Хасид Женя
Одесса, конец восьмидесятых годов прошлого столетия…
Моим соседом по лестничной площадке был тогда Женя Вальштейн. Женя был ортодоксальный еврей. Он считал себя хасидом, и одевался, как и положено хасиду. Носил черную фетровую шляпу, из-под которой видны были пейсы. (длинные неподстриженные пряди волос на висках, если кто не знает, что это такое) Всегда в белой рубашке, поверх которой одевал чёрный лапсердак ( длиннополый сюртук особого покроя). Короткие брюки, заправленные в носки, (заправленные в носки брюки символизирует удаленность от земной грязи) и туфли без пряжек и шнурков завершали его облик. А так, как Женя был молодой ортодоксальный еврей, то он посещал иешиву при одесской синагоге. (Кстати, не верьте тем, кто будет говорить вам глупостей, что иешива при синагоге открылась лишь в 1998-ом. И десятью годами ранее она вполне себе исправно функционировала.) Ну посещал, так и посещал, кому какое дело? Если бы не те запреты, которые шабат налагает на правоверного еврея. Подъезд нашего небольшого, совсем не типичного одесского дома, запирался на замок. У всех жильцов были свои ключи и никаких проблем ни у кого не возникало. Кроме… Жени!
Женя не мог по требованиям своей веры прикасаться к металлическому ключу, и поэтому, возвращаясь в пятницу вечером из синагоги, он останавливался перед запертыми на замок воротами и начинал истошно орать: "Мама! Мама! Открой мне ворота!"
(Позже, мне как-то довелось услышать, как ревут слоны на Цейлоне. За десять миль от берега слышны их брачные призывы. Но уверен, что Женя бы и слонов перекричал!)
Его крики будили не только жильцов нашего, но и обитателей соседнего дома. На "бедный Женя голова" обрушивался вал проклятий и обещаний "утопить на Полях орошения, этого вонючего жидка".
Никакие разговоры и увещевания не помогали. Каждую пятницу, поздно вечером, Женя неизменно поднимал на ноги мирно спящих одесситов, не имеющих представления о шабатных тонкостях.
Предвидя, что рано или поздно дело закончится побитием Жени, я как-то остановил его:
- Женя, можно я тебе расскажу одну историю?
- Ой, дядя Серёжа, только недолго. Я уже опаздываю!
- Недолго. Женя. Слушай: Жил в Иерусалиме почтенный еврей. Сорок лет, день в день, он приходил к Стене Плача и разговаривал с Богом. Как-то его спросили о чём он с ним говорит? Еврей отвечал: "Ну, утром я прошу у него немножечко здоровья для моей семьи, днём - немножечко денег для моей семьи, вечером - немножечко счастья для моей семьи" И какие результаты? - спрашивают его. "Результаты? Судя по тому, что Сарочка упала и сломала ногу, шалапута Фиму выгнали из школы, а на меня напал араб и отнял кошелёк, то результат как-будто я со стеной сорок лет говорил!" - Женя, ты понял? Ты же умный еврейский мальчик, так? Если ваш Бог не услышал даже почтенного еврея, то уж тебя он тем более не услышит, если тебя начнут бить за твои пятничные вопли. А тебя, таки начнут бить! И не гарантия, что я буду дома и смогу тебя выручить. Ты уж поговори со своей мамой и как-то решите этот вопрос. Хорошо?
Хотите верьте, а хотите нет, но с тех пор ночные Женины вопли прекратились.
Вот, что значит, вовремя и к месту, рассказанная притча!
Моим соседом по лестничной площадке был тогда Женя Вальштейн. Женя был ортодоксальный еврей. Он считал себя хасидом, и одевался, как и положено хасиду. Носил черную фетровую шляпу, из-под которой видны были пейсы. (длинные неподстриженные пряди волос на висках, если кто не знает, что это такое) Всегда в белой рубашке, поверх которой одевал чёрный лапсердак ( длиннополый сюртук особого покроя). Короткие брюки, заправленные в носки, (заправленные в носки брюки символизирует удаленность от земной грязи) и туфли без пряжек и шнурков завершали его облик. А так, как Женя был молодой ортодоксальный еврей, то он посещал иешиву при одесской синагоге. (Кстати, не верьте тем, кто будет говорить вам глупостей, что иешива при синагоге открылась лишь в 1998-ом. И десятью годами ранее она вполне себе исправно функционировала.) Ну посещал, так и посещал, кому какое дело? Если бы не те запреты, которые шабат налагает на правоверного еврея. Подъезд нашего небольшого, совсем не типичного одесского дома, запирался на замок. У всех жильцов были свои ключи и никаких проблем ни у кого не возникало. Кроме… Жени!
Женя не мог по требованиям своей веры прикасаться к металлическому ключу, и поэтому, возвращаясь в пятницу вечером из синагоги, он останавливался перед запертыми на замок воротами и начинал истошно орать: "Мама! Мама! Открой мне ворота!"
(Позже, мне как-то довелось услышать, как ревут слоны на Цейлоне. За десять миль от берега слышны их брачные призывы. Но уверен, что Женя бы и слонов перекричал!)
Его крики будили не только жильцов нашего, но и обитателей соседнего дома. На "бедный Женя голова" обрушивался вал проклятий и обещаний "утопить на Полях орошения, этого вонючего жидка".
Никакие разговоры и увещевания не помогали. Каждую пятницу, поздно вечером, Женя неизменно поднимал на ноги мирно спящих одесситов, не имеющих представления о шабатных тонкостях.
Предвидя, что рано или поздно дело закончится побитием Жени, я как-то остановил его:
- Женя, можно я тебе расскажу одну историю?
- Ой, дядя Серёжа, только недолго. Я уже опаздываю!
- Недолго. Женя. Слушай: Жил в Иерусалиме почтенный еврей. Сорок лет, день в день, он приходил к Стене Плача и разговаривал с Богом. Как-то его спросили о чём он с ним говорит? Еврей отвечал: "Ну, утром я прошу у него немножечко здоровья для моей семьи, днём - немножечко денег для моей семьи, вечером - немножечко счастья для моей семьи" И какие результаты? - спрашивают его. "Результаты? Судя по тому, что Сарочка упала и сломала ногу, шалапута Фиму выгнали из школы, а на меня напал араб и отнял кошелёк, то результат как-будто я со стеной сорок лет говорил!" - Женя, ты понял? Ты же умный еврейский мальчик, так? Если ваш Бог не услышал даже почтенного еврея, то уж тебя он тем более не услышит, если тебя начнут бить за твои пятничные вопли. А тебя, таки начнут бить! И не гарантия, что я буду дома и смогу тебя выручить. Ты уж поговори со своей мамой и как-то решите этот вопрос. Хорошо?
Хотите верьте, а хотите нет, но с тех пор ночные Женины вопли прекратились.
Вот, что значит, вовремя и к месту, рассказанная притча!