Апостол Свободы (3)
Если бы связка Лигачёв-Полозков-Кобец-группаЧ-донецкие-тюбетейки+примкнувший к ним Ельцин власть взяла до того, как рухнула экономика, они бы даже передыху не дали народу
ГКЧП был отчаянной попыткой нерешительных приличных людей в ЦК как-то сорвать наступающий криминальный фашизм-ельцинизм, разграбление страны и геноцид народа.
Благодаря ГКЧП после того, как ельцинисты взяли власть, они ещё полтора года вынуждены были считаться с Верховным Советом. И при всей слабости депутятника нам всё же удалось немножко продвинуться ещё в плане демократизации, благодаря чему уже после установления фашистского режима они вынуждены были считаться с тормозящими произвол институтами - свободным выездом, судом присяжных, свободой прессы, какими-то элементами контроля, которые только к 1999 удалось окончательно уничтожить, слив Кармокова и Болдырева со счётной палаты
Если бы не Горби, ничего этого просто бы не было. Уже с 1989 укомплектовали бы все ментовки бандитами, молча поделили бы собственность, сдав оговорённые 3/4 западным хозяевам, слили бы образование и ввели ювеналку ещё году бы в 1995. И нельзя было бы даже уехать: за отъезд статья измена Родине. И вякнуть нельзя было бы.
Мои родители в панике бежали из страны, как только ельциноиды свалили Горби. Весь жизненный опыт подсказывал им, что наступает нечто ужасное. Они не могли понять, как я вообще могу активно заниматься политикой в стране волков, которые сорвались с цепи. Они не понимали, что благодаря Горби волкам поставлены рамки, и ещё есть время, пока они решатся рвать.
Я прекрасно понимал, что в конечном счёте мне придётся сваливать. Лев может уживаться с волками, пока волки слабые и стая разбита. Одинокий волк льва уважает, хвост поджимает, любит как хозяина. Одинокие волки крутились вокруг меня как псы, получая подачки и выполняя собачью работу. Но я твёрдо знал: когда они соберутся в стаю, будут пробовать порвать, пока не порвут.
Лев волка или пяток легко давит. Но стаи львов не бывает. А стая волков есть.
Всё, что я сделал, пока не пришлось сваливать в заранее заготовленное логово на стороне - это только благодаря Горби, благодаря тому, что он смог развести, поссорить, заставить перегрызться и рассыпаться эту волчью стаю. Только это и дало мне шанс драться с волками или мелкими стайками - и побеждать.
[Spoiler (click to open)]
Побеждать, пока не выросло новое поколение волков, не разделённых и не рассоренных Горби, живущих единой стаей, грызущих всё, что шевелится - ну, крольчатину понятно, но для стаи и лев не страшен. Потом я ещё мог как-то на что-то влиять, имея связи среди старых волчар-вожаков, играя на их старых ссорах и обидах. Но сейчас пришло время, когда стая сожрёт их всех - от вообразившего себя стерхом Акелы до пугливого мудреца Платоныча.
Горби и овечкам дал вздохнуть: пока волки грызутся, овечкам можно шёрстку набрать немного... Когда Горби свергли, овечек так драть начали, что до сих пор орут, когда уже последних задирают.
Нынешнее поколение не помнит, как после изгнания номенклатурой "антипартийной группы" (т.е. сталинского политбюро) на овечек вообще как на пищу только и смотрели. При Хруще приусадебные участки отняли или урезали, на рынках торговать разрешили только под надзором волка, артели и кооперативы порезали, частные дома в городах конфисковали, личный скот заставили колхозников сдать волкам на съедение (и в результате сократилось в СССР общее количество скота в полтора раза), приработки запретили или ограничили, все валютные операции стали незаконные, любое предпринимательство стало незаконным, стали расстреливать за организацию подпольного бизнеса, повзрывали все церкви (при Хрущёве их взрывали, а никакие не еврейские комиссары, как вам Сванидзе рассказывает), армию порезали, запретили контрразведке следить за номенклатурой: в случае обнаружения контактов с иностранцами обязали прекращать наблюдение и передавать досье в ЦКК.
Вот что такое волчья стая в реале. Брежнев чуть порачительнее Хрущёва был: резать овец не мешал, но немного упорядочил, чтобы скот как-то жирел чуток. Как он помер, опять резня пошла - ловили и сажали водителя, который пошабашил, порушили все теплицы как незаконное предпринимательство, в кино на дневных сеансах включали свет и выясняли, почему раб не на рабочем месте.
А Горби заставил всех этих волчар резать друг друга. И люди начали из нор потихоньку вылазить. Кто сразу под волка не попадал, имел шанс подкормиться на воле подножным кормом и по жизни осмотреться...
Это не метафора
Пока волчары были единой стаей - с ними не повоюешь. А вот когда Горби их рассорил, появилась возможность не то, чтобы честной, но с шансами на победу драки. А если шанс на победу есть, я его не упускаю.
Я впервые по-настоящему с волчарами схватился поначалу на районном уровне. Стая была из 130 депутатов волков человек 95, ну и ещё 30 депутатов было всякое мелкое зверьё, типа интеллигенция и предприниматели. Это мелкое зверьё и была "демократическая фракция" во главе со мной. Реально, конечно, боец был один я, и то совсем пацанчик, типа львёнок - дрался по приколу и сознавал, что учусь на самом деле.
Шансы на победу мне давало то, что стая была без вожаков. Действительно серьёзные люди, как например тот же Патрушев, тогда возглавлявший наш райотдел ГБ, меня не трогали, а с неким злорадством наблюдали, как я рву местный партхозактив.
Стая от каждого моего выпада бесилась, злилась и пыталась меня загрызть. Одних уголовных дел 9 штук понаделали, по паре дел Совет даже давал прокурору согласие на мой арест. Бесились все - депутятник, ментовка, прокуратура, райком. Но поскольку единства не было, то у меня всегда была свобода манёвра. Я только внешне был один в поле против всех. А за кулисами они свою растерянность и страх будущего проявляли по-разному. Кто-то реально против меня интриговал, а кто-то и звонил мне вечерами и часами рассказывал подробности всех закулисных интриг - типа обучал меня, младенца, склоке...
После первой крови вся стая товарищей уже пришипилась, шипели с углов. Но даже потом, когда я уже уехал на работу в Москву, ещё пару лет уголовные дела на меня держали... Одни их закрывали, другие добивались открытия... Уже когда я взбесился и реально задрал прокурора (бедняга слился вконец и до пенсии работал юрисконсультом макаронной фабрики), закрыли окончательно в 1994м... Никаких советов уже давно не было...
А уж что в Москве творилось - это если рассказывать, то часов пять надо вводить в тему, пока неподготовленный человек начнёт разбирать слова.
Россия - страна волков. Живёт она законом волчьей стаи. И любому другому зверю, который вне стаи, делать в России нечего. Земля тут воспроизводит эту волчью стаю.
Пётр Великий смог порушить царство волков, загнал их в тамбовские леса, сделал систему, которая из другого зверья была - так и получилась полумировая Империя. Правда, поплатился он тем, что волки его загрызли, но империя осталась.
А как досталась эта же земля волкам, так они только и могут, что внутри резать, да наружу сдавать.
Прочее недовольное зверьё трётся вокруг егорки просвирнина, бешеного енотика, и гипнотизирует себя: типа это мы русские, а не волчары.
Но настоящие хозяева земли Русской нынче они - волки тамбовские.
Я вырос среди волчар. Я знаю их закон, хотя никогда не был волком и не принимал их закона. Сталин был мудрым волком, но каждая попытка прижать стаю ему не удавалась: стая крови не боится. Если есть выбор - не жрать или жрать друг друга - в лёгкую начинают рвать друг друга. Маленков и Молотов были волчары матёрые, а Маленков ещё и с лисьей хваткой - но и его схавала стая. Берию просто порвали. Брежнев и Щёлоков придумали способ тихо давить молодых волчар, пока мелкие - и создали ситуацию, когда волки стали пугливы, а особо крутых кинули на загранку, там дела крутить.
Горби был сумасшедшим волком, тронутым на идее свободы, хитрым и жёстким, умеющим всех стравливать и устраивать грызню, оставаясь вне схватки. И ещё важно - он был до потери критичности влюблён в жену, которая вообще не понимала законы стаи и хотела видеть вокруг свободу. И ради своей любви он стал делать для неё эту свободу, стравливая всех волков, ослабляя их, давая тем простор другому зверью.
Рано или поздно стая должна была опомниться и сообразить, что он работает против своих, против волчар, хозяев этой земли. Он понимал, что опомнится. Он видел, как сокращается пространство для манёвра. Он старался оттянуть момент, когда реальность разрушит надежду, которой он давал шанс, заняв стаю грызней, потому что не хотел, чтобы крах надежд увидела Раиса.
Он смог то, чего не удалось Сталину, Берии, Молотову и Маленкову: он заставил стаю драться так долго, что успел соорудить альтернативные и даже честные выборы. Он развёл стаю так, что она уже не могла примириться, и вожаки были вынуждены поддерживать какое-то равновесие на протяжении целого поколения.
Понадобилось вырасти новому поколению, чтобы цапки с районного уровня смогли подняться доверху и новое поколение сплотилось в единую стаю. Теперь время пришло. Они пожрут старых волков и пойдут резать овец уже беспредельно.
Но я помню, чем я обязан Горби, хотя делал он всё это, конечно, не для меня, а для Раисы. Я помню, что ему я обязан возможностью в юном возрасте расправить коготки и попробовать на волках зубы. Ему я обязан возможностью относительной свободы - пусть закон, отменяющий выездные визы протащил уже в РФ в 1992-93 году я сам, а не Горби, но это было лишь реализацией открытой им возможности. Ему я обязан возможностью составить кругозор и реальное понимание жизни, благодаря открытым возможностям практической политики. Ему я обязан тем, что старые волчары, потерявшие стаю, жались ко мне и делились своим опытом и пониманием жизни - и поэтому я их жизнь понимаю лучше всех кошачьих.
Ему я обязан тем, что смог развернуть свою силу. Когда стая в силе, таким как я даже и не рыпнуться: я до 1989 года только академическую карьеру для себя и представлял.
И кто бы не лил теперь говна на Горби - обманутые ли им и слитые в клоаку волчары, сраные ли приблатнённые шавки-дискурсмонгеры, возящееся ли на низовке мелкое зверьё - я буду ему всегда благодарен. Благодарен за то, что он дал возможность большому зверю дышать полной грудью - молодому зверю, которому без этого смерть или слив в говно. За то, что он дал мне шанс на победу в драках там, где стая чморила всегда любого. За то, что я смог вырасти в силу. За то, что меня не успели зачморить или разорвать, пока был мелкий и неопытный.
И поэтому я буду любить его всегда. И порву за него любую шавку, которая залупится.
Кстати, потому даже из новых ни одна реальная волчара на него не залупается. Знают, что стая стаей, а есть те, кто за Горби конкретно порвёт.
ГКЧП был отчаянной попыткой нерешительных приличных людей в ЦК как-то сорвать наступающий криминальный фашизм-ельцинизм, разграбление страны и геноцид народа.
Благодаря ГКЧП после того, как ельцинисты взяли власть, они ещё полтора года вынуждены были считаться с Верховным Советом. И при всей слабости депутятника нам всё же удалось немножко продвинуться ещё в плане демократизации, благодаря чему уже после установления фашистского режима они вынуждены были считаться с тормозящими произвол институтами - свободным выездом, судом присяжных, свободой прессы, какими-то элементами контроля, которые только к 1999 удалось окончательно уничтожить, слив Кармокова и Болдырева со счётной палаты
Если бы не Горби, ничего этого просто бы не было. Уже с 1989 укомплектовали бы все ментовки бандитами, молча поделили бы собственность, сдав оговорённые 3/4 западным хозяевам, слили бы образование и ввели ювеналку ещё году бы в 1995. И нельзя было бы даже уехать: за отъезд статья измена Родине. И вякнуть нельзя было бы.
Мои родители в панике бежали из страны, как только ельциноиды свалили Горби. Весь жизненный опыт подсказывал им, что наступает нечто ужасное. Они не могли понять, как я вообще могу активно заниматься политикой в стране волков, которые сорвались с цепи. Они не понимали, что благодаря Горби волкам поставлены рамки, и ещё есть время, пока они решатся рвать.
Я прекрасно понимал, что в конечном счёте мне придётся сваливать. Лев может уживаться с волками, пока волки слабые и стая разбита. Одинокий волк льва уважает, хвост поджимает, любит как хозяина. Одинокие волки крутились вокруг меня как псы, получая подачки и выполняя собачью работу. Но я твёрдо знал: когда они соберутся в стаю, будут пробовать порвать, пока не порвут.
Лев волка или пяток легко давит. Но стаи львов не бывает. А стая волков есть.
Всё, что я сделал, пока не пришлось сваливать в заранее заготовленное логово на стороне - это только благодаря Горби, благодаря тому, что он смог развести, поссорить, заставить перегрызться и рассыпаться эту волчью стаю. Только это и дало мне шанс драться с волками или мелкими стайками - и побеждать.
[Spoiler (click to open)]
Побеждать, пока не выросло новое поколение волков, не разделённых и не рассоренных Горби, живущих единой стаей, грызущих всё, что шевелится - ну, крольчатину понятно, но для стаи и лев не страшен. Потом я ещё мог как-то на что-то влиять, имея связи среди старых волчар-вожаков, играя на их старых ссорах и обидах. Но сейчас пришло время, когда стая сожрёт их всех - от вообразившего себя стерхом Акелы до пугливого мудреца Платоныча.
Горби и овечкам дал вздохнуть: пока волки грызутся, овечкам можно шёрстку набрать немного... Когда Горби свергли, овечек так драть начали, что до сих пор орут, когда уже последних задирают.
Нынешнее поколение не помнит, как после изгнания номенклатурой "антипартийной группы" (т.е. сталинского политбюро) на овечек вообще как на пищу только и смотрели. При Хруще приусадебные участки отняли или урезали, на рынках торговать разрешили только под надзором волка, артели и кооперативы порезали, частные дома в городах конфисковали, личный скот заставили колхозников сдать волкам на съедение (и в результате сократилось в СССР общее количество скота в полтора раза), приработки запретили или ограничили, все валютные операции стали незаконные, любое предпринимательство стало незаконным, стали расстреливать за организацию подпольного бизнеса, повзрывали все церкви (при Хрущёве их взрывали, а никакие не еврейские комиссары, как вам Сванидзе рассказывает), армию порезали, запретили контрразведке следить за номенклатурой: в случае обнаружения контактов с иностранцами обязали прекращать наблюдение и передавать досье в ЦКК.
Вот что такое волчья стая в реале. Брежнев чуть порачительнее Хрущёва был: резать овец не мешал, но немного упорядочил, чтобы скот как-то жирел чуток. Как он помер, опять резня пошла - ловили и сажали водителя, который пошабашил, порушили все теплицы как незаконное предпринимательство, в кино на дневных сеансах включали свет и выясняли, почему раб не на рабочем месте.
А Горби заставил всех этих волчар резать друг друга. И люди начали из нор потихоньку вылазить. Кто сразу под волка не попадал, имел шанс подкормиться на воле подножным кормом и по жизни осмотреться...
Это не метафора
Пока волчары были единой стаей - с ними не повоюешь. А вот когда Горби их рассорил, появилась возможность не то, чтобы честной, но с шансами на победу драки. А если шанс на победу есть, я его не упускаю.
Я впервые по-настоящему с волчарами схватился поначалу на районном уровне. Стая была из 130 депутатов волков человек 95, ну и ещё 30 депутатов было всякое мелкое зверьё, типа интеллигенция и предприниматели. Это мелкое зверьё и была "демократическая фракция" во главе со мной. Реально, конечно, боец был один я, и то совсем пацанчик, типа львёнок - дрался по приколу и сознавал, что учусь на самом деле.
Шансы на победу мне давало то, что стая была без вожаков. Действительно серьёзные люди, как например тот же Патрушев, тогда возглавлявший наш райотдел ГБ, меня не трогали, а с неким злорадством наблюдали, как я рву местный партхозактив.
Стая от каждого моего выпада бесилась, злилась и пыталась меня загрызть. Одних уголовных дел 9 штук понаделали, по паре дел Совет даже давал прокурору согласие на мой арест. Бесились все - депутятник, ментовка, прокуратура, райком. Но поскольку единства не было, то у меня всегда была свобода манёвра. Я только внешне был один в поле против всех. А за кулисами они свою растерянность и страх будущего проявляли по-разному. Кто-то реально против меня интриговал, а кто-то и звонил мне вечерами и часами рассказывал подробности всех закулисных интриг - типа обучал меня, младенца, склоке...
После первой крови вся стая товарищей уже пришипилась, шипели с углов. Но даже потом, когда я уже уехал на работу в Москву, ещё пару лет уголовные дела на меня держали... Одни их закрывали, другие добивались открытия... Уже когда я взбесился и реально задрал прокурора (бедняга слился вконец и до пенсии работал юрисконсультом макаронной фабрики), закрыли окончательно в 1994м... Никаких советов уже давно не было...
А уж что в Москве творилось - это если рассказывать, то часов пять надо вводить в тему, пока неподготовленный человек начнёт разбирать слова.
Россия - страна волков. Живёт она законом волчьей стаи. И любому другому зверю, который вне стаи, делать в России нечего. Земля тут воспроизводит эту волчью стаю.
Пётр Великий смог порушить царство волков, загнал их в тамбовские леса, сделал систему, которая из другого зверья была - так и получилась полумировая Империя. Правда, поплатился он тем, что волки его загрызли, но империя осталась.
А как досталась эта же земля волкам, так они только и могут, что внутри резать, да наружу сдавать.
Прочее недовольное зверьё трётся вокруг егорки просвирнина, бешеного енотика, и гипнотизирует себя: типа это мы русские, а не волчары.
Но настоящие хозяева земли Русской нынче они - волки тамбовские.
Я вырос среди волчар. Я знаю их закон, хотя никогда не был волком и не принимал их закона. Сталин был мудрым волком, но каждая попытка прижать стаю ему не удавалась: стая крови не боится. Если есть выбор - не жрать или жрать друг друга - в лёгкую начинают рвать друг друга. Маленков и Молотов были волчары матёрые, а Маленков ещё и с лисьей хваткой - но и его схавала стая. Берию просто порвали. Брежнев и Щёлоков придумали способ тихо давить молодых волчар, пока мелкие - и создали ситуацию, когда волки стали пугливы, а особо крутых кинули на загранку, там дела крутить.
Горби был сумасшедшим волком, тронутым на идее свободы, хитрым и жёстким, умеющим всех стравливать и устраивать грызню, оставаясь вне схватки. И ещё важно - он был до потери критичности влюблён в жену, которая вообще не понимала законы стаи и хотела видеть вокруг свободу. И ради своей любви он стал делать для неё эту свободу, стравливая всех волков, ослабляя их, давая тем простор другому зверью.
Рано или поздно стая должна была опомниться и сообразить, что он работает против своих, против волчар, хозяев этой земли. Он понимал, что опомнится. Он видел, как сокращается пространство для манёвра. Он старался оттянуть момент, когда реальность разрушит надежду, которой он давал шанс, заняв стаю грызней, потому что не хотел, чтобы крах надежд увидела Раиса.
Он смог то, чего не удалось Сталину, Берии, Молотову и Маленкову: он заставил стаю драться так долго, что успел соорудить альтернативные и даже честные выборы. Он развёл стаю так, что она уже не могла примириться, и вожаки были вынуждены поддерживать какое-то равновесие на протяжении целого поколения.
Понадобилось вырасти новому поколению, чтобы цапки с районного уровня смогли подняться доверху и новое поколение сплотилось в единую стаю. Теперь время пришло. Они пожрут старых волков и пойдут резать овец уже беспредельно.
Но я помню, чем я обязан Горби, хотя делал он всё это, конечно, не для меня, а для Раисы. Я помню, что ему я обязан возможностью в юном возрасте расправить коготки и попробовать на волках зубы. Ему я обязан возможностью относительной свободы - пусть закон, отменяющий выездные визы протащил уже в РФ в 1992-93 году я сам, а не Горби, но это было лишь реализацией открытой им возможности. Ему я обязан возможностью составить кругозор и реальное понимание жизни, благодаря открытым возможностям практической политики. Ему я обязан тем, что старые волчары, потерявшие стаю, жались ко мне и делились своим опытом и пониманием жизни - и поэтому я их жизнь понимаю лучше всех кошачьих.
Ему я обязан тем, что смог развернуть свою силу. Когда стая в силе, таким как я даже и не рыпнуться: я до 1989 года только академическую карьеру для себя и представлял.
И кто бы не лил теперь говна на Горби - обманутые ли им и слитые в клоаку волчары, сраные ли приблатнённые шавки-дискурсмонгеры, возящееся ли на низовке мелкое зверьё - я буду ему всегда благодарен. Благодарен за то, что он дал возможность большому зверю дышать полной грудью - молодому зверю, которому без этого смерть или слив в говно. За то, что он дал мне шанс на победу в драках там, где стая чморила всегда любого. За то, что я смог вырасти в силу. За то, что меня не успели зачморить или разорвать, пока был мелкий и неопытный.
И поэтому я буду любить его всегда. И порву за него любую шавку, которая залупится.
Кстати, потому даже из новых ни одна реальная волчара на него не залупается. Знают, что стая стаей, а есть те, кто за Горби конкретно порвёт.