
Жертвы этого геноцида никем, конечно, не подсчитывались. Истребление ирландцев голодом длилось два десятилетия, и было остановлено, естественно, только организованным сопротивлением - восстанием северных кланов под руководством Шана О'Нейла (1559-1567).
А как «рачительно» хозяйствовали британцы в покоренной Ирландии, рассказал в знаменитой «Истории английского народа» Джон Ричард Грин: «Колонизаторы получали колоссальные прибыли, которые здесь, в Ирландии, вследствие хищнической эксплуатации естественных богатств острова и использования дешевого труда беглых и ссыльных более чем в три раза превышали все, что можно было бы получить с такого же поместья в Англии. Ради скорейшего получения прибыли с крайней поспешностью вырубались дубовые рощи; лес пережигали на уголь, необходимый для выплавки железа … если обработка и транспорт обходились в 10 ф. ст., то продукт продавался в Лондоне за 17 фунтов. Последнюю плавильную печь в Керри загасили лишь после того, как были уничтожены все леса. Везде, где бы ни ступала нога английского предпринимателя, за ним оставалась опустошенная, как после лесного пожара, земля»[5].
После разгрома Кромвелем общенационального Ирландского восстания 1641-1652 гг. страна подверглась тотальному разграблению, ирландцы - истреблению. В 1641 г. в Ирландии проживало свыше 1 млн 500 тыс. чел., в 1652 г. осталось лишь 850 тыс., из которых 150 тыс. были английскими и шотландскими новопоселенцами[6]. Экономическая политика тоже была образцом либерализма: «Ирландия … превратилась в источник дешевых продуктов и сырья для Англии, чем она вынуждена оставаться и по сей день. Сначала здесь стали развивать скотоводство, к 1600 г. в Англию ежегодно экспортировалось до 500 тыс. голов скота. Когда же выяснилось, что этот экспорт влечет за собой падение цен на сельскохозяйственные продукты и уменьшение ренты, в 1666 г. был принят специальный акт, запрещавший вывоз из Ирландии скота, мяса и молочных продуктов. Этот акт нанес жестокий удар по ирландскому скотоводству. Когда же была сделана попытка перейти от мясомолочному скотоводству к овцеводству, последовал еще один акт, который запрещал вывоз шерсти за границу, а в Англию допускал лишь ввоз необработанной шерсти. Впоследствии ирландская текстильная промышленность была намеренно разрушена, ибо она стала опасным конкурентом английской»[7].
В середине XIX в. история повторилась. После подавления ирландского восстания 1798 г. и введения англо-ирландской унии 1801 г. британские власти методически свели на нет все экономические достижения Ирландии. Автономный ирландский парламент был упразднен, протекционистские пошлины, установленные им для защиты слабой ирландской промышленности, были отменены. Взамен их британские власти ввели (в 1798 г.) высокие пошлины на вывоз ирландских шерстяных изделий в Англию и за границу - и таким образом практически уничтожили наиболее динамично развивающуюся отрасль ирландской промышленности. С огромным трудом в Ирландии выжило только льняное производство, винокурение и пищевое производство и (в незначительной степени) хлопчатобумажное производство. Рабочие с разорившихся фабрик превратились в супердешевую рабочую силу для предприятий метрополии. В области сельскохозяйственных отношений действовал так называемый карательный кодекс, закрепивший полуфеодальную систему хозяйствования, ограничивший в правах коренное население (формально - по религиозному признаку) и вызвавший деградацию сельского хозяйства.
В середине XIX в. британская экономика перестала нуждаться в Ирландии как в житнице, а промышленность, напротив, требовала новых дешевых рабочих рук. В 1845 г. болезнь картофеля (основного продукта питания хронически полуголодного населения Ирландии) вызвала в стране голод. Британское правительство при желании могло бы помочь голодающим, но вместо этого в 1846 г. в Англии были отменены «хлебные законы», что вызвало резкое падение цен на хлеб и побудило - не могло не побудить - лендлордов в Ирландии к сгону крестьян с земли[8] и переориентации сельского хозяйства страны с земледелия на пастбищное животноводство. Голод принял характер национальной трагедии. В течение нескольких лет от голода в Ирландии умерло свыше 1 млн чел.[9] Кроме того, с 1845 по 1848 г. с острова эмигрировало 254 тыс. чел.[10] С 1841 по 1851 г. население Ирландии сократилось на 30%[11]. Остров стремительно безлюдел (в 1841 г. население Ирландии составляло 8 млн 178 тыс. чел., в 1901 г. - всего 4 млн 459 тыс.)[12]. Российский журнал рассказывал в 1847 г. своим читателям: «В Ирландии народ тысячами валится и умирает на улицах»[13]. Энгельс констатировал, что как только Англии вместо ирландской пшеницы вновь понадобился скот, 5 миллионов ирландцев стали «лишними»[14]. Маркс мрачно подсчитывал: «В течение 1855-1866 гг. 1 032 694 ирландца были вытеснены 996 877 головами скота...»[15]
В результате столь «эффективного» управления экономика Ирландии была окончательно разрушена. Чтобы не умереть от голода, ирландцы массово эмигрировали с острова: считается, что с 1841 по 1901 г. из Ирландии только в США эмигрировало свыше 3 млн чел.[16]
Стоит ли удивляться, что «неблагодарные» ирландцы устроили против своих британских «благодетелей» 13 крупных восстаний (не считая тысяч мелких), 4 раза вели затяжные партизанские войны (в 60-80-х гг. XVII в., в 60-70-х гг. XVIII в., в 30-е гг. XIX в. и на стыке XIX и XX вв.) - и в конце концов освободили бóльшую часть острова (в Ольстере борьба продолжается).
Автор Александр Тарасов в статье «Г-н Фергюсон, пламенный фальcификатор»
Окончание следует.
Ричард Олдингтон
Камилла, герцогиня Корнуоллская (в центре) и Зара Филлипс (справа) на скачках имени Королевы Матери в Глостершире, Англия, 14 марта 2012 г. REUTERS/Eddie Keogh
Специалисты знают, что в британской исторической науке в XIX в. возникла так называемая имперская школа, перед которой правящие слои и классы метрополии поставили четкую и ясную задачу: внушить всему миру представление о «полезности» Британской империи для колоний (и всего человечества).
Эта школа прославилась предельной джингоистской идеологизированностью, расистским мифологизированием, старательным игнорированием «неудобных» фактов, сепарацией «удобных», подтасовками и фальсификациями, любовью к жонглированию цифрами с целью сокрытия истины. «Имперская школа» весьма преуспела в навязывании такого взгляда на Британскую империю, который был выгоден правящей верхушке этой империи. Достаточно сказать, что усилиями «имперской школы» Великое индийское народное восстание 1857-1859 гг. стало известно всему миру как «восстание сипаев» и долго выдавалось британскими историками за «военный мятеж», хотя число сипаев в лучшем случае составляло 1/15 от общего числа повстанцев. Школа развалилась в 60-70-е гг. XX в. в результате распада самой империи и под тяжестью горы разоблачающих британский колониализм фактов.
Найл Фергюсон пытается эту школу реанимировать. В основных постулатах он повторяет «классические труды» «имперской школы»: «Кембриджскую историю Британской империи», предшествующие ей работы Д. Сили и последующую известную книгу К. Каррингтона[1]. Очевидно, это симптом. Симптом глобального наступления ультраправых, попытки создания планетарной Pacis Americanae, экономической и политической империи, враждебной, как все империи, интересам колонизируемых народов. Эта империя насаждается под флагом неолиберализма, на деньги ТНК, МВФ и Мирового банка - и с помощью вооруженных сил США и Великобритании. В авангарде - Буш-младший и Тони Блэр. Кому же, как не британскому интеллектуалу-джингоисту, попытаться «подтолкнуть» этот процесс - посредством «критики справа». Что Фергюсон и пытается сделать.
Н. Фергюсон постоянно употребляет слово «либерализм»{*}. Но то, за что он высказывается - за сверхсильное государство (Империю), способное manu militari навязать угодный верхушке метрополии «порядок» всей планете, безжалостно разрушая и уродуя ее ради роста сверхдоходов ТНК, - это никак не классический либерализм. Это неолиберализм. А неолиберализм принципиально отличается от либерализма, являясь типичным вариантом «новой правой» идеологии, то есть вариантом неофашизма[2].
{*} Главы из книги Н. Фергюсона «Империя. Становление и упадок британского мирового порядка и уроки для глобальной власти» опубликованы в журнале «Космополис», 2003, № 3. Все цитаты из Фергюсона даются по этому изданию.
Для Фергюсона - подобно чилийским пиночетовским или нашим (времен Гайдара) «чикагским мальчикам» - «либеральные капиталистические структуры», «свободная торговля, свободное перемещение капиталов» являются благом a priori, якобы не требующим доказательств. Это не так. Благом они являются для владельцев крупного капитала в странах метрополии. Да еще для тех, кто им прислуживает. Для остальных они - горе, нищета, разорение, голод, физическая и духовная деградация. «Свобода торговли» в Британской империи, восхваляемая Фергюсоном, была односторонней: для британских товаров - в колониях. А вот для обратного потока - никакой свободы. Колонии были рынком сбыта для британских товаров и источником сырья для британской промышленности. Империя делала все, чтобы не дать колониям развить собственную промышленность.
Для Фергюсона протекционизм - зло. Это точка зрения крупного капитала метрополии и ТНК, наживающихся на неэквивалентном обмене со странами периферии и полупериферии. А вот для народов этих стран протекционизм - благо. Для Фергюсона экспорт капитала - благо. Он пытается убедить читателя в том, что капиталисты метрополии вывозят капитал в страны периферии из альтруистических побуждений, чтобы содействовать прогрессу этих стран, - и «стыдливо» умалчивает о сверхприбылях, извлекаемых затем из этих стран (причем по таким схемам, которые доводят эти страны до разорения - примеров много: скажем, Мексика накануне революции 1910-1917 гг., Куба накануне революции 1958 г., Аргентина буквально на наших глазах и т.д.).
Как преданный последователь «имперской школы», Фергюсон постоянно занимается жонглированием цифрами - в частности, когда он говорит о «конвергенции доходов», о «меньшем разрыве в доходах между метрополией и колониями» в колониальный период, чем в постколониальный. Между тем есть разница между «диккенсовским» капитализмом и современным: в XIX в. нищета в самой метрополии была столь чудовищной, что среднестатистический разрыв в доходах с колониями естественным образом был ниже, чем сейчас. Чтобы создать современную относительно сытую Великобританию, нужно было столетиями грабить и грабить колонии, вывозя из них материальные ценности в огромных размерах. Всё благосостояние «первого мира» основано на перетекании в «первый мир» из «третьего» невообразимого, не поддающегося даже точным подсчетам объема товаров и ценностей. К тому же во времена Британской империи не существовало ТНК и современных сверхэффективных форм «неэквивалентного обмена». Современный неоколониализм эффективнее классического, в том числе и потому, что раньше эксплуатируемые народы могли прямо восстать против колонизаторов - и расправиться с ними, а сегодня народы лишены такой возможности. Экономически неоколониализм безопаснее и выгоднее для колонизаторов.
Фергюсон поражает утверждением, что «экономический и политический либерализм является наиболее привлекательной мировой идеологией». На сегодняшний день политический либерализм давно умер, а экономический не только абсолютно не привлекателен, но и ненавидим во всем мире - о чем свидетельствует хотя бы массовый успех движения «антиглобалистов». Экономический либерализм привлекателен лишь для студентов экономических вузов и для продажных интеллектуалов, которые живут на гранты неолиберальных фондов. Другое дело, что неолиберализм навязывается всему миру, насаждается искусственно (в том числе и военной силой), а пропагандисты неолиберализма содержатся на средства ТНК, МВФ, Мирового банка и многочисленных фондов.
Особенно потряс меня Фергюсон заявлением о том, что-де Британская империя не разоряла колонизированные страны, и, в частности, панегириком британскому правлению в Индии.
Ограниченный размерами статьи, остановлюсь только на двух примерах: на Ирландии и Индии.
Включение Ирландии в Британскую империю проводилось, как известно, путем военной экспансии, сопровождавшейся поголовным истреблением населения целых городов и районов, тотальным разрушением построек и средств производства, тотальной конфискацией земельной собственности ирландцев (очень либерально!), массовыми казнями, массовой высылкой ирландцев в Вест-Индию в качестве плантационных рабов, «террористическими законами против ирландцев», принудительной пауперизацией, геттоизацией коренного населения в областях Коннот (Коннаут) и Клэр. Все эти «благие действия», совершенно нацистские по идеологии и практике, вызвали деградацию сельского хозяйства Ирландии (вот вам и «эффективное правление в Империи»!)[3].
Но помимо военного грабежа и геноцида британские «благодетели» систематически устраивали в Ирландии массовый голод.
Причем первый массовый искусственный голод был организован в Ирландии англичанами еще в XVI в. Он явился следствием тактики вытеснения коренного населения с принадлежащих ему земель, которое проводилось в форме военных действий: англичане уничтожали посевы, угоняли скот, грабили имущество, сжигали постройки, физически истребляли тех, кто не догадался (или не мог) бежать в леса и горы. Земли ирландцев отчуждались в пользу захватчиков. Выдающийся английский поэт елизаветинской эпохи Эдмунд Спенсер в своем трактате «О современном состоянии Ирландии» так описал результат действий англичан: «За полтора года ирландцы были доведены до такого отчаянного положения, что даже и каменное сердце сжалось бы. Со всех сторон, из лесов и из долин они выползали, опираясь на руки, так как ноги уже отказывались служить им; это были живые скелеты; говорили они так, словно это мертвецы дают о себе знать стонами из могил, … за короткое время почти никто из них не выжил; густонаселенная, обильная страна внезапно опустела, лишилась людей и скота»[4].
Жертвы этого геноцида никем, конечно, не подсчитывались. Истребление ирландцев голодом длилось два десятилетия, и было остановлено, естественно, только организованным сопротивлением - восстанием северных кланов под руководством Шана О'Нейла (1559-1567).
А как «рачительно» хозяйствовали британцы в покоренной Ирландии, рассказал в знаменитой «Истории английского народа» Джон Ричард Грин: «Колонизаторы получали колоссальные прибыли, которые здесь, в Ирландии, вследствие хищнической эксплуатации естественных богатств острова и использования дешевого труда беглых и ссыльных более чем в три раза превышали все, что можно было бы получить с такого же поместья в Англии. Ради скорейшего получения прибыли с крайней поспешностью вырубались дубовые рощи; лес пережигали на уголь, необходимый для выплавки железа … если обработка и транспорт обходились в 10 ф. ст., то продукт продавался в Лондоне за 17 фунтов. Последнюю плавильную печь в Керри загасили лишь после того, как были уничтожены все леса. Везде, где бы ни ступала нога английского предпринимателя, за ним оставалась опустошенная, как после лесного пожара, земля»[5].
После разгрома Кромвелем общенационального Ирландского восстания 1641-1652 гг. страна подверглась тотальному разграблению, ирландцы - истреблению. В 1641 г. в Ирландии проживало свыше 1 млн 500 тыс. чел., в 1652 г. осталось лишь 850 тыс., из которых 150 тыс. были английскими и шотландскими новопоселенцами[6]. Экономическая политика тоже была образцом либерализма: «Ирландия … превратилась в источник дешевых продуктов и сырья для Англии, чем она вынуждена оставаться и по сей день. Сначала здесь стали развивать скотоводство, к 1600 г. в Англию ежегодно экспортировалось до 500 тыс. голов скота. Когда же выяснилось, что этот экспорт влечет за собой падение цен на сельскохозяйственные продукты и уменьшение ренты, в 1666 г. был принят специальный акт, запрещавший вывоз из Ирландии скота, мяса и молочных продуктов. Этот акт нанес жестокий удар по ирландскому скотоводству. Когда же была сделана попытка перейти от мясомолочному скотоводству к овцеводству, последовал еще один акт, который запрещал вывоз шерсти за границу, а в Англию допускал лишь ввоз необработанной шерсти. Впоследствии ирландская текстильная промышленность была намеренно разрушена, ибо она стала опасным конкурентом английской»[7].
В середине XIX в. история повторилась. После подавления ирландского восстания 1798 г. и введения англо-ирландской унии 1801 г. британские власти методически свели на нет все экономические достижения Ирландии. Автономный ирландский парламент был упразднен, протекционистские пошлины, установленные им для защиты слабой ирландской промышленности, были отменены. Взамен их британские власти ввели (в 1798 г.) высокие пошлины на вывоз ирландских шерстяных изделий в Англию и за границу - и таким образом практически уничтожили наиболее динамично развивающуюся отрасль ирландской промышленности. С огромным трудом в Ирландии выжило только льняное производство, винокурение и пищевое производство и (в незначительной степени) хлопчатобумажное производство. Рабочие с разорившихся фабрик превратились в супердешевую рабочую силу для предприятий метрополии. В области сельскохозяйственных отношений действовал так называемый карательный кодекс, закрепивший полуфеодальную систему хозяйствования, ограничивший в правах коренное население (формально - по религиозному признаку) и вызвавший деградацию сельского хозяйства.
В середине XIX в. британская экономика перестала нуждаться в Ирландии как в житнице, а промышленность, напротив, требовала новых дешевых рабочих рук. В 1845 г. болезнь картофеля (основного продукта питания хронически полуголодного населения Ирландии) вызвала в стране голод. Британское правительство при желании могло бы помочь голодающим, но вместо этого в 1846 г. в Англии были отменены «хлебные законы», что вызвало резкое падение цен на хлеб и побудило - не могло не побудить - лендлордов в Ирландии к сгону крестьян с земли[8] и переориентации сельского хозяйства страны с земледелия на пастбищное животноводство. Голод принял характер национальной трагедии. В течение нескольких лет от голода в Ирландии умерло свыше 1 млн чел.[9] Кроме того, с 1845 по 1848 г. с острова эмигрировало 254 тыс. чел.[10] С 1841 по 1851 г. население Ирландии сократилось на 30%[11]. Остров стремительно безлюдел (в 1841 г. население Ирландии составляло 8 млн 178 тыс. чел., в 1901 г. - всего 4 млн 459 тыс.)[12]. Российский журнал рассказывал в 1847 г. своим читателям: «В Ирландии народ тысячами валится и умирает на улицах»[13]. Энгельс констатировал, что как только Англии вместо ирландской пшеницы вновь понадобился скот, 5 миллионов ирландцев стали «лишними»[14]. Маркс мрачно подсчитывал: «В течение 1855-1866 гг. 1 032 694 ирландца были вытеснены 996 877 головами скота...»[15]
В результате столь «эффективного» управления экономика Ирландии была окончательно разрушена. Чтобы не умереть от голода, ирландцы массово эмигрировали с острова: считается, что с 1841 по 1901 г. из Ирландии только в США эмигрировало свыше 3 млн чел.[16]
Стоит ли удивляться, что «неблагодарные» ирландцы устроили против своих британских «благодетелей» 13 крупных восстаний (не считая тысяч мелких), 4 раза вели затяжные партизанские войны (в 60-80-х гг. XVII в., в 60-70-х гг. XVIII в., в 30-е гг. XIX в. и на стыке XIX и XX вв.) - и в конце концов освободили бóльшую часть острова (в Ольстере борьба продолжается).
Автор Александр Тарасов в статье «Г-н Фергюсон, пламенный фальcификатор»
Окончание следует.