Рабы-персияне в Хивинском ханстве
А. П. Хорошхин. Рабы-персияне в Хивинском ханстве // Хорошхин А. П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. - СПб., 1876.
Пленный персиянин в Хиве
Ввиду предложенного на обсуждение хивинскому дивану вопроса об освобождении в ханстве рабов-персиян, я собирал сведения о настоящем положении рабов-персиян не чрез хивинцев, которые так заинтересованы в этом деле, а чрез тех же рабов, которые многими сотнями примкнули к нашим отрядам после покорения обитаемых ими местностей. Я спросил более 1000 рабов; причем записывал места их настоящего жительства, число душ обоего пола, наводил справки: сколько по настоящее время находится в действительном рабстве, сколько рабов освобождено и какую эти последние имеют поземельную собственность. В Оренбургском отряде я расспрашивал рабов вместе с переводчиком генерала Веревкина, есаулом Баукаевым, а в Туркестанском отряде - в присутствии есаула Кирилова. Сведения о персиянах, находящихся при Кавказском отряде, где их, впрочем, немного, были доставлены в диван переводчиком подполк. Пожарского, прапорщиком Зайнель-бек.
Мат-Мурад-диван-беги [ Мат-Мурад был ближайшим советником хана; он отправлен из Хивы на жительство в Россию] после продолжительного разговора с ним, отозвался, что он вовсе не знает и не может даже определить приблизительно цифру рабов-персиян, хотя и говорил сначала, что полагает их от 2 т. до 4 т. человек. Тогда ему указано было, что туркмены в 1863 году взяли в плен, под Мервом, 40000 персиян. Если считать, что туркмены оставили у себя из этого числа 5 тысяч рабов, выкупилось или бежало 5 тысяч, убито и умерло 5 тысяч, продано в Бухару 5 тысяч, то и тогда останется на долю Хивы 10 тысяч рабов, только из числа плененных в 1863 году, не считая доставок рабов в предшествовавшие годы. Тогда Мат-Мурад ответил: «Да, у нас очень много рабов; но мы их не считали, и я не знаю даже, сколько их было у меня». По сведениям же, полученным от горожан-персов, у Мат-Мурада было до 150 рабов. Мат-Мурад отозвался также незнанием на вопрос о числе рабов хана.
Не считая вполне верными цифры, полученные мною от персиян-рабов, я все-таки полагаю, что они достаточно верны. Как бы то ни было, придется на первое время, до получения точных статистических данных, удовольствоваться этими цифрами, так как ханское правительство, по-видимому, категорически отказалось дать о персиянах какие бы то ни было сведения. Хан, в одном из заседаний дивана, между прочим, также заявил, что цифры дугма (персиян-рабов) он не знает и их никто не считал, а каждый рабовладелец был полным и бесконтрольным владетелем своих рабов.
Рабы доставлялись в Хиву туркменами - также чрез Мерв, а йомудами и чаудорами - чрез Гюргень. Впрочем, хивинские торговцы рабами и сами приезжали в Мерв или кочевья туркменов, где и приобретали себе невольников. Главными рынками служили обыкновенно все большие базары в городах: Хиве, Куня-Ургенче, Кунграде, Чимбае, Ходжеили, Ханка и других, а на правом берегу Амударьи в Шура-хана и Ша-Аббас-Вали, куда туркмены пригоняли рабов, по их же выражению, как баранов. Случалось, что в один базар пригоняли за раз по 200 и более рабов. Продажа при этом шла как в одиночку, так и партиями. За несколько дней до прихода нашего на правый берег Амударьи, туркмены привели в Хиву до 300 рабов. Покупщиков, вследствие смутного времени, не нашлось, почему вся партия была уведена обратно в степь.
По словам Мат-Мурада, цены на рабов стояли неровные, что зависело от спроса и от наплыва невольников из Туркмении. Независимо от того, цены зависели также от возраста и пола, а еще более - от физических качеств раба или рабыни. Вообще же крепкий, здоровый мужчина, без физических недостатков, не шел дороже 100 тиллей (малых); молодая женщина, а еще более - девушка не продавалась дороже 300 тиллей (также малых). Дорого, также почти в той же цене, как и девушки, продавались мальчики до 15 лет, и у Мат-Мурада был мальчик, стоивший более 250 тиллей.
По словам рабов, между ними есть такие, которые находятся в неволе уже более 50 лет [Таков, напр., Дмитрий Матвеич Постнов, уроженец Нижегородской губ., села Черноречья. Он уже 55 лет живет в Хиве. Взят он был в плен туркменами, 15 лет от роду.], и все это время не могли получить свободы, несмотря на все свои усилия. Рабы отпускались на свободу: или в награду за долговременную и верную службу, и ли по выкупу (от 50 до 300 тиллей малых). Освободившиеся рабы носят название азат, а рабы, освобожденные ханом, - ханазат. В доказательство, как в Хиве относятся к рабам, скажем, что так же называются и лошади с ханской конюшни, когда они поступят в частные руки. Ханазаты, сравнительно с азатами, всегда бывают обставлены лучше; многие из них остаются служить, и даже доселе служат хану. Так, например, при ханском саде (намазга), в котором собирается совет, служат несколько человек ханазатов.
Большею частию освобожденные рабы нанимаются на полевые работы, к частным лицам; платят им за то от 10 до 30 и более тиллей в год. Почти все освобожденные рабы очень бедны; но некоторые из них имеют на свободных жителях ханства значительные долги, которые теперь, по их словам, пропали безвозвратно.
Возвращение рабов на родину всегда было затруднительно, потому что выкуп был дорог, а пытавшиеся бежать рисковали попасть снова в руки к туркменам, что и случалось неоднократно. Впрочем, бывали и такие, которые свободно проходили с караванами всю Туркменскую степь чрез Мерв, до самых границ Персии.
Хивинская экспедиция 1873 года. Освобожденные
рабы-персияне, вырезанные туркменами
В настоящее время весьма немногие рабы имеют средства к возвращению на родину, и если им в этом случае не помогут более состоятельные родичи их, то положение их, при возвращении из Хивы на родину, будет весьма затруднительно. Но большинство из них предпочитает погибнуть в степи, чем оставаться в ханстве; так, по крайней мере, заявляли многие из них. Некоторые дугме находятся в плену уже не в первый раз. Один молодой иранец рассказывал, что он был освобожден в Ташкенте генералом Черняевым, незадолго до похода его к Джизаку, вернулся чрез Оренбург, Самару, Астрахань и Астрабад на свою родину, Машад (Мешхед), и, женившись там, через два года снова попал в плен к туркменам, на пастьбе баранов в степи. Между прочим, этот персиянин рассказывал, что и туркмены, в свою очередь, будто бы нередко жестоко платятся за свои хищнические набеги, потому что персы их отважно преследуют, захватывают будто бы в плен сотнями и беспощадно убивают всех пленных. Рассказ этот очень маловероятен и совершенно противоречит установившемуся уже понятию о трусости персиян - жителей областей, пограничных со степям, и о бессилии их против отважных туркменских аломанов (наездников).
По рассказам освобожденных невольников, находящихся при Туркестанском и Оренбургском отрядах, число душ дугма обоего пола, в 140 городах и деревнях ханства, доходит до 36.806 человек. Из них собственно рабов - 29.291; освобожденных рабов (азат и ханазат) 6515 человек. Эти рабы, освобожденные на волю нынешним ханом и его предшественниками, владеют 2634 танапами пашен и 3 танапами садов.
Таким образом, на каждого освобожденного раба приходится немного более ⅓ танапа земли, для пропитания; рабы же (дугма) вовсе ничем не обеспечены. Этим, между прочим, объясняется та распущенность, в которой обвиняют их некоторые, и повторявшиеся в последнее время случаи воровства. Впрочем, несмотря на изданный ханом, по предложению командующего войсками, манифест об освобождении рабов, не все рабовладельцы отпустили на волю своих невольников. Некоторые, как утверждают, засадили своих рабов в цепи. Так, например, говорят, что в г. Ханка находятся в цепях 2500 рабов, в Сарголи - 100 рабов, в Ак-мечети - 25, в Тегене - 45 рабов. На день их будто бы выводят на работу, в поле, а на ночь оковывают цепью и запирают в саклях, из опасения, чтобы они не бежали к русским. Этому можно поверить, зная, как бесчеловечно хивинцы, в большинстве случаев, обходились со своими рабами, считая их совершенно наравне с рабочим скотом. Забитые и подавленные нравственно, некоторые дугме, виденные мною, действительно более походили на рабочий скот, и только наружность их, правда, весьма жалкая, напоминала человека.
Того же автора:
• Воспоминания о Хиве;
• Первый коран;
• Икан (В степи широкой под Иканом…)
Другие материалы о Хиве:
• Н. Н. Каразин. Атлар: Повесть-быль из среднеазиатской жизни;
• В. И. Даль. Рассказ невольника, хивинского уроженца Андрея Никитина. 1830;
• Н. К. Бухарин. Хивинка;
• И. Н. Захарьин (Якунин). Граф В. А. Перовский и его зимний поход в Хиву;
• И. Н. Захарьин (Якунин). Посольство в Хиву в 1842 году. (По рассказам и запискам очевидца);
• М. Алиханов-Аварский. Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис;
• В. А. Долгоруков. Путеводитель по всей Сибири и среднеазиатским владениям России.
Пленный персиянин в Хиве
Ввиду предложенного на обсуждение хивинскому дивану вопроса об освобождении в ханстве рабов-персиян, я собирал сведения о настоящем положении рабов-персиян не чрез хивинцев, которые так заинтересованы в этом деле, а чрез тех же рабов, которые многими сотнями примкнули к нашим отрядам после покорения обитаемых ими местностей. Я спросил более 1000 рабов; причем записывал места их настоящего жительства, число душ обоего пола, наводил справки: сколько по настоящее время находится в действительном рабстве, сколько рабов освобождено и какую эти последние имеют поземельную собственность. В Оренбургском отряде я расспрашивал рабов вместе с переводчиком генерала Веревкина, есаулом Баукаевым, а в Туркестанском отряде - в присутствии есаула Кирилова. Сведения о персиянах, находящихся при Кавказском отряде, где их, впрочем, немного, были доставлены в диван переводчиком подполк. Пожарского, прапорщиком Зайнель-бек.
Мат-Мурад-диван-беги [ Мат-Мурад был ближайшим советником хана; он отправлен из Хивы на жительство в Россию] после продолжительного разговора с ним, отозвался, что он вовсе не знает и не может даже определить приблизительно цифру рабов-персиян, хотя и говорил сначала, что полагает их от 2 т. до 4 т. человек. Тогда ему указано было, что туркмены в 1863 году взяли в плен, под Мервом, 40000 персиян. Если считать, что туркмены оставили у себя из этого числа 5 тысяч рабов, выкупилось или бежало 5 тысяч, убито и умерло 5 тысяч, продано в Бухару 5 тысяч, то и тогда останется на долю Хивы 10 тысяч рабов, только из числа плененных в 1863 году, не считая доставок рабов в предшествовавшие годы. Тогда Мат-Мурад ответил: «Да, у нас очень много рабов; но мы их не считали, и я не знаю даже, сколько их было у меня». По сведениям же, полученным от горожан-персов, у Мат-Мурада было до 150 рабов. Мат-Мурад отозвался также незнанием на вопрос о числе рабов хана.
Не считая вполне верными цифры, полученные мною от персиян-рабов, я все-таки полагаю, что они достаточно верны. Как бы то ни было, придется на первое время, до получения точных статистических данных, удовольствоваться этими цифрами, так как ханское правительство, по-видимому, категорически отказалось дать о персиянах какие бы то ни было сведения. Хан, в одном из заседаний дивана, между прочим, также заявил, что цифры дугма (персиян-рабов) он не знает и их никто не считал, а каждый рабовладелец был полным и бесконтрольным владетелем своих рабов.
Рабы доставлялись в Хиву туркменами - также чрез Мерв, а йомудами и чаудорами - чрез Гюргень. Впрочем, хивинские торговцы рабами и сами приезжали в Мерв или кочевья туркменов, где и приобретали себе невольников. Главными рынками служили обыкновенно все большие базары в городах: Хиве, Куня-Ургенче, Кунграде, Чимбае, Ходжеили, Ханка и других, а на правом берегу Амударьи в Шура-хана и Ша-Аббас-Вали, куда туркмены пригоняли рабов, по их же выражению, как баранов. Случалось, что в один базар пригоняли за раз по 200 и более рабов. Продажа при этом шла как в одиночку, так и партиями. За несколько дней до прихода нашего на правый берег Амударьи, туркмены привели в Хиву до 300 рабов. Покупщиков, вследствие смутного времени, не нашлось, почему вся партия была уведена обратно в степь.
По словам Мат-Мурада, цены на рабов стояли неровные, что зависело от спроса и от наплыва невольников из Туркмении. Независимо от того, цены зависели также от возраста и пола, а еще более - от физических качеств раба или рабыни. Вообще же крепкий, здоровый мужчина, без физических недостатков, не шел дороже 100 тиллей (малых); молодая женщина, а еще более - девушка не продавалась дороже 300 тиллей (также малых). Дорого, также почти в той же цене, как и девушки, продавались мальчики до 15 лет, и у Мат-Мурада был мальчик, стоивший более 250 тиллей.
По словам рабов, между ними есть такие, которые находятся в неволе уже более 50 лет [Таков, напр., Дмитрий Матвеич Постнов, уроженец Нижегородской губ., села Черноречья. Он уже 55 лет живет в Хиве. Взят он был в плен туркменами, 15 лет от роду.], и все это время не могли получить свободы, несмотря на все свои усилия. Рабы отпускались на свободу: или в награду за долговременную и верную службу, и ли по выкупу (от 50 до 300 тиллей малых). Освободившиеся рабы носят название азат, а рабы, освобожденные ханом, - ханазат. В доказательство, как в Хиве относятся к рабам, скажем, что так же называются и лошади с ханской конюшни, когда они поступят в частные руки. Ханазаты, сравнительно с азатами, всегда бывают обставлены лучше; многие из них остаются служить, и даже доселе служат хану. Так, например, при ханском саде (намазга), в котором собирается совет, служат несколько человек ханазатов.
Большею частию освобожденные рабы нанимаются на полевые работы, к частным лицам; платят им за то от 10 до 30 и более тиллей в год. Почти все освобожденные рабы очень бедны; но некоторые из них имеют на свободных жителях ханства значительные долги, которые теперь, по их словам, пропали безвозвратно.
Возвращение рабов на родину всегда было затруднительно, потому что выкуп был дорог, а пытавшиеся бежать рисковали попасть снова в руки к туркменам, что и случалось неоднократно. Впрочем, бывали и такие, которые свободно проходили с караванами всю Туркменскую степь чрез Мерв, до самых границ Персии.
Хивинская экспедиция 1873 года. Освобожденные
рабы-персияне, вырезанные туркменами
В настоящее время весьма немногие рабы имеют средства к возвращению на родину, и если им в этом случае не помогут более состоятельные родичи их, то положение их, при возвращении из Хивы на родину, будет весьма затруднительно. Но большинство из них предпочитает погибнуть в степи, чем оставаться в ханстве; так, по крайней мере, заявляли многие из них. Некоторые дугме находятся в плену уже не в первый раз. Один молодой иранец рассказывал, что он был освобожден в Ташкенте генералом Черняевым, незадолго до похода его к Джизаку, вернулся чрез Оренбург, Самару, Астрахань и Астрабад на свою родину, Машад (Мешхед), и, женившись там, через два года снова попал в плен к туркменам, на пастьбе баранов в степи. Между прочим, этот персиянин рассказывал, что и туркмены, в свою очередь, будто бы нередко жестоко платятся за свои хищнические набеги, потому что персы их отважно преследуют, захватывают будто бы в плен сотнями и беспощадно убивают всех пленных. Рассказ этот очень маловероятен и совершенно противоречит установившемуся уже понятию о трусости персиян - жителей областей, пограничных со степям, и о бессилии их против отважных туркменских аломанов (наездников).
По рассказам освобожденных невольников, находящихся при Туркестанском и Оренбургском отрядах, число душ дугма обоего пола, в 140 городах и деревнях ханства, доходит до 36.806 человек. Из них собственно рабов - 29.291; освобожденных рабов (азат и ханазат) 6515 человек. Эти рабы, освобожденные на волю нынешним ханом и его предшественниками, владеют 2634 танапами пашен и 3 танапами садов.
Таким образом, на каждого освобожденного раба приходится немного более ⅓ танапа земли, для пропитания; рабы же (дугма) вовсе ничем не обеспечены. Этим, между прочим, объясняется та распущенность, в которой обвиняют их некоторые, и повторявшиеся в последнее время случаи воровства. Впрочем, несмотря на изданный ханом, по предложению командующего войсками, манифест об освобождении рабов, не все рабовладельцы отпустили на волю своих невольников. Некоторые, как утверждают, засадили своих рабов в цепи. Так, например, говорят, что в г. Ханка находятся в цепях 2500 рабов, в Сарголи - 100 рабов, в Ак-мечети - 25, в Тегене - 45 рабов. На день их будто бы выводят на работу, в поле, а на ночь оковывают цепью и запирают в саклях, из опасения, чтобы они не бежали к русским. Этому можно поверить, зная, как бесчеловечно хивинцы, в большинстве случаев, обходились со своими рабами, считая их совершенно наравне с рабочим скотом. Забитые и подавленные нравственно, некоторые дугме, виденные мною, действительно более походили на рабочий скот, и только наружность их, правда, весьма жалкая, напоминала человека.
Того же автора:
• Воспоминания о Хиве;
• Первый коран;
• Икан (В степи широкой под Иканом…)
Другие материалы о Хиве:
• Н. Н. Каразин. Атлар: Повесть-быль из среднеазиатской жизни;
• В. И. Даль. Рассказ невольника, хивинского уроженца Андрея Никитина. 1830;
• Н. К. Бухарин. Хивинка;
• И. Н. Захарьин (Якунин). Граф В. А. Перовский и его зимний поход в Хиву;
• И. Н. Захарьин (Якунин). Посольство в Хиву в 1842 году. (По рассказам и запискам очевидца);
• М. Алиханов-Аварский. Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис;
• В. А. Долгоруков. Путеводитель по всей Сибири и среднеазиатским владениям России.