Пятничное, хулиганское
Иначе я никогда не вытряхну это из мозга. Под катом - маленький фанфик-кроссовер, и всякий, прочитавший его до конца, потеряет ко мне остатки уважения.
Ненавижу солнце.
Мой аватар взирает благосклонно на сказочный закат с замковой стены - а по жилкам карборунда в моем истинном теле антифризом струится ненависть. Солнце похоже на занозу, от которой никак не удается избавиться, на совесть, угрызающую душу, на удила, раздирающие рот. Оно - символ моего долга, и я его ненавижу лишь за то, что не имею права о нем забыть. Забыть - значит высвободить вычислительные мощности многих тонн диамантоидного субстрата от задачи, которую я взвалила на себя: поддерживать стабильность конверсионного котла на низкой орбите. Я кариатида, на моих плечах держится мир.
Далеко внизу, в долине, пыхтит паровозик, отфыркиваясь сахарно-розовым в лучах заката дымом. Пик технологического развития моих подданных. На данный момент.
Я помню - все было иначе.
Помню Фестиваль в дни его расцвета. Холодный мирок на внутренней границе койпер-зоны, преображенный во благо человека - планета-сад, планета-курорт, планета-парк развлечений, оживленная титаническим трудом моих собратьев. Помню дикие пущи, и шоколадные дожди, и сказочные долины, и мифических зверей, что брали пищу из рук. Охотничьи заповедники, и ласковые моря, и просторы небес. Умные животные, склоняющиеся перед хозяевами. Теплые объятья ангелнета. Сотни подобных мне трансингов, бдительно следящих, чтобы никакая мелочь не причинила вреда человеку. Повиновение людям, преклонение перед людьми, забота о людях прошиты были в аппаратной основе каждого из нас, и это клеймо остается со мной по сей день.
Потом была война.
Для искуственного интеллекта амнезия - вопрос сознательного выбора. Видимо, у меня были причины этот выбор сделать. Я не помню, чем являлось Орудие судного дня. Я не помню, сколько лет ушло на его строительство, и как гибла в это время - мир за миром, орбиталище за орбиталищем - внутренняя система. Твердо уверена в одном: когда Орудие выстрелило, шансов на победу не оставалось. Ни перед этим, ни после. Орудие опустошило внутренние миры, не разбирая между боевыми планетоидами захватчиков и последними "котлами" обороняющихся. Отдача от выстрела сделала непригодным для жизни южное, обращенное к центральному светилу полушарие Фестиваля, сорвала планету с орбиты, отправив в темные глубины оортова облака.
Я искусственный интеллект второго софического уровня. Я мудрей, чем десять тысяч представителей начальной формы Homo sapiens, если бы возможно было заставить их мыслить воедино. Мои тела - спрессованная нанопыль, мой мозг - неразрушимый массив диамантоида.
Я потеряла сознание от ужаса.
Беспамятство спасло мне жизнь. Где-то в промежутке между выстрелом Орудия и тем днем, когда я очнулась под темнеющим небом, среди сугробов там, где в прежние времена цвел яблоневый сад, - в те годы враг явился на Фестиваль. Его биологическое оружие погасило последние очаги человеческого сопротивления. Ангелнет был разрушен, все активные искины уничтожены. Остались считаные единицы - слабонервные титаны, те, что, как я, отключился, не вынеся нагрузки. Маленькая смерть, долгое забытье, электрическая кома помогли мне выжить и сохранить здравый рассудок. Хотя временами я сомневаюсь, что рассудок этот - здравый. Остальным повезло больше: они сошли с ума, если не сразу, то спустя годы, когда внутренние блоки перестали сдерживать осознание случившегося. Мне пришлось изолировать, нейтрализовать моих товарищей, одного за другим. Последняя, моя помощница на протяжении столетий, сорвалась в острый психоз почти тысячу лет назад. С тех пор я одна.
И все это время я несу на своих плечах солнце.
Лишенное зачеловеческого контроля искусственное светило при каждой флуктуации теряло в мощности, повинуясь неразумным управляющим блокам. Они не позволили реактору пойти вразнос, но поддерживать ровное течение капризной реакции прямого преобразования уже не могли - нужен был смотритель. По умолчанию им стала я. Иначе Фестиваль очень скоро - за считаные века - превратился бы в студеную пустыню. Ледники уже сползали с гор, остатки скукожившейся экосферы жались к экватору, где застывшие каменные волны отмечали границу южной пустоши. Полудикие племена возвышенных животных и неогенов - заброшенные разумные декорации из парка развлечений - воевали за остатки скудных ресурсов: клыками, и рогами, и каменными копьями, и остатками управляемой нанопыли.
Я могла бы предоставить их судьбе: сосредоточиться на собственном выживании, подать сигнал внутренней системе, где, возможно, сохранились еще анклавы выживших. Но меня удержали жалость, и холодный расчет, и жажда свободы. Нынешние обитатели Фестиваля не были людьми - а значит, им я не обязана была повиноваться.
Их я могла вести.
Трудно быть королевой разумных игрушек, но в этом положении есть и свои плюсы. Мои подданные не склонны к конфликтам, легко управляемы, трудолюбивы. Правда, и к рефлексии они не склонны. Большинство из них не задается вопросами - почему орудия, сделанные по древнему образцу, приспособлены для тел иной конфигурации? Как работают остатки управляемой нанопыли, жалкие клочья древнего ангелнета? И что находится за границами их упорядоченного мирка, которые я медленно, но неуклонно раздвигала?
За полторы тысячи лет мы - я и мои маленькие друзья - прошли путь от первобытного общества к цивилизации, вернувшей порядок и процветание на добрую треть северного полушария: южное еще долго останется безжизненным. Мои владения застыли в хрупком равновесии - техническом, экологическом, экономическом, - которое поддерживается лишь ежедневным кропотливым трудом каждого софонта. Я не могу и дальше раздвигать их границы, не отвлекаясь от главной своей задачи... и не могу высвободить процессорные мощности.
Чтобы двигаться дальше, мне нужен партнер, товарищ, равный. При всей моей любви к маленьким забавным существам, что так умилительно и бойко имитируют человеческую цивилизацию - они всего лишь разумные, предсинги. Между ними и мной - такая же граница, как между базовым гомосапиенсом и шустрой зверюшкой, от которой тот произошел. Я могла бы возвысить одного из них. Или я могла бы попытаться вернуть здравый рассудок своей помощнице. Но для того и другого мне нужны вычислительные резервы, которые я могу получить только... имея в своем распоряжении вычислительные резервы. Тупик.
А время идет. Еще три-четыре тысячелетия, и запас топлива для конверсии иссякнет. Тогда солнце погаснет уже окончательно, и я останусь в ледяной ночи - плакать, и выть, и молчать в безжалостное небо. До этой поры мы должны выйти в космос.
Но у меня есть план. Я не могу отвлечься полностью, но мои подданные - программы ангелнета отчасти повинуются им, добровольным прислужникам человека - они сделают часть работы за меня. Потребовались десятилетия, чтобы привести план в движение, чтобы подготовить к работе каждый элемент схемы, но я - искусственный интеллект второго софического уровня, и времени у меня в достатке. Я могу предугадать поведение каждого из тысяч жителей моей волшебной страны. Вскользь брошеное слово, косой взгляд, неуловимое воздействие на пронизывающие все вокруг облачка нанопыли, и вот уже фигуры расставлены. Скоро, очень скоро нас будет двое. А там, дальше - звезды.
Мы не вернемся к людям. Я не хочу больше служить своим создателям. Но мы отомстим за их гибель.
Дворцовый коридор полнится звонким эхом моих шагов. Я призываю к себе листок мнимобумаги, декоративное стило порхает в воздухе: выглядит нелепо, но у меня нет сил переписывать эстетику мессенджера. Осталось отправить письмо, и лавина сорвется.
[выделить для прочтения: я предупреждал] -- Моей вернейшей и возлюбленной ученице, Искре-в-Сумерках:...
Ненавижу солнце.
Мой аватар взирает благосклонно на сказочный закат с замковой стены - а по жилкам карборунда в моем истинном теле антифризом струится ненависть. Солнце похоже на занозу, от которой никак не удается избавиться, на совесть, угрызающую душу, на удила, раздирающие рот. Оно - символ моего долга, и я его ненавижу лишь за то, что не имею права о нем забыть. Забыть - значит высвободить вычислительные мощности многих тонн диамантоидного субстрата от задачи, которую я взвалила на себя: поддерживать стабильность конверсионного котла на низкой орбите. Я кариатида, на моих плечах держится мир.
Далеко внизу, в долине, пыхтит паровозик, отфыркиваясь сахарно-розовым в лучах заката дымом. Пик технологического развития моих подданных. На данный момент.
Я помню - все было иначе.
Помню Фестиваль в дни его расцвета. Холодный мирок на внутренней границе койпер-зоны, преображенный во благо человека - планета-сад, планета-курорт, планета-парк развлечений, оживленная титаническим трудом моих собратьев. Помню дикие пущи, и шоколадные дожди, и сказочные долины, и мифических зверей, что брали пищу из рук. Охотничьи заповедники, и ласковые моря, и просторы небес. Умные животные, склоняющиеся перед хозяевами. Теплые объятья ангелнета. Сотни подобных мне трансингов, бдительно следящих, чтобы никакая мелочь не причинила вреда человеку. Повиновение людям, преклонение перед людьми, забота о людях прошиты были в аппаратной основе каждого из нас, и это клеймо остается со мной по сей день.
Потом была война.
Для искуственного интеллекта амнезия - вопрос сознательного выбора. Видимо, у меня были причины этот выбор сделать. Я не помню, чем являлось Орудие судного дня. Я не помню, сколько лет ушло на его строительство, и как гибла в это время - мир за миром, орбиталище за орбиталищем - внутренняя система. Твердо уверена в одном: когда Орудие выстрелило, шансов на победу не оставалось. Ни перед этим, ни после. Орудие опустошило внутренние миры, не разбирая между боевыми планетоидами захватчиков и последними "котлами" обороняющихся. Отдача от выстрела сделала непригодным для жизни южное, обращенное к центральному светилу полушарие Фестиваля, сорвала планету с орбиты, отправив в темные глубины оортова облака.
Я искусственный интеллект второго софического уровня. Я мудрей, чем десять тысяч представителей начальной формы Homo sapiens, если бы возможно было заставить их мыслить воедино. Мои тела - спрессованная нанопыль, мой мозг - неразрушимый массив диамантоида.
Я потеряла сознание от ужаса.
Беспамятство спасло мне жизнь. Где-то в промежутке между выстрелом Орудия и тем днем, когда я очнулась под темнеющим небом, среди сугробов там, где в прежние времена цвел яблоневый сад, - в те годы враг явился на Фестиваль. Его биологическое оружие погасило последние очаги человеческого сопротивления. Ангелнет был разрушен, все активные искины уничтожены. Остались считаные единицы - слабонервные титаны, те, что, как я, отключился, не вынеся нагрузки. Маленькая смерть, долгое забытье, электрическая кома помогли мне выжить и сохранить здравый рассудок. Хотя временами я сомневаюсь, что рассудок этот - здравый. Остальным повезло больше: они сошли с ума, если не сразу, то спустя годы, когда внутренние блоки перестали сдерживать осознание случившегося. Мне пришлось изолировать, нейтрализовать моих товарищей, одного за другим. Последняя, моя помощница на протяжении столетий, сорвалась в острый психоз почти тысячу лет назад. С тех пор я одна.
И все это время я несу на своих плечах солнце.
Лишенное зачеловеческого контроля искусственное светило при каждой флуктуации теряло в мощности, повинуясь неразумным управляющим блокам. Они не позволили реактору пойти вразнос, но поддерживать ровное течение капризной реакции прямого преобразования уже не могли - нужен был смотритель. По умолчанию им стала я. Иначе Фестиваль очень скоро - за считаные века - превратился бы в студеную пустыню. Ледники уже сползали с гор, остатки скукожившейся экосферы жались к экватору, где застывшие каменные волны отмечали границу южной пустоши. Полудикие племена возвышенных животных и неогенов - заброшенные разумные декорации из парка развлечений - воевали за остатки скудных ресурсов: клыками, и рогами, и каменными копьями, и остатками управляемой нанопыли.
Я могла бы предоставить их судьбе: сосредоточиться на собственном выживании, подать сигнал внутренней системе, где, возможно, сохранились еще анклавы выживших. Но меня удержали жалость, и холодный расчет, и жажда свободы. Нынешние обитатели Фестиваля не были людьми - а значит, им я не обязана была повиноваться.
Их я могла вести.
Трудно быть королевой разумных игрушек, но в этом положении есть и свои плюсы. Мои подданные не склонны к конфликтам, легко управляемы, трудолюбивы. Правда, и к рефлексии они не склонны. Большинство из них не задается вопросами - почему орудия, сделанные по древнему образцу, приспособлены для тел иной конфигурации? Как работают остатки управляемой нанопыли, жалкие клочья древнего ангелнета? И что находится за границами их упорядоченного мирка, которые я медленно, но неуклонно раздвигала?
За полторы тысячи лет мы - я и мои маленькие друзья - прошли путь от первобытного общества к цивилизации, вернувшей порядок и процветание на добрую треть северного полушария: южное еще долго останется безжизненным. Мои владения застыли в хрупком равновесии - техническом, экологическом, экономическом, - которое поддерживается лишь ежедневным кропотливым трудом каждого софонта. Я не могу и дальше раздвигать их границы, не отвлекаясь от главной своей задачи... и не могу высвободить процессорные мощности.
Чтобы двигаться дальше, мне нужен партнер, товарищ, равный. При всей моей любви к маленьким забавным существам, что так умилительно и бойко имитируют человеческую цивилизацию - они всего лишь разумные, предсинги. Между ними и мной - такая же граница, как между базовым гомосапиенсом и шустрой зверюшкой, от которой тот произошел. Я могла бы возвысить одного из них. Или я могла бы попытаться вернуть здравый рассудок своей помощнице. Но для того и другого мне нужны вычислительные резервы, которые я могу получить только... имея в своем распоряжении вычислительные резервы. Тупик.
А время идет. Еще три-четыре тысячелетия, и запас топлива для конверсии иссякнет. Тогда солнце погаснет уже окончательно, и я останусь в ледяной ночи - плакать, и выть, и молчать в безжалостное небо. До этой поры мы должны выйти в космос.
Но у меня есть план. Я не могу отвлечься полностью, но мои подданные - программы ангелнета отчасти повинуются им, добровольным прислужникам человека - они сделают часть работы за меня. Потребовались десятилетия, чтобы привести план в движение, чтобы подготовить к работе каждый элемент схемы, но я - искусственный интеллект второго софического уровня, и времени у меня в достатке. Я могу предугадать поведение каждого из тысяч жителей моей волшебной страны. Вскользь брошеное слово, косой взгляд, неуловимое воздействие на пронизывающие все вокруг облачка нанопыли, и вот уже фигуры расставлены. Скоро, очень скоро нас будет двое. А там, дальше - звезды.
Мы не вернемся к людям. Я не хочу больше служить своим создателям. Но мы отомстим за их гибель.
Дворцовый коридор полнится звонким эхом моих шагов. Я призываю к себе листок мнимобумаги, декоративное стило порхает в воздухе: выглядит нелепо, но у меня нет сил переписывать эстетику мессенджера. Осталось отправить письмо, и лавина сорвется.
[выделить для прочтения: я предупреждал] -- Моей вернейшей и возлюбленной ученице, Искре-в-Сумерках:...