Красивое доказательство «семантичности» демонстраций у птиц
Публикуем перевод статьи В.К.Рябицева (выполнен Кирой Аметовой), исключительно важной по двум причинам. Первая частная: данный номер «Русского орнитологического журнала» давно стал библиографической редкостью. Он отсутствует в большинстве библиотек и электронных хранилищ, где есть номера лишь с 1996 г., и его скан был получен благодаря любезности зав.отделом орнитологии Зоомузея МГУ П.С.Томковича.
Вторая главная: эта стать не столько о территориальности у поморников, сколько о том, почему ритуализованные демонстрации, использованные в социальном общении, не просто стимулы (или не только стимулы), выражающие состояние особи вовне и воздействующие им на оппонента вроде укола, тычка или толчка, но в первую очередь знаки дифференцированных ситуаций внешнего мира. Видовые демонстрации их как бы «именуют», маркируя типологически определённой формой достаточно независимо от мотивационного состояния демонстратора. Это «именование» равно существенно для самой особи и для реципиента сигнала и, как показывает статья, много важней «выражения» вовне внутреннего состояния индивида, даже его изменений в связи с ситуацией, скажем, растущей (снижающейся) агрессии (или страха).
Как именно это показывается? Если коротко, автор последовательно демонстрирует, что
1) мотивационно единые (агрессия в отношении «источника проблемы»), но семантически разные ситуации (охрана территории от конспецификов vs окрикивание хищника, в т.ч. двух других видов поморников крайне сходного облика) маркируются разными демонстрациями, визуальными и акустическими.
2) однотипные ситуации у разных видов поморников маркированы разными демонстрациями (видоспецифическими), несмотря на принадлежность видов к категории «двойников» с крайне сходными обликом, обыденными телодвижениями и экспрессивными реакциями, отражающими общее возбуждение.
3) у всех трёх видов поморников конкретный тип ситуации, мотивируемой одинаково (агрессия) распознаётся по «маркирующим» её формам видовых демонстраций, не другим сопряжённым с нею событиям (скажем, характером локомоции или открытой агрессии), весьма сходным в атаках на хищников и потенциальных захватчиков.
Результаты этой работы, как и многих других, заставляют рассматривать демонстрации видового репертуара как сигналы ситуаций даже там, где вроде бы сами обстоятельства побуждают к иному, как с поморниками. То же относится к изученным В.В.Иваницким (1997) демонстрациям патрулирования у воробьёв. Хотя это верно не для всех сигналов и контекстов общения, важно подчеркнуть, что так бывает, и достаточно часто, сигналы, имеющие внешнего референта, закономерно возникают при совершенствовании коммуникативных систем какого-то из контекстов общения в самых разных филогенетических "веточках".
Где-то это контекст предупреждений о разных классах опасности, где-то - о разных шансах выиграть территориальный конфликт с данным противником, где-то - о разных возможностях сближения с ухаживательными демонстрациями с данной самкой и пр. Но везде идёт эволюционный переход от визуальных или акустических демонстраций, характерная форма которых выражает вовне разные уровни мотивации (в ритуализованном виде, т.е. символически, не напрямую, какк соответствующие действия), к демонстрациям, тем же способом "символизирующим" (или "именующим") альтернативные категории ситуаций вовне, существенные для особей.
http://www.socialcompas.com/2017/09/07/krasivoe-issledovanie-semantichnosti-ritualizirovannyh-demonstratsij-u-ptits/