Арийско-польский исток украинского национализма
Местный патриотизм естественен везде - и в Южной Руси, и у нас на Оке среди моих родных вачкасов, и я уже рассматривал под этим углом зрения взгляды Григория Сковороды (1722-1794), Ивана Котляревского (1769-1838) и Тараса Шевченко (1814-1861). Их привязанность к родной Украине есть, отторжения от единокровной России нет. Неестественен-вредоносен сепаратизм, когда выпячиваются местные особости и забивается клин между местными и «москалями» и совершается выверт от патриотизма к национализму. Часто подобный выверт провоцируется примером родственных соседей, живущих в своем собственном независимом государстве. Индукция! Так произошел украинский национализм.
У истока его стоял почти погодок Тараса Григорьевича Шевченко - родившийся в ополяченной малорусской семье Франциск-Генрих Духинский (1816-1893). Виталий Чернышев из Донецка на портале Донецкой областной общественной организации «Донецкая Русь» опубликовал о нём статью «Польский корень украинского национализма», во многом перекликающуюся с напечатанной в "Вестнике Юго-Западной Руси" (2007, № 3/4/, стр. 95-99) и размещенной на сайте «Украинские страницы» работой Алексея Баташева «Польско-австрийское влияние на начальный период развития украинского сепаратизма».
«Имя популярного в XIX веке польского политика и публициста Франциска-Генриха Духинского, - пишет Виталий Чернышев, - мало известно современному читателю. Хотя его идеи во многом стали основой нынешнего украинского национализма, в исторических трудах о нем упоминается вскользь или не говорится вообще.
В конце XVIII века Польша была разделена между Пруссией, Австрией и Россией. Однако польские патриоты не смирились с этим. Восстановленную родину они мечтали видеть в тех границах, которые Польша имела до первого раздела, то есть до 1772 года. Но поляки не составляли даже относительного большинства населения Речи Посполитой. В 1821 г. среди населения территорий, входивших до 1772 г. в состав Речи Посполитой, поляки составляли лишь 34%, украинцы и белорусы - 37,5%, евреи - 10%, литовцы и латыши - 9%, немцы - 8%. Для привлечения недовольного элемента Украины на свою сторону поляки распространяли концепции Восстановления союза Польши, Литвы и Малой Руси, какой якобы была Речь Посполитая до разделов, и создавали теории, что ничего общего между населением Великой и Малой Руси нет, и стремились стравить их между собой.
Первоначально поляки пытались действовать через масонские ложи Украины, которые в начале XIX века входили в систему лож Великого востока Польши и полностью контролировались поляками.
В 1821 г. член ряда польских лож, глава полтавской ложи “Любовь к истине” и бывший член декабрьского Союза благоденствия Василий Лукашевич создает “Малороссийское тайное общество”, которое по материалам следствия по делу декабристов “помышляло о независимости Малороссии и готово отдаться под покровительство Польши, когда она достигнет независимости”.
В 1820-е годы организовать антирусскую пропаганду среди украинского народа пытался польский помещик Вацлав Ржевусский (атаман Ревуха) и польско-украинский поэт Тимко Падурра. Акция эта закончилась крахом. Украинцы не стали поддерживать иноверных поляков, Ржевусский погиб во время польского восстания 1831 г., а Падурра бежал на Запад.
Неудачи использовать украинский фактор в восстании 1831 г. не остановили поляков. В польской эмиграции после этого восстания получает распространение теория польского “панславизма” и “мессионизма”, сформулированная поэтом Адамом Мицкевичем и генералом Людвигом Мерославским.
Русский славист XIX ст. А. Гильфендинг дал следующую характеристику особенностей “польского панславизма”: “Во-первых, русских (великороссов) пришлось исключить из славянского братства: москали были признаны финнами, татарами, монголами, смесью каких угодно племен, но только не славянами. Однако эти москали заняли в славянском мире весьма заметное место, которого отрицать невозможно. Вследствие того в польской эмиграции создавалась особая историко-мистическая теория; славянский мир был разделен на две враждующие противоположности, на мир добра и свободы, представительницей которого служила Польша, и на мир рабства и зла, воплощенный в России. Стоило ступить шаг далее, и эта теория прямо переходила в новую религию…
Сущность этой религии состояла в том, что польский народ есть новый мессия, посланный для искупления всего рода человеческого, что он, как мессия, страдал, был распят и погребен, воскреснет и одолеет дух мрака, воплощенный преимущественно в России, и принесет с собой всему человечеству царство свободы и блаженства”.
Цель использования украинского фактора в польском деле генерал Мерославский определил предельно откровенно: “Вся агитация малороссиянизма пусть перенесется за Днепр, там обширное пугачевское поле для нашей запоздавшей числом Хмельнитчины. Вот в чем состоит вся наша панславистика и коммунистическая школа! Вот весь польский герценизм!” Мерославский призывал: “Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон, в сердце России. Пускай уничтожат ее. Раздуем ненависть в русском народе, русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть”.
Эти идеи “творчески развил” Франциск-Генрих Духинский. Он родился в 1816 г. в обедневшей польской дворянской семье на Правобережной Украине. Обучение проходил в школах кармелитов в Бердичеве и василиан - в Умани. В 18 лет Франциск сдает экзамены на “частного учителя” в Немирове и около 12 лет учительствует в семьях польских аристократов, а также некоторое время пробует учиться в Киевском университете.
“Я прожил на моей дорогой родине аж до побега 1846 года как убежденный патриот и ловкий шпион в лагере страшнейшего врага моей реализации и моего народа, а этим народом одинаково для меня дороги был и русин (то есть украинец), и поляк, ибо жил жизнью обоих, что было мне легко, как и каждому на Руси, кто живет стихией туземцев и считает главной целью прогнать москаля!” - так охарактеризует этот период своей жизни сам Духинский.
В 1846 г. он нелегально на греческом корабле из Одессы бежит во Францию. В Париже Духинский сближается с окружением “некоронованного короля польской эмиграции” князя Адама Чарторыйского (во времена Александра I бывшего шефом российского МИД и попечителем Виленского учебного округа). Духинский входит в состав так называемого кружка “украинских сотрудников” Чарторыйского (кроме него туда входили писатель Михаил Чайковский и о. Ипполит - Владимир Терлецкий).
Духинский становится постоянным автором главного органа польской эмиграции газеты “Trzeci Maj”. Смысл статей - призыв к европейским народам объединиться для “совместной борьбы против опаснейшего врага Европы - Москвы” и то, что только “независимость Малороссии обеспечит счастье Польше и Европе”. В течение 1847-1848 гг. он печатает в этой газете серию статей “Переяславский договор”.
Любопытно, что Духинский, занимаясь пропагандой, зачастую заносил в свои сторонники и умеренных украинофилов.
Во время Крымской войны Духинский работал на гражданских должностях в составе британских войск в Турции и в Крыму. После окончания войны он возвращается в Париж. Его русофобские взгляды соответствовали антирусской и полонофильской политике Наполеона III. Вторая половина 50-х и 60-е годы были звездным часом Духинского. Его антинаучные труды приобретают популярность. Произведения Духинского много печатают. У него появляются друзья и покровители в академической и политической среде. Духинский преподает в польских учебных заведениях Парижа, читает лекции в кружке научных обществ. На рубеже 60-х-70-х он начинает печататься в галицкой украинской прессе. В частности, во львовской “Основе”.
Однако после падения II империи во Франции конъюнктура изменилась: потерпевшая поражение во франко-прусской войне Франция была настроена на сближение с Россией, и спрос на опусы Духинского упал. Его покровители сошли со сцены и потеряли к нему интерес, и он перебрался в Швейцарию, где в окрестностях Цюриха, в местечке Рапперсвилль, возглавил польский национальный музей. Популярность его начала падать даже в польской среде. В 1893 г. Франциск-Генрих Духинский скончался.
Взгляды Духинского в первую очередь базировались на расовой философии. Все человечество, по его теории, делится на две группы: арийцы (индоевропейцы) и туранцы, к коим относятся все остальные. Арийцам присущи все положительные качества, они - земледельцы и индивидуалисты, туранцы же - кочевники и коммунисты, и им присущи все негативные качества.
Конфликт Польши и России носит расовый характер. “Москали не являются ни славянами, ни христианами в духе настоящих славян и других индоевропейских христиан. Они остаются кочевниками до сих пор и останутся ими навсегда”. Польша олицетворяет арийский мир, а Москва - туранский. Москали ближе к китайцам, чем к украинцам. Москва присвоила имя “Россия” незаконно. Настоящая Русь - это не Москва, а Украина. “Русь (то есть Украина) - это сильнейшая и доблестная Польша, и польское восстание не будет успешным, если не начнется на Руси”.
Между арийцами и туранцами идет непрекращающаяся борьба, и весь арийский цивилизованный мир, передовым отрядом коего является Польша, должен объединиться в борьбе с Россией - оплотом тиранства. Естественной границей туранцев являются Днепр, Двина и “речки Финляндии”.
Любопытно отношение Духинского к украинскому казачеству. По меткому замечанию диаспорного историка Ивана Лысак-Рудницкого, “для Духинского казаки были лихими “туранцами”, когда воевали против Польши, но добрыми арийцами, когда поднимались против Московии”.
Об уровне аргументации можно судить по брошюре популяризатора идей Духинского Казимира Делямара “15-миллионный европейский народ, забытый историей”.
В этом опусе мсье Делямар постоянно пугает русской угрозой. Рассказывая очередную нелепицу о России, он постоянно повторяет слова: “История учит, что…” Так чему же “история учит”? Приведем несколько цитат:
“Рутенцы (то есть украинцы и белоруссы) не имеют ничего общего с москалями… Сразу же после основания Москвы начала вырисовываться ее цель: напасть и уничтожить славян Поднепровья и двигаться далее на Запад”. “В XIII ст. подавляющее большинство московитов было язычниками, мусульманами (!) или жидами (!!!) и не разговаривали по-славянски (!)”. “В рутенских землях московиты не проживают. Название Московия происходит не от города Москва, а от слова “мокша” или “моча”, обозначающего в разных туранских языках “место пребывания главной орды”.
Уже по этим цитатам можно понять уровень научности и эрудиции Духинского и Делямара, и посему к началу ХХ века эти теории никто всерьез не воспринимал, а термин “духинщина” приобрел ироническое значение даже среди поляков. Издатель посмертного собрания сочинений Франциска-Генриха Стефан Грабский вынужден был признать, что труды Духинского “не являются историческими в точном значении этого слова… и нельзя их назвать методологическими… сам Духинский не владел научным методом научных исследований”. Выдающийся польский лингвист Бодуэн де Куртенэ замечал, что “научность трудов Духинского очень подозрительна”.
Абсурдность его теории критиковали и такие видные украинофилы, как П. Кулиш, Н. Костомаров, М. Драгоманов. Несмотря на всё это, по утверждению историка Млысяка-Рудницкого, “единственной национальной общностью, на интеллектуальное развитие которой теория Духинского имела глубокое и долговременное влияние, была Украина”.
Лысяк-Рудницкий объяснял причину этого: “Сепаратистское направление среди украинцев встречало большие интеллектуальные трудности: оно шло против установившейся точки зрения о близкой родственности русских и украинцев, укорененной в общем наследии Древней Руси и поддерживаемой общей православной верой. Теория Духинского предлагала способы преодоления этих интеллектуальных трудностей. Это объясняет её привлекательность для тех украинцев, которые искали аргументы для обоснования своей отдельной национальной идентичности”.
Как утопающий хватается за соломинку, так и украинские националисты, не имея никаких реальных аргументов, вынуждены были взять на вооружение эти бредовые теории для обоснования своих позиций. К сожалению, и сейчас научные теории, отринутые еще в конце 19-го века, находят свое пристанище в исторических трудах Украины начала 21-го века».
Показательно обсуждение этой статьи на украинском Интернет-форуме «Еженедельник 2000»
Скипидар:
В целом материал интересен, хотя и не очень нов. По-моему, пора уже нам поискать ответ на вопрос: почему это польская интеллигенция может в течение десятков лет не только строить, но и реализовывать с поразительным единодушием планы освобождения Польши, не брезгуя при этом ничем, а русская интеллигенция не только не в состоянии противодействовать разрушению России, но и зачастую содействует врагам?
Viktor:
Осмелюсь вставить свои 5 копеек в тему. Лет так несколько попалась на глаза маленькая заметка из Львова. Очень понравилась. Перенабрал. В какой газете это было напечатано не помню.
«Не хочется быть кликушей, ведь государственный и территориальный раскол еще не состоялся и, даст Бог, не состоится. Но политический раскол налицо.
Его первая причина - сами украинцы. Далее простому наблюдателю бросается в глаза разница между западными и восточными украинцами. Хочу возразить Президенту, который заявил, что Украина не может быть федеративной, как США или ФРГ, ибо эти страны формировались путем исторического объединения. А ведь Украины это касается на сто процентов. Слобожанщина была в составе Московии с XVI века, Левобережье присоединилось в 1654 году, южные степи и Правобережье - только в конце XVIII века, а Западная Украина - в ходе второй мировой войны.
Не буду рекламировать необходимость федерализации. Важен другой вопрос: если множество разных национальных групп за сто лет сложились в американскую нацию, то почему украинцы за 300 лет раздельного политического существования не могли дифференцироваться в разные народы?
Действительно, в начале века галицкие русины были почти отделенным этносом. Да и сейчас отличий немало: в национальной одежде, в традициях, в устном народном творчестве, особенно языке (если в литературном языке и "суржике" много русизмов, то в западных диалектах - большое количество польских слов и оборотов). Дополняют картину религиозные различия: в Галиции, например, доминирует уния - греко-католицизм.
Но наиболее важны различия в ментальности, в системе социально-политических ценностей, самосознании. Здесь следует отметить момент второй - внешние влияния, оставившие заметный отпечаток. Чем объяснить господство среди галичан националистических идей? Поляки, властвовавшие в Галичине 600 лет, проводили политику искусственного ограничения культурного и политического развития русинов- Ни один украинец не попал в правящую элиту Австрии и Польши. А в России на самых высоких ступенях иерархии стояли выходцы из Украины - графы Разумовские, князья Кочубей и Безбородко, генерал Скоропадский. Таким образом, у западных украинцев воспитывалась ксенофобия, болезненное чувство ущемленных прав, а у восточных - терпимое восприятие русских, которые не отталкивали их и не считали чужими.
Этносоциальные факторы объективны и не поддаются административному воздействию. Однако это вовсе не означает, что раскол Украины неизбежен. В основе социальных конфликтов лежит экономическое неблагополучие, а главным условием устранения угрозы раскола является преодоление кризиса в экономике.
Николай Ефименко, Львов»
Русский историк и публицист Алексей Баташев пишет в статье «Польско-австрийское влияние на начальный период развития украинского сепаратизма» (Вестник Юго-Западной Руси, 2007, № 3 /4/, стр. 95-99):
«На Венском конгрессе российский монарх Александр I добился того, что созданное Наполеоном Бонапартом Великое Герцогство Варшавское (включавшее в свой состав центральную часть современной Польши) вошло в состав Российской Империи под именем Царства Польского. Несмотря на то, что Царство пользовалась очень широкой автономией (оно имело собственную конституцию, сейм, флаг, даже собственные войска, - всё то, о чем, например, поляки в Австрии или Пруссии могли разве что только мечтать), его польское население с момента своего вхождения в состав Российской Империи стало в массовом порядке заниматься подрывной антигосударственной деятельностью. Это, к примеру, вылилось в тесное сотрудничество тайных польских обществ с декабристами.
После неудачного мятежа в Царстве Польском 1830-1831 годов в кругах польских сепаратистов все больше укрепилось мнение о том, что самостоятельно из-под власти России им не вырваться, поэтому необходимо создать некую антирусскую этническую коалицию, куда можно было бы привлечь не только нерусские народы, но также поддержать всевозможнейшие сепаратистские течения внутри самого русского народа.
На протяжении всего XIX века поляки подогревали сепаратистские настроения в Малой и Белой Руси, в Сибири и казачьих землях. При этом приоритет отдавался, конечно, Малороссии, где практически вся дворянская верхушка состояла из этнических поляков или ополяченных элементов. Но симпатии мелкого дворянства - это одно, а симпатии широких слоев населения - это совсем другое, и именно в этом направлении поляки стали активно действовать с 30-х годов XIX века.
В 1835 году среди польских эмигрантов возникает кружок «Братство Народовой службы», известный также как кружок Адама Мицкевича. Целью кружка была разработка и пропаганда идей польского мессианизма и продвижение его идей, в том числе на землях Малороссии. Согласно этим идеям, страдания Польши связаны с особым историческим призванием народа-мученика - «Христа народов». Идеи «польского мессианизма» были развиты Мицкевичем в художественно-публицистическом сочинении «Книги польского народа и польского пилигримства» («Ksiegi narodu polskiego i pielgrzymstwa polskiego», 1832). В соответствии с ней польское рассеяние было призвано участвовать во всеобщей войне за вольность народов, воскресение которых должно привести к воскресению Польши.
Средства, которыми этого предлагалось достичь, в аллегорической форме Мицкевич изложил еще в 1828 году, когда в Санкт-Петербурге вышла его поэма «Конрад Валленрод» («Konrad Wallenrod»). В ней повествуется о борьбе /96:/ литовцев с немецкими крестоносцами. Заглавный персонаж - одинокий борец в стане врага, жертвующий личным счастьем ради спасения своего народа. Литовец по происхождению, мнимо отрекшийся от своей родины и ставший во главе Тевтонского ордена, он своим коварством ведет орден к катастрофе. Поэма прочитывалась современниками как аллюзия борьбы поляков с русскими: внешне смириться с оказавшимся сильнее врагом и пойти на службу к нему, одновременно тайно действуя против него («валленродизм»).
Именно так поляки стали действовать и в «украинском» вопросе.
Русский славист XIX века А.Гильфердинг, характеризуя особенности польского мессианства, писал: «Во-первых, русских (великороссов) пришлось (польским панславистам. - А.Б.) исключить из славянской семьи и славянского братства; Москали были признаны финнами, татарами, монголами и смесью каких угодно племен, но только не славянами. Однако эти москали заняли в славянском мире весьма заметное место, которого отрицать невозможно. Вследствие того создалась в польской эмиграции особая историко-мистическая теория; славянский мир был разделен на две враждующие противоположности: на мир добра и свободы, представителем которого служила Польша, и на мир рабства и зла, воплощенный в России. Стоило ступить шаг далее, и эта... теория прямо переходила в религию. Сущность этой религии состояла в том, что польский народ есть новый Мессия, посланный для искупления всего рода человеческого, что он, как Мессия, страдал, был распят и погребен, и воскреснет и одолеет дух мрака, воплощенный преимущественно в России, и принесет с собою всему человечеству царство свободы и блаженства» (Гильфердинг А. Польский вопрос // Гильфердинг А. Собрание сочинений. Санкт-Петербург, 1868, стр. 305).
Генерал Людвиг Мерославский, бывший впоследствии диктатором в период польского мятежа 1863 года, не раз откровенно говорил об истинных целях использования поляками украинского движения: «Неизлечимым демагогам нужно открыть клетку для полета за Днепр. Пусть там распространяют казацкую гайдаматчину против попов, чиновников и бояр, уверяя мужиков, что они стараются удержать их в крепостной зависимости. Должно иметь в полной готовности запас смут и излить его на пожар, зажженный уже во внутренностях Москвы. Вся агитация малороссианизма пусть перенесется за Днепр... Вот весь польский герценизм! Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности царизма... Пусть себе заменяют вдоль и поперек анархией русский царизм, от которого, наконец, освободится и очистится соседняя нам московская народность. Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит “для нашей и вашей свободы”. Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет наказываться смертью, как государственная измена...».
Другой раз он был еще более откровенен: «Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон в сердце России. Пускай уничтожат ее. Раздуем ненависть в русском народе, русские будут рвать себя собственными когтями, а мы (то есть поляки. - А.Б.) будем расти и крепнуть».
Творческое развитие идеи Мерославского и Мицкевича получают в трудах ополяченного украинца Франциска-Генриха Духинского (1817-1893). Эмигрировав в 1846 году из России во Францию, Духинский стал сподвижником «некоронованного короля польской эмиграции» Адама Чарторыйского (бывшего во время Императора Александра I шефом российского МИДа и попечителем Виленского учебного округа).
В 1849-1855 годах Духинский работает в Константинополе. Там же он выдвигает идею создания украинского журнала, содействовавшего бы польско-украинскому сотрудничеству против России. Его он предлагал печатать на острове Корфу, принадлежащем Англии, и нелегально переправлять в Россию. Однако Чарторыйский не одобрил этот план.
Во время Крымской войны Духинский работал на гражданских должностях в составе Британских войск, находившихся в Турции. Примечательно, что с этого времени турки создают польский и казачий /97:/ легионы. Казацко-украинский легион возглавил принявший ислам польский писатель-украинофил Михаил Чайковский (турецкое имя - Садык-Паша), основной костяк офицеров легиона Садык-Паши составляли поляки, среди которых были князь Чарторыйский и все тот же поэт Мицкевич, скончавшийся от холеры в военном лагере Садык-Паши. Рядовой состав рекрутировался из задунайских и некрасовских казаков и всяческого интернационального сброда, нередко с темным уголовным прошлым.
После окончания Крымской войны Духинский возвращается в Париж. Его русофобские взгляды и опусы соответствовали политике Наполеона III. Антинаучные труды Духинского приобретают в это время большую популярность. Его публикуют, он читает лекции в кружке научных обществ (Cerale des Sosietes Savantes). Влияние Франциска Духинского было огромно. Его друзьями и почитателями был ряд влиятельных французских интеллектуалов и политиков. Однако после падения Второй империи его могущественные покровители сходят со сцены, и Духинский уезжает в Швейцарию, где руководит Польским музеем вблизи Цюриха, публикуясь в польской и украинско-галицийской прессе.
Взгляды Духинского базировались на расовой философии истории. Все человечество, по его мнению, делится на две группы: арийцы (индоевропейцы) и туранцы (все остальные). Арийцам присущи все положительные качества, они земледельцы, туранцы - кочевники, и им присущи все отрицательные качества.
Характеризуя польско-русские отношения, Духинский писал, что конфликт Польши и России носит расовый характер. «Москали не являются ни славянами, ни христианами в духе настоящих славян и других индоевропейских христиан. Они остаются кочевниками до сих пор и останутся кочевниками навсегда». Польша олицетворяет арийский мир, а Москва - туранский. Москали ближе к китайцам, чем к украинцам. Москва присвоила себе имя «Россия» незаконно. Отрицается преемственность Московской Руси от Киевской. Настоящая Русь - это не Московия, а Украина. «Русь (Малая) - это сильнейшая и доблестнейшая Польша, и польское восстание не будет успешным, если не начнется на Руси», - писал Францишек. Такова в общих чертах была теория Духинского.
Не имея под рукой писаний Духинского, об уровне его аргументации можно судить по брошюре его друга и популяризатора его идей Казимира Делямара. Казимир Делямар (1797-1870) был личным другом Наполеона III, политиком, журналистом, редактором газеты «La Patrie» и членом правления Французского банка. Перу сего многостороннего господина принадлежит ряд русофобских опусов, таких как «Множество вместо единицы, или Панславизм, уничтоженный в принципе», «Что такое россиянин?» и другие.
Его брошюра «15-миллионный европейский народ, забытый историей» является петицией в Сенат Французской Империи с требованием реформировать преподавание истории, составлена в феврале 1869 года и является популярным изложением взглядов Духинского в вопросе Украины и России. Автор данной петиции, постоянно пугая французов русской угрозой, повторяет уже указанный бред Духинского. Любопытно, что очередную нелепицу он начинает словами: «История учит, что...»
Так чему же «учит история» согласно месье Делямару и его учителю Духинскому? Позволим себе несколько цитат из труда сего «многогранного эрудита»: «Рутенцы (то есть украинцы и белорусы) не имеют ничего общего с москалями».
«Сразу после основания [Москвы] начала вырисовываться цель Москвы: напасть и уничтожить славян Поднепровья и двигаться далее на Запад. <...>...в XIII столетии подавляющее большинство москалей было язычниками, мусульманами (!!!) или жидами (!!!) и не разговаривали по-славянски... Андрей Боголюбский был прозван Китайцем. <...> В рутенских [Украина и Белоруссия] землях москали не проживают. (!) <...> Название Московия про/98:/исходит не от города Москвы, а от слова «Мокша» или «Моча», что означает на разных туринских языках место пребывания главной орды» (Делямар К. 15-мільйонний європейський народ, забутий історією // Історія України, Киев, 2000, № 7).
Несмотря на то что такие видные украинофилы, как Костомаров и Драгомолов, выступили с опровержением сего ужаснейшего бреда, по утверждению украинского историка Ивана Лысяка-Рудницкого, «единственной национальной общностью, на интеллектуальное развитие которой теория Духинского имела глубокое и долговременное влияние, была Украина». Далее Лысяк-Рудницкий объяснял причину этого феномена так: «Сепаратистское направление [среди украинцев] натыкалось на большие интеллектуальные трудности: оно шло против установившейся точки зрения о близкородственности русских и украинцев, укорененной в общем наследии древней Руси и поддерживаемой общей православной религией. Теория Духинского предлагала способы преодоления этих интеллектуальных трудностей. Это поясняет ее привлекательность для тех украинцев, которые искали аргументы для обоснования своей отдельной идентичности» (Лисяк-Рудницький I. Дубинський i його вплив: Історичні есеї. Том 1. - Киев, 1994, стр. 271-273).
Что ж, как утопающий хватается за соломинку, так и украинские сепаратисты, не имея реальных аргументов, готовы были хвататься за любой русофобский бред, озвученный в Европе.
Тем не менее интенсивная пропаганда «украинского сепаратизма» в первой половине XIX века не принесла полякам ожидаемого результата. Польский мятеж 1863 года массово не был поддержан ни в Малороссии, ни в Белоруссии. Хотя надежды на это возлагались немалые. Достаточно сказать, что именно тогда небольшой группой польской интеллигенции, проживающей в Малороссии, был написан так называемый «гимн Украины», до сих пор выполняющий роль одного из символов независимой Украины. Это был именно коллективный труд, сначала приписываемый Шевченко, а впоследствии его единственным автором был назван Павел Чубинский. Но реально его писали Николай Вербицкий, перед этим переведший «Еще Польска не згинела» на украинский язык («Маты Польща не загынэ, доки ми живемо»), Тадей Рыльский (прятал свое чересчур польское имя и фамилию под псевдонимом Максим Черный), Павлин Свенцицкий (псевдоним Павел Свой), Павел Житецкий и Иван Навроцкий; ну, естественно, и сам Чубинский.
Первый вариант гимна включал в себя квинтэссенцию всех польских комплексов по украинскому вопросу. Один из первых вариантов гимна звучал так:
Ще не вмерлы Украины ни слава, ни воля,
Ще нам, братья молодые, улыбнется доля.
Ще развеет черны тучи и возле оконца,
Здесь, в своем вкраинском доме,
мы дождемся солнца.
Вспомним злые времена, лихую годину,
Тех, кто смело защитил Матерь-Украину.
Наливайко и Павлюк и Тарас Трясило
Из могилы нас зовут на святое дило...
Тадею Рыльскому и Павлину Свенцицкому, родственников которых от младенцев до старцев вырезал Павел Бут (Павлюк), не понравилось упоминание о нем, и Тадей Рыльский предложил свой вариант:
...Згинут наши вороженьки,
как роса на солнце,
Воцаримся и мы, братья, на своей сторонке.
Наливайко, Железняк и Тарас Трясило
Из могилы нас зовут на святое дило.
Вспомним же святую смерть
рыцарей казацтва,
Не лишиться чтобы нам своего юнацтва!
Ой, Богдане-Зиновию,
пьяный наш гетьмане,
За что продал Украину
москалям поганым?
Чтоб вернуть ей честь и славу,
ляжем головами,
Наречемся Украины верными сынами.
Наши братчики-славяне
за оружье взялись,
Не годится, чтобы мы в стороне остались!
Впоследствии гимн несколько раз в угоду политической коньюнктуре видоизменялся, но русофобский посыл его при этом сохранялся.
Несмотря на то что после подавления польского сепаратистского мятежа 1863 года украинофильское движение немного /99:/ затихает в России, различные антирусские силы предпринимают попытки поставить его под свой контроль и направить его в радикально-сепаратистское русло. К полякам присоединяются правящие круги Германской и Австрийской Империй, стремившиеся путем разжигания этнического сепаратизма ослабить серьезного противника. Для этой цели выдвигается идея «Галичина - украинский Пьемонт» (кстати, лозунг также позаимствован у поляков, у которых он звучал как «Галичина - польский Пьемонт»), согласно которой Галиция должна стать центром украинофильского движения не только в Австро-Венгрии, но и в России, которое должно было бы действовать под польско-австро-германским патронажем.
Успеху этого плана должно было способствовать наличие тайных польских агентов в руководстве украинофильского движения. Главным из них был фактический лидер киевской «Старой Громады» профессор Владимир Бонифатьевич Антонович.
Характеризуя его, Михаил Грушевский писал, что «среди украинских историков, великих и малых, Антонович был практически единственным человеком, свободным от предубеждений российской культуры и от той “двойственной психологии”, в которой он обвинял украинцев российской ориентации, и посему он попадал в “чересчур поляки” (высказывание Лазаревского)» (Грушевський М. 3 соціально національних концепцій Антоновича // Укр. Історик, Киев, 1984, № 1-4 /81-84/, стр. 212)".