Поимка конокрада в степи
Р. Д<юйсембаев>. Поимка конокрада в степи // Киргизская степная газета. Особое прибавление к Акмолинским, Семипалатинским и Семиреченским областным ведомостям. 27 авг. 1895 г. (№ 32).
В июне месяце мы поймали одного конокрада. Вечером, когда почти все мужчины аула сидели около колодца, где поили табун лошадей и беседовали между собою, наш аульный аксакал сказал, что теперь надо отправить в табун побольше надежных джигитов, потому что, говорил он, воры, пользуясь наступившей темнотой, украдут лошадей. В ауле на привязи оставили еще несколько лошадей. Ночь была темная. Аул еще не спал. Вдруг раздался крик «Аттан! аттан!..» (караул! караул!..). Это кричали табунщики. Из аула тоже стали кричать: «Аттан!» Поднялся такой потрясающий крик, что страшно было слышать. дети от испуга плакали, женщины молились. Спустя несколько минут наступила тишина. Все мужчины по первому крику отправились в табун. В ауле остались женщины да дети, которые с напряжением прислушивались к каждому шороху. Чем кончился весь этот переполох, в ауле никто не знал.
Через полчаса привели в аул пойманного вора. Он был молод. Мы все обступили его и спрашивали, кто такой он, как напал на табун, как наши поймали его и т. п. Оказалось, его поймал 17-летний парень. Последний, находясь впереди табуна, увидал, что кто-то крупной рысью въехал в кучу лошадей. Табунщик крикнул ему, думая, что это товарищ, взявший на себя объезжать издали табун. Но тот молча бросился бежать, а джигит (удалец) пустился вдогонку, все еще принимая его за своего и думая, что он нарочно бежит попугать их. Когда парень поравнялся с ним, вор ударил его соилом (палка 2 саж. длины) по голове.
Табунщик тогда только и понял, что он имеет дело с вором, и, подняв тревожный крик «аттан!», ударил его в ответ, отчего тот слетел с лошади.
Утром все аульные киргизы собрались в одну юрту и привели туда вора. Аксакал аула сказал ему: «Вы хотели воровать наше честным трудом нажитое имущество, угнать наших лошадей, но Аллах этого не допустил: попались сами. Вы, конечно, не в первый раз отправились на такой промысел в нашу сторону. Вероятно, у вас много наворованных, но не открытых нами животных. В прошлом году вы украли 3 лошадей, за 2-х ничего мы не получили. Искреннее сознание смягчает гнев человека. Мы сейчас сердиты на вас. Если скажете правду - сколько, каких лошадей и когда угнали, отпустим вас и не предадим суду». Но вор ни в чем не сознавался, на все отвечал ловко. В это время пришел один мулла и, увидав вора, спросил: «У тебя такое приятное „иманга джуук“ (лицо), разве ты мулла?» Когда он ответил «да», мулла закрыл рукою ему рот, говоря: «Не говори, что ты мулла, этим ты мараешь честь всех мулл». Все разразились хохотом.
Вора отпустили домой, взяв у него лошадь и часть одежды.
В июне месяце мы поймали одного конокрада. Вечером, когда почти все мужчины аула сидели около колодца, где поили табун лошадей и беседовали между собою, наш аульный аксакал сказал, что теперь надо отправить в табун побольше надежных джигитов, потому что, говорил он, воры, пользуясь наступившей темнотой, украдут лошадей. В ауле на привязи оставили еще несколько лошадей. Ночь была темная. Аул еще не спал. Вдруг раздался крик «Аттан! аттан!..» (караул! караул!..). Это кричали табунщики. Из аула тоже стали кричать: «Аттан!» Поднялся такой потрясающий крик, что страшно было слышать. дети от испуга плакали, женщины молились. Спустя несколько минут наступила тишина. Все мужчины по первому крику отправились в табун. В ауле остались женщины да дети, которые с напряжением прислушивались к каждому шороху. Чем кончился весь этот переполох, в ауле никто не знал.
Через полчаса привели в аул пойманного вора. Он был молод. Мы все обступили его и спрашивали, кто такой он, как напал на табун, как наши поймали его и т. п. Оказалось, его поймал 17-летний парень. Последний, находясь впереди табуна, увидал, что кто-то крупной рысью въехал в кучу лошадей. Табунщик крикнул ему, думая, что это товарищ, взявший на себя объезжать издали табун. Но тот молча бросился бежать, а джигит (удалец) пустился вдогонку, все еще принимая его за своего и думая, что он нарочно бежит попугать их. Когда парень поравнялся с ним, вор ударил его соилом (палка 2 саж. длины) по голове.
Табунщик тогда только и понял, что он имеет дело с вором, и, подняв тревожный крик «аттан!», ударил его в ответ, отчего тот слетел с лошади.
Утром все аульные киргизы собрались в одну юрту и привели туда вора. Аксакал аула сказал ему: «Вы хотели воровать наше честным трудом нажитое имущество, угнать наших лошадей, но Аллах этого не допустил: попались сами. Вы, конечно, не в первый раз отправились на такой промысел в нашу сторону. Вероятно, у вас много наворованных, но не открытых нами животных. В прошлом году вы украли 3 лошадей, за 2-х ничего мы не получили. Искреннее сознание смягчает гнев человека. Мы сейчас сердиты на вас. Если скажете правду - сколько, каких лошадей и когда угнали, отпустим вас и не предадим суду». Но вор ни в чем не сознавался, на все отвечал ловко. В это время пришел один мулла и, увидав вора, спросил: «У тебя такое приятное „иманга джуук“ (лицо), разве ты мулла?» Когда он ответил «да», мулла закрыл рукою ему рот, говоря: «Не говори, что ты мулла, этим ты мараешь честь всех мулл». Все разразились хохотом.
Вора отпустили домой, взяв у него лошадь и часть одежды.