Раковая опухоль российской медицины.
О том, как в нашей медицине "лечат" онкологических больных. Причём, сама отечественная медицина делает всё для того, чтобы как можно более садистким и изощрённым способом убить онкологического больного. Итак, случай из Краснодара.
Больной - Максим Булахов, мужчина, 37 лет. Он замечает у себя некую опухоль на ноге. Идёт к врачу, ему начинают прописывать мази, крема, припарки, антибиотики. Короче, всё что угодно, кроме попытки диагностики на онкологию. Сам больной уже понимает, что что-то не так, что опухоль на ноге при надавливании хрустит. А хрустеть она может лишь при одном варианте - если это разрастается ткань с кальцием, то есть, по-сути, кость. Но врачам ЦКБ Краснодара плевать на то, что говорит им пациент. Они продолжают прописывать ему припарки, а так же намекают на то, что неплохо бы ему ещё было принести им деньги, так как слишком много с ним головной боли.
Рак это болезнь, когда промедление смерти подобно. Чем быстрее будет диагностирована болезнь, тем больше шансов на излечение и стойкую ремиссию. Лишь через 8 месяцев(!) хождения по кабинетам, лечащие врачи решают направить его к онкологу. Онколог предполагает рак, но диагноз надо ещё установить и подтвердить, а это возможно сделать только в Москве - в Краснодаре соответствующего оборудования нет. А чтобы попасть в Москву, нужно получить квоту, которую необходимо ждать три месяца.
Пока точный диагноз не диагностирован и не поставлен, пациенту никто не имеет право выписывать эффективные наркотические обезболивающие, так что больной вынужден пить то, что может купить в аптеке из имеющегося в наличии безрецептурного ассортимента. Притом, что это от раковых болей абсолютно не помогает. Доходило до того, что раковый больной, от нечеловеческой боли, пытался спастись при помощи анальгина! Другого ничего в их аптеке иной раз просто не было.
Прошло три месяца и Максим отправился в Москву. Прошёл МРТ, КТ, введение изотопа. Московский онколог сразу поставил диагноз - хондросаркома, поражение от колена до копчика, вес опухоли 7 килограмм.
Больного отправляют обратно в Краснодар, тихо и спокойно умирать, поскольку лечение в его запущенном случае в наших условиях невозможно и нецелесообразно. Ему предложили операцию - отрезать всю ногу и полтаза, вместе с половыми органами. Для отправления естественных потребностей должны были приделать пластиковый контейнер. Причём, по статистике вероятность победы над болезнью составляла бы около 20%. Понятно, что больной отказался. Химиотерапия и радиооблучение при его диагнозе неэффективны.
Сейчас Максиму 38 лет, опухоль разрослась уже до 17 килограмм. Боли мучают жуткие. Он молит бога о смерти, но она пока не приходит. Больной мучает всю семью, он понимает, что когда он умрёт, то все с облегчением перекрестятся со словами "Наконец-то отмучился!". Единственное обезболивающее, которое ему помогает это Фентанил. Обезболивающее наркотическое, выписывается в ограниченном количестве врачом непосредственно больному, исходя из назначенной дозы, то есть, взять несколько коробок таблеток на несколько месяцев вперёд или пить таблеток больше, чем назначено, невозможно. Сейчас у больного осталось лишь 12 таблеток и когда он получит следующую дозу - неизвестно.
В ящике стола, у Максима давно уже лежит верёвка и кусок мыла. Он понимает, что скоро наступит тот момент, когда он не выдержит и решит свести счёты с жизнью. Он бы сделал это раньше, если бы не сын, который его каждый день поддерживает, умоляет, чтобы папа не умирал. Ради него Максим пока и живёт.
Итак. Что в сухом остатке.
1. Врачи продинамили пациента год, прежде чем поставили диагноз. За это время болезнь значительно прогрессировала.
2. Выживаемость при данной форме рака, даже при удачном лечении, не превышает 25%.
3. Диагноз поставить могут только в Москве, куда надо ждать квоту.
4. Пока нет диагноза, не выписывают эффективные обезболивающие.
5. Лечение этой формы рака заключается в удалении поражённых костей и окружающих тканей. То есть, ампутация. В данном случае, опухоль уже разрослась до копчика, что делало невозможной ампутацию ноги без ампутации таза(смотрим пункт №1).
6. За рубежом, например, в Израиле, диагноз ставят за считанные дни. Конечность не ампутируют, а удаляют кость, заменяя её индивидуально изготовленным эндопротезом. В итоге, пациент после операции может даже ходить без костылей и трости. Но стоимость лечения данной формы рака в Израиле начинается от 1,5 млн. рублей. У большинства российских пациентов таких денег нет, медстраховка это не оплачивает, а обращаться в благотворительные фонды бесполезно - фонды могут помочь только детям. Если больному больше 18 лет, то никакие фонды за него не возьмутся.
7. Так что в наших условиях, при нашем убогом состоянии медицины, больным вроде Максима, остаётся медленно умирать.
8. Тихо и спокойно умереть тоже не получится: даже при поставленном диагнозе, получить эффективные наркотические обезболивающие, а другие в этой ситуации не помогают, целая проблема. Так что единственное, что остаётся таким онкобольным в нашей стране, это умирать в страшной боли и в долгих мучениях.
Больной - Максим Булахов, мужчина, 37 лет. Он замечает у себя некую опухоль на ноге. Идёт к врачу, ему начинают прописывать мази, крема, припарки, антибиотики. Короче, всё что угодно, кроме попытки диагностики на онкологию. Сам больной уже понимает, что что-то не так, что опухоль на ноге при надавливании хрустит. А хрустеть она может лишь при одном варианте - если это разрастается ткань с кальцием, то есть, по-сути, кость. Но врачам ЦКБ Краснодара плевать на то, что говорит им пациент. Они продолжают прописывать ему припарки, а так же намекают на то, что неплохо бы ему ещё было принести им деньги, так как слишком много с ним головной боли.
Рак это болезнь, когда промедление смерти подобно. Чем быстрее будет диагностирована болезнь, тем больше шансов на излечение и стойкую ремиссию. Лишь через 8 месяцев(!) хождения по кабинетам, лечащие врачи решают направить его к онкологу. Онколог предполагает рак, но диагноз надо ещё установить и подтвердить, а это возможно сделать только в Москве - в Краснодаре соответствующего оборудования нет. А чтобы попасть в Москву, нужно получить квоту, которую необходимо ждать три месяца.
Пока точный диагноз не диагностирован и не поставлен, пациенту никто не имеет право выписывать эффективные наркотические обезболивающие, так что больной вынужден пить то, что может купить в аптеке из имеющегося в наличии безрецептурного ассортимента. Притом, что это от раковых болей абсолютно не помогает. Доходило до того, что раковый больной, от нечеловеческой боли, пытался спастись при помощи анальгина! Другого ничего в их аптеке иной раз просто не было.
Прошло три месяца и Максим отправился в Москву. Прошёл МРТ, КТ, введение изотопа. Московский онколог сразу поставил диагноз - хондросаркома, поражение от колена до копчика, вес опухоли 7 килограмм.
Больного отправляют обратно в Краснодар, тихо и спокойно умирать, поскольку лечение в его запущенном случае в наших условиях невозможно и нецелесообразно. Ему предложили операцию - отрезать всю ногу и полтаза, вместе с половыми органами. Для отправления естественных потребностей должны были приделать пластиковый контейнер. Причём, по статистике вероятность победы над болезнью составляла бы около 20%. Понятно, что больной отказался. Химиотерапия и радиооблучение при его диагнозе неэффективны.
Сейчас Максиму 38 лет, опухоль разрослась уже до 17 килограмм. Боли мучают жуткие. Он молит бога о смерти, но она пока не приходит. Больной мучает всю семью, он понимает, что когда он умрёт, то все с облегчением перекрестятся со словами "Наконец-то отмучился!". Единственное обезболивающее, которое ему помогает это Фентанил. Обезболивающее наркотическое, выписывается в ограниченном количестве врачом непосредственно больному, исходя из назначенной дозы, то есть, взять несколько коробок таблеток на несколько месяцев вперёд или пить таблеток больше, чем назначено, невозможно. Сейчас у больного осталось лишь 12 таблеток и когда он получит следующую дозу - неизвестно.
В ящике стола, у Максима давно уже лежит верёвка и кусок мыла. Он понимает, что скоро наступит тот момент, когда он не выдержит и решит свести счёты с жизнью. Он бы сделал это раньше, если бы не сын, который его каждый день поддерживает, умоляет, чтобы папа не умирал. Ради него Максим пока и живёт.
Итак. Что в сухом остатке.
1. Врачи продинамили пациента год, прежде чем поставили диагноз. За это время болезнь значительно прогрессировала.
2. Выживаемость при данной форме рака, даже при удачном лечении, не превышает 25%.
3. Диагноз поставить могут только в Москве, куда надо ждать квоту.
4. Пока нет диагноза, не выписывают эффективные обезболивающие.
5. Лечение этой формы рака заключается в удалении поражённых костей и окружающих тканей. То есть, ампутация. В данном случае, опухоль уже разрослась до копчика, что делало невозможной ампутацию ноги без ампутации таза(смотрим пункт №1).
6. За рубежом, например, в Израиле, диагноз ставят за считанные дни. Конечность не ампутируют, а удаляют кость, заменяя её индивидуально изготовленным эндопротезом. В итоге, пациент после операции может даже ходить без костылей и трости. Но стоимость лечения данной формы рака в Израиле начинается от 1,5 млн. рублей. У большинства российских пациентов таких денег нет, медстраховка это не оплачивает, а обращаться в благотворительные фонды бесполезно - фонды могут помочь только детям. Если больному больше 18 лет, то никакие фонды за него не возьмутся.
7. Так что в наших условиях, при нашем убогом состоянии медицины, больным вроде Максима, остаётся медленно умирать.
8. Тихо и спокойно умереть тоже не получится: даже при поставленном диагнозе, получить эффективные наркотические обезболивающие, а другие в этой ситуации не помогают, целая проблема. Так что единственное, что остаётся таким онкобольным в нашей стране, это умирать в страшной боли и в долгих мучениях.