Представления о норме и напёрсточники правоведения
Вот и Николай Выхин из „ЭиМ”а стал рассуждать в логике и терминах КОБ . В частности, мы видим однозначно чёткую цитату: „диктатура совести, основанная на нравственном законе, который внутри нас”.
*Представления о норме и напёрсточники правоведения
Законность бывает реальная (фактическая) и номинальная (декларативная). Что такое номинальная (липовая, фиктивная) законность-показуха, все прекрасно понимают: это когда закон не соблюдается, но власть говорит, что он соблюдается по формуле «шито-крыто».
Об этом и говорил замечательный поэт Л. Филатов, вложив в уста царя-мошенника такие слова:
Чтоб худого про царя
Не болтал народ зазря,
Действуй строго по закону,
То бишь действуй... втихаря.
Разумеется, никто не может запретить успешному «насильнику, грабителю, мучителю людей» объявить все свои действия «законными», самого себя - «законником», и т.п.
Если террорист потребует от заложников признать, что действует с ними «строго по закону» - то куда они денутся?
Конечно, нам, строителям цивилизации, было бы удобнее строить цивилизацию - если бы каждый бандит написал у себя на лбу слово «бандит» и признавал бы всякий раз свой бандитизм энергичным утвердительным кивком.
Но всякий, кто умом вырос выше уровня детского сада, прекрасно понимает, что бандит не только не принуждён обстоятельствами сам против себя свидетельствовать, но ему это и невыгодно.
Мы понимаем, что глупый представитель криминала может хвастаться своим беззаконием ради «форсу бандитского», но это только свидетельство его глупости. Умный бандит не только говорит всюду о своём следовании закону, но и принуждает заложников своего бандитизма ему в этом подпевать.
Так и возникает квази-юридическая субкультура, главной целью которой является не предотвращение произвола, а юридическая легитимизация разбоя «задним числом».
В этой деструктивной субкультуре понятие «Закон» теряет изначально вложенный в него цивилизацией смысл, превращается в декоративно-оформительские работы вокруг произвола и бандитизма.
С точки зрения современной буржуазной субкультуры номинального права - закон есть любая запись на бумажке, адресованная террористом своим заложникам. Такая запись обязательна к исполнению только для заложников, и только пока террорист не выскажет новой воли. Сам террорист никак не ограничен ни с сутью своего предписания, ни со сроками его действия.
Буржуазный парламент может к вечеру отменить «закон», который он же принял утром, но и в течении дня (пока этот квази-закон действовал) - выполнять его будут только «низы».
Но что цивилизация вкладывала в термин «Закон» изначально? Учитывая, что в изначальном представлении о праве слово «Закон» - синоним слов «Заповедь», «Скрижаль», «Святыня» - прежде всего, настоящий Закон отличается вечностью и неизменностью.
Его можно соблюсти или нарушить, но нельзя отменить, пересмотреть - и в этом его ключевое отличие от липовых «норм» буржуазного «права».
В самом деле, кто и с какой стати будет уважать «закон», который постоянно меняется? Зачем тебе соблюдать то, что, может быть, уже и отменили, только тебя оповестить забыли?
Только из страха. Как заложник повинуется террористу, нисколько не разделяя целей и смыслов террориста.
Вечность и неизменность истинного Закона являются его формальными признаками, отличающими собственно Закон от произвола.
Потому что произвол - это переменчивые и непредсказуемые действия в рамках самоуправства, связанные с переменой желаний у сильного.
Сакральная же природа изначального Права говорит: желания у тебя меняться могут, ибо они твои, и подчинены тебе. Но поведенческие нормы - не подчинены тебе, они даны Богом, и потому меняться не могут.
Понимая это, мы понимаем, что буржуазное светское право ничем не отличается от произвола, кроме, может быть, некоторой инерционности делопроизводства, некоторой, чисто технической, отложенности самоуправства сильных мира сего.
Сакральная теория происхождения Закона говорит нам: Закон не является волей людей, потому что у воли людей есть другое имя: произвол.
И если бы всё в жизни сводилось к воле людей, то никакого отдельного слова изобретать бы не пришлось. Сегодня один победил, и распорядился так, завтра другой и распорядился эдак - где в такой зоологической среде место для законности, и для чего тут придумывать обозначающий её термин?
+++
С этой точки зрения велик соблазн объявить всякий закон произволом правящей клики, а законность - обманом для угнетённых, рекламным трюком тиранов. Всякую мораль объявить «служанкой правящего класса», государство - всего лишь «машиной угнетения» порабощенных масс, и т.п.
Что, собственно, и сделали хорошо мне и вам знакомые энтузиасты в рамках «ист-диа-мата», более изощрённого, чем обычный мат чернорабочих.
Сделав так, небезызвестные энтузиасты погубили свою (воистине великую!) Державу - потому что в их картине мира (заметили они то или не заметили) - исчезла борьба начал, онтология парных понятий!
Ежели всякая власть - диктатура, то чем «диктатура пролетариата» лучше «диктатуры буржуазии»? Только для тебя она лучше - потому что ты сегодня пролетарий, и, стало быть, она твоя диктатура?
А завтра ты перестанешь быть пролетарием - и эта диктатура перестанет быть твоей… Ведь так и случилось! «Сыны батрацкие», освоившись в роли генералов, академиков и министров, перестали сочувствовать батракам, и стали сочувствовать своим коллегам: генералам, академикам и министрам старого режима!
+++
Если закон и мораль - химеры, а в мире сражаются только беззаконие и аморализм, отличающиеся лишь выгодностью или невыгодностью для тебя в конкретной ситуации - то такой мир безысходен.
Ранняя советская власть, имевшая не только сильную обиду на казённое Православие за лицемерие, двуличие клира, но и мощную глубинно-православную основу мотиваций - демонстрирует нам смутные, но мощные мотивы «священности» власти пролетариата, попытки изобразить активного в борьбе пролетария… монахом! То есть ниспровергающим ложь и подлость борцом за священные права людей.
Когда этот мотив заглох - вместе с ним заглохла и советская власть. Потому что пролетарий - никакой не монах (а даже если и монах - то вовсе не потому, что пролетарий).
Пролетарий - отнюдь не духовное, а сугубо материальное понятие, означающее человека, вынужденного заниматься тяжёлой и грязной, низкооплачиваемой работой. Если говорить ещё короче - пролетарий есть человек незавидной доли.
Найдите в своём обществе того, кому никто не завидует - и это будет пролетарий вашего общества. С какой стати этот человек, отнюдь не добровольно оказавшийся обделённым, является вдруг носителем правды, света, прогресса и священных идеалов?
Если говорить прямо и грубо - священные идеалы являются сознательным личным выбором человека, символом его веры, избранным им для себя смыслом жизни - а не продуктом нищеты!
А у энтузиастов истмата получилось, что «хороший человек» = «неудачник», что, даже с точки зрения самого простого житейского здравого смысла вызывает большие сомнения.
Идущее из Православие «нищелюбие», стремление быть со слабым, обездоленным - вопреки очевидной выгоде примкнуть к сильному и победителю имеет совершенно иные корни, и изначально нищету с добротой оно отнюдь не уравнивало.
+++
С точки зрения сакральной теории происхождения законности и природы этого понятия в рамках ОТЦ [1] - «закон» не Закон, если он прихоть и игрушка законодателей. Если его постоянно крутят, вертят, меняют каждый день - то всякое сущностное отличие от беззакония исчезает.
Остаётся только навязанная террористом обязанность называть его произвол «законным», распространяемая на его заложников.
Но формальный признак Закона - не является ни единственным, ни главным. Вечность и неизменность нормы поведения - ничего не говорит о качестве этого самого поведения. Если тысячу лет, неизменно и неукоснительно, будет действовать норма плевать в дверь при выходе - можно ли это, по причине неизменности, назвать священным Законом?
Думаю, нет. Неформальная сущность сакралитов, лежащих в основе законности (и общественной морали) - вытекают из общей картины мира, сложившейся в рамках цивилизации.
Изначальное предположение о Боге, творце и создателе всего сущего - отменяло в исходном коде законности хищническое понятие частной собственности. Представление обо всех людях, как детях Адама и Евы делало всех людей родственниками, семьёй.
И, что немаловажно, равноправными наследниками всех материальных благ, подаренных Богом.
Живой душой закона является наделённость, а зримой приметой его кощунственного, святотатственного нарушения - обделённость любого из людей. Все люди имеют равные права и равные обязанности, вот, собственно, формулировка Закона, отличающая его от произвола и самоуправства.
Такая формулировка не могла сложится (и не сложилась, конечно!) в рамках дарвинизма, эволюционизма, номинализма с его отрицанием общих понятий и убеждением в уникальности каждого отдельного, конкретного случая. Если я владею ситуацией - то с какой стати я должен давать «не-я» то же самое, что и себе беру?!
Я случайность, он случайность, всё случайность, общих понятий нет, закона, следовательно, тоже нет. Моё счастье - я его сожру. Его счастье - он меня сожрёт. И никакой «уравниловки»…
+++
Наделённость человека, доступность для него пищи и одежды, жилья и транспорта, образования и познания - единственная примета реальной законности. Потому что она опирается на очевидный факт и не может быть искажена лукавыми толкованиями.
Скажем, квартира (зарплата определённой величины) - или есть, или нет. Никаким толкованием этого не отменишь.
Если же начать хитрить, как современная буржуазная юриспруденция, то легко доказать (в рамках её словоблудия) что любое богатство и любая нищета - сугубо и стопроцентно законны.
По сути, разработана казуистика, позволяющая драпировать в «законность» любое положение вещей. Чтобы быть «законным» в устах буржуазного правоведа - вовсе не обязательно быть справедливым, добродетельным, нравственным и т.п.
Из «законность» - это соответствие грабежа параграфу, который перед грабежом сам же грабитель для себя предусмотрительно написал.
Приватизатор стал миллиардером в три года - и что же тут незаконного? Законы такие были, по ним и стал! Приватизатор, пользуясь властью, захваченной его преступным кланом, вначале вписал право на грабёж в свод законов, а только потом осуществил грабёж.
И теперь радостно сообщает всем, что его грабёж не противоречил «действовавшему на тот момент законодательству».
А чем вам тогда не нравятся казни Ивана Грозного? Они тоже соответствовали «действовавшему на тот момент законодательству». Да ведь и Гитлер, прежде чем «окончательно решать вопрос» с той или иной неугодной нацией - сперва соответствующие «законы» принимал…
В том-то и весь фокус, что действия должны соответствовать сакральным неизменным нормам человечности и цивилизованности, а не «действующей на данный момент» писульке.
Человек (например, либерал), который этого не понимает - вообще не понимает самого понятия «законность» и под видом «законности» пропихивает симпатичный ему произвол.
У либералов есть такие «чудеса правосознания», как «постоянно действующие законодательные органы» - то есть переменчивость закона возведена в закон (простите за каламбур). До какой степени эти нивелирует понятие «законность» - говорить не приходится.
Но этой оргии надувательства, пиршеству капризов ловких мошенников - можно противопоставить только «диктатуру Совести», опирающуюся на нравственный закон внутри человека. Противопоставлять же её «диктатуру пролетариата» - наивно и контрпродуктивно.
Это всё равно, что оптом записать в «хорошие люди» представителей какой-то профессии или места жительства. Хороший человек - это человек, который делает хорошие поступки, а хороши они с точки зрения сакральной оценки. Как соответствующие священным заповедям.
Ни профессия, ни место жительства, ни национальность не делают человека автоматически «хорошим» - как не делает его автоматически «хорошим» нищета и голый факт обездоленности.
Можно рассуждать, что обездоленность и обиженность человека способствуют его пониманию страданий других людей, поскольку испытаны им на себе, и т.п.
Но мы знаем и массу других примеров. Когда обездоленный и обиженный обществом - копил в себе злость, мстительность, когда он, оказавшись на месте хозяина - вёл себя много хуже предыдущего хозяина, и т.д.
Но главное, понять, что не в обездоленности дело. Либо человек разделяет сакральную формулу цивилизации (общее важнее частного, народ важнее меня) - или не разделяет.
Заметить очевидность этого антагонизма какими-то «классовыми рубежами» не получилось даже у первого поколения большевиков, у которых большая часть вождей были из дворянских и буржуазных семей, а отнюдь не рабочие.
Из того, что крестьянин обижен помещиком - вовсе мне вытекает автоматически, что крестьянин сам не хочет стать помещиком. Порой (и очень часто) обделённые не отвергают, а вожделеют образа жизни своих мучителей!
Зачастую мечта раба - не покончить с рабовладением, а лично пробиться в рабовладельцы.
К какому бы классу такой раб ни относился, каких бы лаптей ни носил - он для дела справедливости враг. А если оделся в обноски - то хитро замаскировавшийся враг.
------------
[1] ОТЦ - Общая Теория Цивилизации.
Н. Выхин
***
Источник.
НАВЕРХ.